Алексей Талан - Радуга

Это все равно, что слона кусают маленькие мышки — он их до смерти боится и грозится разрушить их домики, но мышек от этого ощутимо меньше не станет.

В это время по всей империи вспыхивали очаги террора. Группировка боролась до последнего, буквально до последних часов ультиматума, а затем Малое Кольцо исполнило требования — и на несколько лет все поутихло. Но люди продолжали помнить и боятся, что, проходя мимо дворика собственного дома ты взлетишь на воздух.

Конфедерация теперь раз и навсегда отказалась от идеи вернуть мятежные планеты в свое лоно. Уроды не нужны никому.

Но террор-группы Малого Кольца потихоньку продолжали наносить удары возмездия, но уже скорее всего по старой, заезженной привычке, не в силах отказаться от старых убеждений. Однако официально считалось, что Оранжевые ушли в прошлое, и это проделки мелких локальных бандитов. Да и мало ли как можно представить редкие взрывы и волнения.

Мужчины приблизились почти на расстояние контакта. Мне не выдержать даже пять минут против хорошо подготовленных двух, а скорее всего, и трех бойцов. Однако пока третий не обращал на меня внимания — он аккуратно разворачивал сверток и что-то собирался с ним делать.

Усилием воли я собрал силу и энергию тела в одной точке, в районе солнечного сплетения. Я уже был в боевом состоянии, но все равно это не так просто мгновенно сконцентрироваться. Мужчина прыгнул, нанося красивый комбо-удар, он наметил его уже в воздухе, и изменить его, даже при желании, не мог. Второй подстраховывал первого, нанося резкий удар в область груди. У парней хорошо отлажена командная техника. Теперь мне, каким бы профессионалом я ни был, можно было надеяться продержаться не больше минуты.

Я чуть-чуть наклонился вперед, шепча одними губами: Я — Закон.

В голову подул свежий ветер, и на мгновение стало очень тихо и спокойно. Это так бывает всегда. Просто не все это помнят и чувствуют. Я вот это чувствую каждый раз. И силюсь из последних сил продлить это мгновение пьянящей внутренней свободы и спокойствия, и каждый раз мне хочется верить, что хоть чуть-чуть, и у меня получится.

Мужчины удивленно переглядываются и немного осторожно отступают. Я в белом кимоно — мне такой нравится, почему-то я всегда предпочитаю белое — черному, день — ночи. Запах меда и леса — запаху города.

А бойцы так и остались в черном. Но это для меня, как я выгляжу для других — это дело каждого. Каждого из тех, кто оказывается в поле Закона. Потому что поле для всех индивидуально. Его видят таким, каким его рисует подсознание. Место для боя.

Теперь я не дам им времени. То, что я не могу там, я могу здесь. Я упруго разгоняюсь, ловлю струю воздуха и в прыжке очень сильно отключаю стоящего слева террориста. Он не успел даже защититься и поставить элементарный блок. Он, наверное, не заметил, как я оказался рядом с ним. Второй замедленно повернулся в мою сторону и сделал шаг. Ему я просто сломал предплечье и отключил точечным уколом в парализующую точку под шеей.

Третьего здесь не было — он так и остался за пределами боя. Я смотрел, как медленно падают тела — время сейчас имеет для меня другую размерность.

Донесся запоздалый гулкий звенящий звук упавших тел и в голове сразу же стало пусто. И на миг перед глазами упала тьма, и перед самим концов мне показалось, что чьи-то губы что-то шепчут мне на прощание, что пустота хочет что-то донести до меня, вот только я не знаю этого языка. И уже отключаясь, я знал, что мне не выбраться, так как там остался еще третий.

В больнице было неспокойно. Ко мне уже приходил генерал и беседовал, приходил штатный следователь и точно выверял все до каждого мгновения. Приходил и молодой парень, не успевший еще снять полицейскую форму. Молодец — не растерялся и отключил третьего — того, который оставался. Все-таки элитный район, рядом Комитет, и на службу сюда поставили не полных профанов. А тех, кто в перспективе будут опорой государства. Тех, кто его будут спасть и вытаскивать несмотря ни на что, потому что родителей не выбирают. Когда я снова открыл глаза, то увидел, что теперь у изголовья кровати сидела Кристи. Я касался еe рукой и смотрел в еe глаза, не боясь в них утонуть. Я уже давно научился плавать.

После сумасшедших энергозатрат мне придется здесь лежать еще как минимум дня два, а потом я отсюда уйду. В крайнем случае меня заберет Кристи.

