Андрей Ливадный - Полигон

Ощущения вполне реальные, тут не поспоришь. Зная, что о бренном теле позаботится автоматика жизнеобеспечения, Дитрих продолжал упрямиться, пока не получил новое системное сообщение:

Вы страдаете от жажды, теряя один процент жизни каждый час.

Вы страдаете от голода. Ваш показатель Силы понижен на один пункт.

Губы потрескались. В горле запершило. Красная полоска действительно немного уменьшилась. Нехитрый подсчет показал, — если так пойдет дальше, то смерть от обезвоживания наступит примерно через трое суток, или раньше, если у дебафов (блеснул он недавно полученными знаниями) есть некая прогрессия.

— Ну, ладно, — пробурчал Дитрих, решив пройтись, размять ноги, а заодно поискать еду и воду.

Однообразный, безжизненный ландшафт откровенно утомлял. Куда ни посмотри, повсюду одно и то же. Он быстро потерял счет времени и пройденному расстоянию, лишь усталость от непривычно долгой ходьбы все сильнее давала знать о себе.

Похоже, я тут совершенно один?

"Тебе же дали способности. Примени их. Хотя бы попробуй", — нашептывал внутренний голос.

"Как применить"? — спор с воображаемым оппонентом в некотором смысле забавлял.

"Создай себе пищу"!

Дитрих остановился. Скептическая усмешка коснулась его губ. Как истинный житель техногенного урбанизированного мира он понятия не имел, откуда берется еда. Где ее первоисточник? Воображение тут же сформировало образ знакомого автоматизированного ресторана, куда он обычно захаживал, и, подчиняясь его мыслям, земля внезапно разверзлась, выталкивая кусок здания.

От неожиданности Дитрих отпрянул, но тут же взял себя в руки.

"Так это и есть их обещанная "адаптивность"?! — удивленно подумал он.

Надо сказать, первая спонтанная попытка "созидания" получилась так себе. Фрагмент высотки выглядел уродливо. Всего один этаж, накрененный, окутанный пылью, и почему-то пронизанный трещинами. Над входом в ресторан мигали и искажались две голографические надписи:

"Синтайз".

"Мы работаем по всему миру".

Ну, посмотрим, — он решительно направился к входу, однако автоматические двери не отреагировали на приближение человека.

"И что же с ними не так"? — озадаченно спросил себя Дитрих.

Раздвижные створки не поддавались усилию. Быстро потеряв самообладание, он представил, что их попросту нет, и преграда мгновенно рассыпалась в прах.

Войдя внутрь, Дитрих с удивлением заметил, как реальность меняется вслед взгляду, словно образы, взятые из его сознания, мгновенно воплощаются в знакомых формах интерьера.

Появились столики, кресла, уютный свет озарил их, у дальней стены плавно изогнулась стойка бара, возникла фигура андроида, но при ближайшем рассмотрении все обернулось подделками, выполненными из плотно спрессованной серой субстанции.

Робот не двигался, автоматика не работала, предметы сервировки при прикосновении рассыпались горстками праха.

Немного побродив меж столиков, не найдя ничего интересного, полезного либо функционального, он с досадой покинул свое неудачное творение, остановился поодаль, размышляя над сложившейся ситуацией.

"Странную игру они создают, — неприязненная мысль подразумевала разработчиков. — На развлечение совсем не похоже. Издевка какая-то"!

Чувство голода тем временем немного притупилось, а вот жажда донимала все сильнее.

Последующие несколько часов Дитрих упрямо экспериментировал. Теперь его со всех сторон окружали декорации: небольшое озерцо, где вода имела прочность стекла, участок парка, где цветы, трава, деревья и кустарники оказались пластмассовыми, — все, что удавалось вообразить, вспомнить либо придумать на поверку оборачивалось муляжами, копирующими формы, но не содержание создаваемых предметов и явлений.

Пребывая не в лучшем расположении духа, Дитрих заметил: вокруг стало заметно темнее, сгустились непонятные сумерки, словно киберпространство вздумало реагировать на его настроение. Кроме того, появились странные пепельные смерчи, — они повсюду следовали за ним по пятам, немного увеличиваясь в размерах по мере того, как росло раздражение.

"Вы быстро теряете силы. Голод и жажда теперь отнимают три процента жизни в час".

Дитрих уселся на скамейку в созданном им парке.

"Это всего лишь игра. Дурацкая игра, которую я тестирую. Реально мне ничего не грозит".

Что-то странное происходило с его сознанием. В голове то и дело возникали обрывочные образы из прошлого, словно вживленное нейросетевое устройство перепаривало память, выталкивая из ее глубин все, о чем он старался забыть. Мгла становилась плотнее, из нее выдавливало контуры зданий, формируя улицы.

Дитрих отмахнулся от непрошеных, но назойливых воспоминаний, сосредоточился на делах насущных. Как добыть воду?

Дождь! — осенило его. Что может быть проще?!

Вообще-то жителю современного города ничего хорошего от небесной влаги ждать не приходится. Промышленные выбросы конденсируются над мегаполисами в токсичные облака. Кислотные осадки давно стали обыденностью, но Дитрих помнил: в пору его юности все было иначе. Тогда еще существовали парки под открытым небом, а вкус дождевой воды на губах не ассоциировался со смертельной опасностью.

А реальность-то действительно адаптивна! — он с удивлением заметил, как мгла послушно трансформируется, повинуясь мысленным желаниям: над головой начали сгущаться тяжелые тучи, вдали раскатисто громыхнул гром, и вот первые крупные капли дождя окропили иссушенную почву, скатываясь пыльными шариками.

Дитрих подставил ладони, радуясь ливню, несущему свежесть, не замечая, как контуры зданий становятся все ближе и материальнее, образуя фрагмент улицы.

Вода почему-то оказалась солоноватой на вкус. Он жадно пил, не обращая внимания, как розоватые капли сочатся меж пальцев, змейками текут по запястьям.

Утолив жажду, Дитрих, наконец, почувствовал неладное, взглянул на свои руки, выругался.

Кровь?! Да откуда, черт побери?! Я же нигде не мог пораниться!..

Подавив спазм, он огляделся. Непогода усиливалась с каждой минутой, дождь хлестал, как из ведра, скрадывая контуры зданий, и лишь вспышки молний рвали сумрак, на миг выхватывая подробности окружающего.

В мертвенном свете очередной вспышки Дитрих увидел, как один из упрямо преследующих его пепельных смерчей вдруг начал обретать формы человеческой фигуры.

Какой-то худощавый подросток. Лицо — сплошное кровавое месиво, правая рука сломана, висит плетью.

В реальной жизни Дитрих не боялся никого и ничего, но сейчас его вдруг пробил холодный пот. Фантом, продолжая набирать детализацию, шагнул к нему, пытаясь что-то сказать, но на разбитых губах лишь пузырилась пена, а из горла рвались хриплые, булькающие звуки.