Творя божественное зло - Борис Владимирович Сапожников

был лет за десять старше Фея, которому недавно исполнилось восемнадцать. Пускай Фей ничего не помнил о своей прежней жизни, и та являлась к нему лишь кусками в ночных кошмарах, после которых он просыпался в холодном поту, однако он точно знал, когда у него день рождения и сколько ему лет. Почему так? На этот вопрос у Фея не было ответа.

— Доктор…

— Цитан, — перебил его Узумо. — Я ведь сколько раз просил обращайся ко мне по имени.

— Но староста…

— Он старый человек и для него важны слова, — пожал плечами молодой врач. — А для тебя я всегда хочу быть Цитаном, а потом уже доктором.

— Но три года назад я остался жив только благодаря вам.

Первое лицо, что увидел Фей, когда пришёл в себя в доме старосты Ли, было лицо доктора Узумо. Побледневший и похудевший врач провёл у постели израненного юноши почти неделю.

— И за эти три года мы стали друзьями, или я не прав?

Фей в ответ мог только улыбнуться — разницу в возрасте с доктором он не чувствовал. Цитан всегда говорил с ним без снисходительности взрослых, держался на равных. А вот очень серьёзную супругу доктора Фей немного побаивался. К Юи Узумо вообще все относились с каким-то опасливым уважением. Несмотря на лёгкий характер, она была очень умна, пускай и не демонстрировала этого каждому встречному. Однако стоило только взглянуть ей в глаза, чтобы понять — перед тобой человек, интеллектуально превосходящий тебя, очень сильно превосходящий.

— Обязательной зайди к нам после охоты на пауков. — Юи выглянула из окна кухни. — Цитан должен осмотреть тебя, и голодным ты в деревню не пойдёшь.

Вроде бы в голосе супруги доктора не было даже тени приказного тона, однако ослушаться ей Фей не смог бы.

Он уже хотел ответить, что обязательно покажет пауков Мидори — пятилетней дочери Цитана и Юи, но тут его внимание привлекли несколько странных точек на горизонте.

— Это птицы? — спросил он у Цитана. — Или самолёты?

Последние не были частными гостями в небе над окрестностями Тертера, однако несколько раз за год их видели. Воздушный флот империи Алимарис, чьи земли лежали не так уж и далеко к северу, не признавал границ, тем более там, где его самолётам ничего не грозило.

— Нет, Фей, — покачал головой тот, — летят слишком низко. Так могут летать только роботы.

Он попросил у жены бинокль, и та быстро принесла его из дома. Доктор приложил к глазам окуляры, забыв даже про сидящие на носу очки. Фей всегда подозревал, что молодой врач носит их лишь ради образа, а со зрением у него всё в порядке.

— Фей, — произнёс Цитан таким голосом, что у юноши по спине побежали мурашки. Хорошими такими табунами побежали. — Беги в деревню — предупредил всех, чтобы бежали как можно скорее.

— Почему? — не понял Фей. — И куда бежать?

— Куда угодно, Фей, — ответил Цитан, — только ради всего святого — быстрее!

Доктор слишком хорошо знал эмблемы, украшающие ещё маленьких, но стремительно растущих в размере боевых роботов.

С этого, пожалуй, и начинается история, и впереди нас ждут…

Красное… Всё вокруг красное… Рукоятки, панель управления, огни в кабине. Красное преследует её… Красное и липкое. Комбинезон, не пропускающий влагу, липнет к телу в тех местах, где его запачкало красное. Перчатки липнут к рукояткам управления. И красный свет не перестаёт моргать.

А вместе с ним приходят голоса. Они кричат, зовут остаться с ними. Но она не хочет, не будет. Она успеет сбежать! Обязательно успеет.

— Немедленно остановитесь! Остановитесь! Выключите двигатели робота — и посадите его на землю. Немедленно!

Голос выкрикивает фразы знакомым резким тоном. Она давно привыкла к такому, и возненавидела всей душой. Возненавидела настолько, что всё вокруг стало красным. Стены, стекло окна, пол — и рука, тянущаяся к ней. Она вся перепачкана красным. И очень липким.

Но у неё нет сил — она не может, не хочет… Совсем не хочет, чтобы всё снова стало таким красным. Красный свет бьёт в глаза — она жмурится, закрывает лицо ладонями…

Лейтенант Гостегард был настоящим охотником — именно поэтому его отряд выбрали, чтобы изловить беглянку. Надо же, сбежать с прототипом боевого робота, и для чего — целей лейтенанту не раскрыли, а вопросов он не задавал. Не в том подразделении служил, чтобы лишний раз рот раскрывать. В Особой службе иностранных дел Солярианской империи, известном больше как Геблер, лучше держать уши, глаза и рот на замке — целее будешь.

Да и не волновали Гостегарда цели добычи — он гнал её над просторами Аквы, не остановился, и когда под ногами роботов заклубилась пыль восточной окраины Игнаса. Он и его отряд загонят беглянку, затравят её, как сам Гостегард травил опасных хищников. Песчаных акул, ранкаров, грифонов, носорогов и даже одного дракона. Правда, в схватке с последним он едва не потерял своего робота и лишился половины загонщиков. Но оно того стоило! Какая была охота!

— Командир, — вырвал Гостегарда из приятных воспоминаний сиплый голос Рамера — этого ублюдка из граждан третьего класса, каким-то образом выбившегося в пилоты, — робот падает.

— Без тебя вижу, — отмахнулся от него Гостегард. Будет ещё этот выскочка указывать ему — гражданину второго класса, выпускнику Академии Югенд. — Берём его в клещи. Оружие к бою.

Пускай робот всего один, а в распоряжении Гостегарда весь его взвод из пяти боевых машин, но он вопреки заветам о закрытых ушах и глазах, кое-что узнал о беглянке и её роботе. И даже этих обрывков и слухов хватало, чтобы готовить свой взвод к схватке самым серьёзным образом.

Фей умел бегать быстро — очень быстро, когда хотел этого. Он не замечал камней и предательских расщелин. Ноги, будто сами знали, куда ступать, почти не цепляясь за землю. Порой Фею казалось, что ещё немного, совсем чуточку, и он оторвётся от земли и сможет взлететь. Пускай не как птица, но словно ящерица-летяга, что может планировать с десяток метров.

Но так быстро, как сейчас, он ещё никогда не бегал — и всё равно опоздал. Он не проделал и половины пути до деревни, когда над ней взвилось к небу багровое зарево.

Робот беглянки замер посреди деревни. Почему она вдруг решила приземлиться именно здесь? Этот вопрос не волновал лейтенанта Гостегарда. Место для схватки ничем не лучше и не хуже других. Хотя он был уверен, жертва рвётся в Чернолунный лет, надеясь, что её спасёт от погони