Юрий Гаврюченков - Ганс&roses

Автоматчик и Ганс, обогнав его, влетели в следующую квартиру — они соединялись широким проёмом в стене. Тут им повезло. Автоматчик увидел метнувшуюся к окну тень и нажал на спусковой крючок. АКМ стукнул дважды, Автоматчик берёг патроны. Тень переломилась в поясе, её отнесло на стену — тяжёлые пули 7,62-мм обладали неплохой ударной силой. Ганс подскочил к упавшему, перевернул ногой, заглянул в лицо. Это был пожилой бородатый мужчина с мешками под глазами, нижняя челюсть отвисла, из густой волосни проглядывали длинные белые клыки.

«Точно, вампир! — подумал Ганс. — Гадость какая!» Он пропустил Вадима Петровича и ринулся следом. Впереди грохнули в два ствола Автоматчик и Мандарин.

Сектантов истребили безжалостно и быстро. Серебряные пули скосили намертво всех, не разбирая, кто вампир, а кто нет. Гансу пострелять так и не удалось. Бандиты выбрались на лестничную площадку, оставив за собой изрешеченную пулями квартиру и шесть трупов. На всё у них ушло девяносто четыре секунды.

Вадим Петрович спал тревожно, нервно, без сновидений. Он пробудился, как теперь случалось с ним не раз, посреди ночи. Сел на кровати, включил торшер, закурил.

После смерти жены ему довелось воспитывать дочь самому, а это было нелегко — много времени уделялось работе. И вот, не уследил: проклятая секта засосала дочь и не желала возвращать, даже полностью прекратив своё паразитическое существование. Вадим Петрович ненавидел вампиров, белых братьев, свидетелей Иеговы, остальных потерпевших и вообще всяческие конфессии. Союзы и партии он тоже ненавидел.

Дочь! Он прошёл к дальней комнате и остановился перед железной дверью с глазком. Окно в комнате было заклеено газетой и защищено толстыми прутьями решётки, приваренной изнутри. Вадим Петрович заглянул в глазок. По комнате быстро метнулась почти бестелесная тень. Существо, содержавшееся за дверью, лишь внешне напоминало дочь, но в остальном уже не содержало ничего человеческого.

Вадим Петрович хотел произнести её имя — и не смог! У неё теперь не было имени. Прислонившись к двери, он тихо заплакал, поначалу не обращая внимания на приятный запах, достигший его ноздрей.

Ганс и Автоматчик заехали к Старому в полдень, как условились накануне. На звонок никто не открывал. Автоматчик рефлекторно подёргал ручку и дверь легко отворилась. Гангстеры, малость оторопев, переглянулись. Незапертая дверь не сулила ничего хорошего. Они осторожно вошли в квартиру.

— Старый! — на всякий случай позвал Ганс. — Это мы пришли.

Старого они нашли в гостиной. Он лежал лицом вниз, будто заснул, выбрав неудачное место, как это случается с перепоя. Но он не спал. В этом Ганс убедился, присев на корточки и качнув Старого за плечо. Его голова резко откинулась, открыв чёрную дыру глотки. Она была почти целиком отгрызена чьими-то острыми зубами и держалась на куске кожи.

— Крови нету, — прошептал Автоматчик, — ни капли, ты посмотри!.. Будто её всю выпили.

— Мы — следующие, — смекнул Ганс и быстро поднялся. — Надо взять Мандарина и навестить Вадима Петровича. Это сделали сектанты. Кажется, мы кого-то упустили.

Гангстеры впервые были в квартире офицера госбезопасности, но никому из них даже в голову придти не могло, что там есть своя маленькая тюрьма.

— Слу-ушай, — изумлённо протянул Мандарин, заглядывая в дальнюю комнату, железная дверь была распахнута настежь, — это чё, получается, что у всех чекистов дома устроен КПЗ?

— Наверное, — Автоматчик заглянул в глазок. — С умом устроено, всегда можно подшнифтить, а вот кормушки нет — странно, как он зэков кормил?

Гангстеры топтались по квартире Вадима Петровича безо всякой опаски. Сам фээсбэшник неподвижно сидел на кровати и глядел в стену пустыми глазами зомби. Он был жив, но на вопросы не отвечал. Даже Автоматчик, предложивший братве, после неудачной попытки разговорить чекиста, спилить ему зубы напильником, отбросил затею как заведомо напрасную. Трое киллеров, оставшиеся без пахана, действовали энергично и решительно. Приехали к Вадиму Петровичу домой и нашли дверь незапертой. Вошли. И теперь осматривались и удивлялись.

— Камера на одно посадочное место, — Ганс подошёл к окну и дёрнул решётку. — Что он там про свою дочь говорил?

— Что она с сектантами… это… — Автоматчик запнулся, потому что не смог вспомнить ничего определённого об участи чекистской дочки, а сам Вадим Петрович ничего конкретного не сказал.

— Что она душу бессмертную погубила, — напряг извилины Мандарин.

— Точно, — обвёл взглядом комнату-камеру Ганс. — Здесь-то он её и держал, она тоже стала вампиром.

Ему показалось, будто в воздухе запахло розами. Розы Ганс любил пуще других цветов.

— Пахнет апельсинами, — пробормотал Мандарин. — Пойду открою.

Автоматчику казалось, будто пахнет мясом. Жареным и очень вкусным. Зачарованно улыбаясь, он двинулся в прихожую вслед за Мандарином. Тот уже возился с замком. Дверь распахнулась, на пороге промелькнула быстрая беззвучная тень. Пленённый мясным ароматом, Автоматчика стоял и смотрел, как девушка прилипла к шее Мандарина, энергично двигая челюстями. Раздалось жадное, утробное чмоканье. Вскоре и сам Автоматчик почувствовал укус.

Из коридора донёсся шум, возня, какие-то странные звуки. Обоняя душистые розы, Ганс всё же не терял головы. Под курткой у него грелся АКМС с полным рожком серебряных патронов. И когда из прихожей вдруг появилась девушка с окровавленным ртом, Ганс одним быстрым движением раздёрнул молнию на куртке, скинул флажок предохранителя и полоснул в цель. Он привык стрелять длинными очередями, от которых не мог увернуться даже самый ловкий вампир. Девушку отбросило в коридор. Она упала и теперь уже по-настоящему умерла.

Откинув для надёжности плечевой упор АКМС, Ганс подошёл к прекрасной усопшей. Грудь и живот её были изорваны пулями. «Готова», — понял Ганс, не переставая нюхать невидимые розы, хотя в комнате жутко воняло порохом. Ощутив движение за спиной, он обернулся, но выстрелить не успел. Массивные острые клыки Вадима Петровича перекусили ему хребет и в несколько рывков почти отгрызли шею.

Государственные награды офицерам ФСБ Президент вручал лично. На закрытом торжественном собрании в Колонном зале Кремля присутствовали заслуженные офицеры, старой брежневской закалки. В кругу доверенных лиц Президент обходился без охраны за спиной. У Президента было хорошее настроение. Ему казалось, будто в воздухе заметно пахнет корюшкой. Характерный такой запах жареных огурцов, он заставил Президента расслабиться и заулыбаться. Подошла очередь высокого полковника, изо рта которого, как вдруг заметил Президент, выглядывают длинные белые резцы. Однако эта странность не насторожила его, наоборот, побудила ласково улыбнуться. Запах и полковник с клыками были тесно связаны вместе, что только порадовало главу государства. В Москве не было корюшки, а Президент очень её любил.