Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга

Никто в это не верил. Никто не верил ни единому утверждению правительства. Не верили в дружбу между народами, создавшими Совладение, не верили ни результатам выборов, ни…

Он добрался до клетки для интервью. Чиновник в таком же мундире, что и стражники, но на груди и на спине его серого комбинезона белели номера. Многих зубов не хватает; когда он улыбнулся, стало видно, что зубы желтые. Улыбался он часто, но в его улыбке не было тепла,

— Что тут у меня? — спросил он. — Парень, одетый так, словно может получить все, что захочет. И куда же ты хочешь отправиться?

— Я не колонист, — настойчиво заговорил Джон, закипая. Чиновник ведь тоже заключенный — какое право он имеет так с ним разговаривать? — Требую встречи с офицером Совладения.

— А, один из этих. — Улыбка исчезла с лица чиновника. — Отправишься на Танит. — Он нажал кнопку, и дверь в противоположной стене клетки открылась. — Проходи! — рявкнул он. — Не то вызову охрану. — Его палец угрожающе навис над кнопкой небольшой консоли на столе.

Джон достал из внутреннего кармана документы.

— У меня назначена встреча в службе Космического Флота Совладения, — сказал он. — Мне было приказано явиться на станцию Канаверал для отправки в корабле БП на Лунную базу.

— Ты пройдешь или… — чиновник спохватился, и на лице у него снова появилась улыбка. — Покажи-ка, — и он протянул грязную руку.

— Нет. — Теперь Джон чувствовал себя уверенней. — Я покажу документы только офицеру СВ, а вы уберите от них руки. А теперь вызовите офицера.

— Конечно. — Чиновник не шелохнулся. — Это будет тебе стоить десять кредитов.

— Что?

— Десять кредитов. Пятьдесят баксов, если у тебя нет кредитов СВ. Не смотри на меня так, парень. Заплатишь или отправишься на корабль до Танита. Может, здесь потом спохватятся, а может, и нет, но для тебя уже будет поздно. Лучше заплати.

Джон протянул двадцатидолларовую монету.

— Это все, что у тебя есть? — спросил чиновник. — Ладно, ладно, подойдет. — Он что-то сказал в телефонную трубку, и минуту спустя в клетку заглянул аккуратный офицер в голубом мундире Космического Флота СВ.

— Чего тебе, Смайли?

— Один из ваших. Новый гарди. Заблудился среди колонистов. — Он рассмеялся, а Джон с трудом сдержался.

Офицер неприязненно посмотрел на Смайли.

— Ваши документы, сэр? — сказал он.

Джон протянул ему документы, опасаясь, что больше никогда их не увидит. Офицер просмотрел их.

— Джон Кристиан Фалькенберг?

— Да.

— Спасибо, сэр. — Он повернулся к чиновнику. — Давай сюда.

— Да он может себе это позволить.

— Хочешь, чтобы я вызывал морских пехотинцев, Смайли?

— Боже, как вы несговорчивы… — чиновник достал из кармана монету и протянул ее.

— Сюда, сэр, — сказал офицер. Наклонившись, он подхватил сумку Джона. — Возьмите свои деньги, сэр.

— Спасибо. Оставьте их себе. Офицер кивнул.

— Спасибо, сэр. Смайли, еще раз свяжешься с нашим человеком — и после работы будешь иметь дело с морскими пехотинцами. Идемте, сэр.

Джон вслед за астронавтом вышел из клетки. Офицер был вдвое старше его, и никто еще не называл Джона «сэром». Джон Фалькенберг почувствовал, что нашел свое место, которое искал всю жизнь. Даже уличные банды были для него закрыты, а друзья, с которыми он рос, всегда казались частью какой-то другой жизни, не его собственной. На секунду ему показалось, что он, наконец, нашел…

По узким белым коридорам они вышли под яркое солнце Флориды. Узкий мостик вел к передней части огромного крылатого посадочного корабля, который плавал в воздухе у окончания длинного пирса, заполненного колонистами и бранящимися охранниками.

Красивый офицер что-то сказал морским пехотинцам, охранявшим вход на мостик, и отдал честь другому офицеру, стоявшему у трапа корабля. Джон хотел сделать то же самое, но вспомнил, что в гражданской одежде честь не отдают. Отец, как только узнал о намерении сына поступить в Академию, заставил его прочесть книги по военной истории и обычаям Службы.

Гомон колонистов заполнял воздух, пока они не оказались внутри корабля. Когда люк закрывался, последним, что услышал Джон, была брань охранников.

— Прошу сюда, сэр, — офицер провел его по лабиринту стальных коридоров, герметических переборок, лестниц, труб, проволочных мостиков и других незнакомых деталей внутреннего устройства корабля. Хотя кораблем руководил Флот СВ, большая его часть принадлежала Бюро Переселения, и весь он был насыщен тяжелыми запахами. Никаких иллюминаторов не было, и через несколько поворотов Джон совершенно потерял представление о направлении.

Красивый офицер шел быстро, пока не остановился перед дверью, ничем не отличавшейся от остальных. Он нажал наружную кнопку на панели.

— Входите, — отозвалась панель.

В помещении было восемь столов, но находились только три человека, и все они сидели за одним столом. По контрасту с серыми коридорами снаружи помещение казалось почти парадным: на стенах роспись, мебель мягкая, а на полу что-то похожее на ковры.

На дальней стене — герб Совладения: американский орел и советские серп и молот, цвета красный, белый и синий, белые звезды и красные звезды.

Три человека со стаканами в руках казались безмятежными. На всех гражданская одежда, очень похожая на одежду Джона, только у старшего покрой более консервативный. Двое остальных казались ровесниками Джона, может, на год старше, не больше.

— Один из наших, сэр, — сказал красивый офицер. — Новый гарди заблудился среди колонистов.

Один из младших рассмеялся, но старший коротким взмахом руки прервал его смех.

— Хорошо, мичман. Спасибо, Входите, мы не кусаемся.

— Спасибо, сэр, — ответил Джон. Он неуверенно прошел в дверь, гадая, кем могут быть эти люди. Вероятно, офицеры СВ, решил он. Красивый офицер не стал бы так себя вести с другими. Как ни испуган был Джон, его аналитическое сознание продолжало работать. Он осмотрел помещение.

«Определенно, офицеры СВ, — решил он. — Возвращаются на Лунную базу из отпуска. А может, исполняли какуюто миссию в нормальном тяготении. Естественно, они в штатском. На Земле показаться в мундире СВ не при исполнении означало самоубийство».

— Лейтенант Хартманн, к вашим услугам, — представился старший. — А это гардемарины Рольников и Бейтс. Ваше предписание? Бумаги?

— Джон Кристиан Фалькенберг, сэр, — сказал Джон. — Гардемарин. Точнее, наверное гардемарин. Но я не уверен. Я не давал никакой присяги.

Все трое рассмеялись.

— Еще дадите, мистер, — сказал Хартманн. Он взял документы Джона. — И гардемарином все равно станете, даже и без присяги.