Барбара Хэмбли - Байки из дворца Джаббы Хатта-2: Выбор дегустатора (История шеф-повара Джаббы)

— Эй! взвился Порселлус, возмущенно вскакивая с посудным полотенцем в руке. — Это принадлежит повелителю!

Ак-Буз, командир баржи Джаббы, быстро отскочил от электрической загородки вокруг бенье-тов, уронив пару длинных изоляционных щипцов, которые он использовал для проникновения за нее. Недовольство исказило его кожистое лицо — единственное выражение, на которое, как успел убедиться Порселлус, были способны викваи, — и он выбежал на залитую жарким солнечным светом приемную площадку, на ходу запихивая украденный беньет в безгубый рот.

— Они, кажется, думают, что это благотворительная кухня, — Порселлус нервно вытер следы рассыпавшегося сахара.

— Мне следует доложить Джаббе, что викваи должен быть наказан? — голос Фортуны превратился в опасное мурлыканье. — Брошен ран-кору? Довольно быстрый способ, возможно, хотя Джаббе нравится это зрелище… Может быть, опустить в яму с брахнозубцами? Они малы размером, но сотня их может разделать до костей часов где-то… за пять-шесть. В одиночку, если жертва связана достаточно крепко, они могут управиться за четыре-пять дней, — он зловеще улыбнулся. — Это будет подходящим наказанием для того, кто тянет руки к пище Его великолепия?

— Э-э… Я не думаю, что это необходимо, — сказал Порселлус.

К его великому огорчению, эти слова оказались пророческими, когда несколько часов спустя он наткнулся на мертвое тело капитана баржи в коридоре, ведущем к нижним ярусам помещений для слуг…

Паника возымела свое действие. После обыска кухни еще в течение получаса, преследуемый мрачным Флегмином («Как, вы позволили Ак-Бузу взять беньет, а мне нет? Б этой коробке ничего нет… А что вы вообще ищете, босс?»), Порселлус, к собственному ужасу, обнаружил, что приближалась пора подготовки к ночному празднеству, а у него не было ни малейших идей о том, что приготовить. Отварная ледорыба с Эдиорунга на подстилке из рамореанской капа-наты? А что, если Джабба поперхнется костью? Рагу из беснианской колбасы с соусом из пель-синов и мадеры? Если специи окажут дурное влияние на его уже раздраженный желудок, каково будет немедленное решение? Овощной суп, подумал Порселлус, овощной суп и рисовый пудинг без специй. Он поразмышлял над возможной реакцией хозяина на такое меню, и ему представились далеко не радужные перспективы.

Впервые в жизни иша вдохновения, он ушел в свою комнату, чтобы обратиться к кулинарным книгам, вздремнуть в относительной прохладе и расслабиться… ему необходимо было расслабиться…

А на полпути к его комнате лежало тело Ак-Буза, распростертое на полу, с раскинутыми руками и застывшим взглядом, в котором отражалась смерть.

Порселлус опустился на колени рядом с трупом. Еще теплый. Крупинки сахара испещряли стеганый жилет виквая.

Может быть, после поглощения семидесяти кило потрохов рососпинника ранкор не будет слишком голоден сегодняшней ночью?..

Послышалось сопение, фырканье, а затем глубокий, тягучий, требовательный голос: — Что здесь произошло?

Шеф-повар вскочил на ноги в шоке, охваченный ужасом, и обнаружил себя лицом к лицу с одним из гаморреанцев, охранников Джаббы.

Порселлус всегда ненавидел гаморреанцев. Они были одними из самых настойчивых попрошаек, и он вечно подчищал за ними слюни, грязь и разнообразных паразитов. На прошлой неделе пятеро из них пробрались в его кухню, чтобы вылизать чашу чантиллийского крема. В результате та разбилась, два достаточно хрупких агрегата были расколочены вдребезги, а Порселлус чуть не был обезглавлен шальным вибротопором. Чан-тиллийский крем также пострадал.

— Происходит? — пискнул Порселлус. — Ничего не происходит.

Бровь охранника изогнулась, обозначив долгий мыслительный процесс. Потом он указал рукой в шипастой перчатке на тело капитана баржи.

— Он мертв?

— Он не мертв, — ответил Порселлус. — Он спит. Отдыхает. Он сказал, что устал, и решил вернуться в комнату, чтобы вздремнуть. Он, должно быть… должно быть, заснул прямо здесь в коридоре.

Невидящие глаза Ак-Буза по-прежнему смотрели в потолок.

Охранник нахмурился, усиленно перерабатывая информацию в мозгу.

— А выглядит будто помер.

Порселлус почувствовал, словно клыки ранко-ра начали смыкаться на его теле.

— Вы когда-нибудь видели спящего виквая? — — Э… нет.

— Ну, так вот он… — Порселлус наклонился и поднял тело на ноги, закинув его руку себе на плечи.

На одно ужасное мгновение он подумал, что стал бы делать, если бы тело начало подвергаться трупному окоченению, но в такой жаре это было маловероятно. Жуткая голова с мерзкими косичками болталась возле его щеки.

— Сейчас я отведу его в комнату… э-э… пока он не проснулся.

Охранник кивнул: — Нужна помощь?

— Спасибо, — улыбнулся шеф-повар. — Я справлюсь.

Он спрятал тело Ак-Буза в куче мусора на машинном дворе — операция рискованная до того, что от страха сердце останавливалось, ведь ему пришлось протащить его через подземелья наружу, а потом мимо бараков, где жили викваи. Викваи — — молчаливые, беспощадные, злобные-исполнители приказаний — — были частью экипажа баржи Ак-Буза, и, хотя они не отличались преданностью кому-либо, Порселлус полагал, что быть обнаруженным в компании тела их командира — не слишком хорошая перспектива. Но их не было в поле зрения (возможно, они в моей кухне, воруют бенъеты, мрачно подумал Порселлус), также не было видно и механика баржи, Барады. При удачном стечении обстоятельств никто не станет шарить под внушительной кучей неисправных деталей флаеров в углу двора, пока разложение не сделает свое дело, что при такой жаре не должно занять много времени. Обычно на Татуине можно было бы беспокоиться о том, что в кучах роются йавы в поисках металла, но остатки последнего йавы, решившегося на это, все еще висели, приколоченные к воротам.

Порселлус поспешно вернулся на кухню в раздумьях о том, что он будет делать с сегодняшним банкетом, и лишенный малейшей капли вдохновения.

— Ты называешь это едой? огромные оранжево — красные глаза хатта медленно вращались, зрачки слегка сузились от гнева и уставились на несчастного слугу.

Порселлус никогда не понимал язык хаттов слишком хорошо, но когда Джабба поднял один из изысканных овощных блинчиков в руке, которая казалась удивительно миниатюрной по сравнению с остальной желтоватой студенистой массой, и сжал его так, что содержимое того глухо шлепнулось на пол, для Ц-ЗПО, его нового дрои-дапереводчика, не было никакой необходимости пояснять: «Его превосходительство крайне недоволен едой, которую вы сегодня подали».

Порселлусу, стоящему перед постаментом Хатта на декоративном люке, закрывавшем яму ранкора, удалось издать короткий звук, но не более. В восьми метрах у него под ногами в темноте тихо засопел ранкор.