— Гес, боже мой, хорошо, что с тобой все в порядке, — она улыбнулась и поцеловала меня в губы, легонько, лишь дотронувшись, но я почувствовал еe всю, как тогда, как всегда.

— Я больше никогда не попаду под машину, честное слово, — я попытался улыбнуться, — я теперь буду ходить только по тротуарам.

Дежурная версия — это что на меня упал, чудом не убив, задев лишь краешком крыла флаер. Управлению не жалко потратить один флаер — гораздо важнее сохранить все в тайне.

А в новостях уже сегодня вечером передадут, как бравый лейтенантик, завтра уже, наверное, капитан, нейтрализовал трех подготавливающих терракт бандитов, проявил бдительность и храбрость, храня покой наших граждан.

Когда Кристи ушла, сон ко мне пришел не сразу. Я стал вспоминать и думать. После Закона всегда так, зато появляется ощущение очистки, души и тела. Потому что в нашем мире самое поганое — это жить с червоточиной в душе, отравляя жизнь себе и тем, кто вокруг тебя. Наверное, под настроение, но в памяти вспыли стихи:…

После января 2419 года все давно уже в порядке. Мир не успел шагнуть далеко. Всемирные катаклизмы и катастрофы как могли тормозили его развитие. А потом произошло Событие. Нет, на Землю не упал астероид, не случилось всемирного потопа. Все было совсем по-другому. Совсем не так, как мы себе это представляли. Просто в один час мир сменил свои цвета на серый. Все стало однородным и очень спокойным. Потому что произошло то, что многие теперь берут за точку отсчета, за точку, с которой началась новая эра. Мы живем в многогранном мире, в котором множество измерений и направлений. И в одном из измерений мы столкнулись с другим миром. И наш мир изменился, стал сюрреальным и немного чужым. Он потерял краски. Все стало немного ненастоящим, как будто во сне. Правительства всех стран объявили о том, что не могут изменить что-либо, и все, что в их силах — это продолжать жизнь так, как она есть. Просто в один прекрасный день появилась Радуга, из ничего, и вместо маленького городка очень быстро образовался большой шумный город. Радуга никак себя не проявляла, просто небольшая сфера, висит в воздухе и все. Хочешь — можно пройти сквозь нее, хочешь, там можно оставаться сколько угодно. Только воздух там немножко другой, немного наэлектризованный — а так все нормально. Военных стало очень много, а Центр Радуги — военной зоной. В мире ничего не изменилось, вот только человечество, уже в конце изжившее способы самоуничтожения, добравший до звезд, пинков прогнав обитавших там богов, и стало очень быстро заселять Галактику. Но я чувствовал, что что-то изменилось. К нам твердой поступью пришел Закон. И его сразу связали с появлением Радуги — а как еще? Мы разучились убивать. Нет, мы продолжали насиловать в виртуальных мирах и в фантастических сказках на экранах объемных визоров, вот только настоящее оружие стало бессильным. Когда человек поднимал руку на другого человека, создавалась небольшая зона — действия Закона, в котором не работало никакое оборудование, вся техника, даже примитивные пистолеты из 20 века отказывались стрелять. И приходилось драться руками, ногами и зубами. Человечество, разучившееся читать и писать, делать что-то своими руками, вернулось туда, где все только началось. Вновь, свое тело и сила воли стали надежнее податливого курка импульсного оружия. Прошло всего каких-то двенадцать лет, но как все кардинально успело измениться. Человек моментально смог приспособиться к новым условиям. А ведь все стало не таким, как было раньше. Как будто живешь во сне и не можешь проснуться. Как будто все такое нереальное — дотронься, и оно рассыплется в пыль. Как будто ты живешь взаймы. В последнее время мне постоянно кажется, что мир продолжает меняться. Все стало таким, каким должно было быть. Наш мир устал жить. Все замедлило свой ход, даже часы стали реже тикать. Этого никто пока не замечает, но я уже это чувствую. Время скоро остановится, весь мир заснет навсегда. Мы будем двигаться как в аквариуме и дышать вязким от неподвижности воздухом. Весь мир вокруг нас больше не будет таким, каким он был. Никогда. Мне кажется, что человечество подтолкнули, как воспитывают маленьких детей, наставили на верный путь. Теперь появился шанс, хоть небольшой, но все же. Пусть не все, но те, кто поймут, пойдут правильным путем.