Дэниел Моран - Последний танцор

— Энджел де Лутц, — задумчиво проговорила Дэнис.

— Ты правильно произносишь, — одобрительно кивнула Каллия. — В переводе это означает «светозарный ангел».

— Я знаю. И чем же ты теперь собираешься заняться?

— Дочку буду воспитывать. А дальше — посмотрим. Дэнис заранее знала, каков будет ответ, но все же решила выяснить отношения до конца. Люди меняются, мало ли...

— Ты могла бы мне здорово пригодиться, — сказала она. — Если согласишься работать со мной, сделаем тебе биоскульптуру у лучшего специалиста, коленки новые отрастим, документы состряпаем. Соглашайся, не пожалеешь.

Каллия осторожно, одну за другой, подтянула ноги и встала из-за стола. Оба ее колена были упакованы в толстый слой прозрачного псевдогипса и почти не сгибались, что сильно затрудняло передвижение. Не глядя на Дэнис, она отрицательно покачала головой и твердо сказала:

— Извини, подруга, но я останусь с дочкой. Ей я сейчас нужнее.

Склонясь над столом, она стала собирать грязную посуду. Дэнис вскочила с места и принялась ей помогать.

Ночь Дэнис провела на допотопной раскладушке в маленькой комнате для гостей, а за час до рассвета ее разбудил Ральф и доложил, что нашел Дэвида.

Кабо-Сан-Лукас находится на мексиканском берегу Калифорнийского залива в полутора тысячах километров от американской границы.

По странной прихоти проектировщиков, космопорт с одноименным названием располагался в шестидесяти километрах от города. Сначала Дэнис собиралась добраться туда на такси, но соблазнилась местной экзотикой и заплатила три кредита за билет на автобус, но не простой, а на колесах. В Нью-Йорке в канун Рождества валил снег, а здесь температура на солнце зашкаливала за сорок градусов. Все окна в автобусе были открыты, и она с удовольствием высунулась наружу, подставив лицо под тугую струю встречного воздуха. Дорога в город проходила через горный массив, возвышающийся над узкой полоской побережья. Ветер со стороны океана доносил запахи морской соли и прелых водорослей. Дэнис обратила внимание на любопытный факт. И небо, и солнце, и океан были окрашены здесь в куда более яркие и сочные цвета, чем в Южной Калифорнии, расположенной на тех же широтах. Женщину в соседнем ряду это тоже удивило, и она обратилась с вопросом к сидящему рядом мужчине. Тот снисходительно пояснил, что подобный эффект достигается благодаря меньшей плотности атмосферы в условиях высокогорья, и Дэнис сразу стало скучно. «Вот же гад! — подумала она с неожиданной злостью. — Взял и все опошлил!»

Километров за десять до города ею внезапно овладело безудержное веселье. Она стиснула зубы, стараясь укротить взбесившийся пульс и участившееся дыхание, и даже попыталась медитировать, но все ее потуги ни к чему не привели — волны эйфории, излучаемые возбужденным «горячей проволокой» мозгом ее беспутного братца, захлестывали одна за другой беззащитное сознание девушки. Мир вокруг казался ей чудесным, удивительным местом, наполненным светом и фантастическими красками, а пассажиры автобуса — замечательными людьми, обладающими массой непревзойденных достоинств. Ей нестерпимо захотелось сделать для них что-нибудь приятное, и она дала себе слово сразу по прибытии в город устроить им грандиозный праздник. С бесплатной выпивкой, закусками, танцами... Да! Она сама будет танцевать и такое покажет, чего они в жизни не видели...

Но как только замелькали за окном первые дома окраины, вся ее веселость куда-то улетучилась и счастливая улыбка медленно сползла с лица.

Дэвид снял номер в гостинице «Асьенда», построенной еще в середине прошлого века на центральной площади. Там же оказалась и конечная остановка автобуса, доставившего Дэнис прямо к цели. Полюбовавшись живописным фонтаном, она направилась к парадному подъезду, где к ней тут же подскочил носильщик в ослепительно белой униформе и такой же кепочке с длинным козырьком. Безуспешно попытавшись вручить ей слегка увядшую желтую маргаритку, он осведомился на ломаном английском с чудовищным акцентом, не желает ли сеньора доставить в номер багаж и где она его оставила?

«Меня здесь нет», — беззвучно произнесла Дэнис и проскользнула мимо моментально утратившего всякий интерес носильщика.

Очутившись в холле с мозаичным мраморным полом и высоким потолком, украшенным затейливой лепниной, она не стала задерживаться у стойки портье, а сразу взбежала по устланной ковровой дорожкой центральной лестнице на третий этаж. Дэнис не знала, в каком номере и под каким именем остановился здесь ее брат, но ощущала его присутствие столь же отчетливо, как охотничья собака чует затаившуюся дичь. Уверенно свернув в северное крыло, она дошла почти до конца длинного коридора и остановилась перед дверью с блестящей металлической табличкой «6-В». Дверь тут же свернулась. Дэвид встретил ее на пороге и тихо сказал:

— Ну заходи, сестренка.

Густой полумрак окутывал номер кладбищенским саваном. Шторы задернуты, свет выключен. Дэнис вошла вслед за братом, но сразу за дверью остановилась, обозревая его обитель. Темнота нисколько не помешала ей разглядеть дорогие ковры на полу, бронзовые Светильники на стенах, антикварную мебель из настоящего красного дерева, шикарные кресла, обитые натуральной кожей, и прочие атрибуты крикливой роскоши. Пышно, красиво, не лишено определенного вкуса, но абсолютно безлико. Заметив нетерпеливый жест Дэвида, она прошла в следующую за гостиной комнату, всю обстановку которой составляли стенка с аппаратурой и огромным головизором, мини-бар на колесиках и пара небольших диванчиков. Дэнис уселась на один из них, а Дэвид расположился напротив. Откинулся на спинку, заложил руки за голову и уставился на нее. Он молчал так долго, что ей это надоело, и она решила взять инициативу в свои руки:

— Как это случилось?

Дэвид не стал делать вид, что не понял вопроса.

— Я совершил ошибку, — честно признался он. — Мне было пятнадцать, и я сдуру прикоснулся к словившему кайф электро-нарку. — Глаза его затуманились, губы искривились в невеселой усмешке. — Господи, каким же я был идиотом! Вот с этого и началось. Восемь лет пытаюсь завязать, но все без толку.

— На что это похоже? Дэвид пожал плечами:

— Словами не объяснишь. Если хочешь, могу прямо сейчас врубиться. Сразу поймешь, что к чему.

— Не хочу. Лучше расскажи.

— Хорошо, попробую. Представь... представь, что ты кружишься в ярких лучах солнечного света, и они пронизывают насквозь каждую твою мышцу, каждую клеточку твоего тела, отзываясь благодатным теплом и лаской на каждое твое движение. В тот раз это было похоже и на самый вкусный бифштекс, который я когда-либо пробовал, и на глоток холодного пива после целого дня тяжелой физической работы, и на дразнящий запах первой девчонки, позволившей мне заняться с ней сексом. — Он сорвался с дивана и возбужденно заметался по комнате. — Только это было лучше любых деликатесов, лучше секса, лучше любви, лучше всего на свете! Деликатесы приедаются, секс утомляет, любовь проходит. Одна только «проволока» никогда не меняется и никогда не изменяет. — В голосе Дэвида прорезались металлические нотки, глаза заблестели. — Она само совершенство! — выкрикнул он, но тут же опомнился, виновато покрутил головой и снова уселся, только не на прежнее место, а рядом с сестрой.