Георгий Беклемишев - Миллионы лет в никуда

Он посмотрел на меня глазами, полными отчаянья. Он понимал, что просто так сидеть бессмысленно, что так мы просто канем в лету. Пусть Роман всё это и осознавал, но он не знал, что делать. Да, он был опытным и первым освобождённым, но это ничего не меняло, ведь Роман был обычным человеком, который лишь хотел лучшего для своего народа. Одного желания мало, ведь нужны действия, а что делать, он не знал. Смотря на него, я понимал, что такими темпами мы все умрём. Несмотря на это, я знал, что нужно действовать. Какие у нас были варианты? Бросить всё и начать с нуля, и, конечно же, сражаться до конца. В случае с первым вариантом неизвестно, сколько нам понадобится времени на восстановление, и через сколько времени мы придём в форму. Во втором же случае мы, скорее всего, погибнем, ведь они превосходят нас как числом, так и в вооружении. При длительной осаде у нас просто кончатся патроны. Оставалось лишь бегство. Это не трусость, а тактический манёвр, который позволит перегруппироваться и накопить силы для ответного удара.

— Нужно отступать, — констатировал я факт ему.

— Мы не можем! — рявкнул он, ударив по столу. — Если мы сейчас отступим, то неизвестно, когда мы сможет нанести ответный удар! Люди будут ещё долго под гнётом этих тиранов, которые окунули их в мир лжи!

— Если мы останемся, то все умрём! — проорал в ответ я, при этом взмахнув рукой.

— Я… Я понимаю! — схватившись за голову, сказал он, после чего продолжил говорить: — Что я должен делать, по-твоему? Бросить всё и бежать? Мы были так близки к завершению нашей войны, но всё пошло к чертям!

— Если ты продолжишь сейчас бороться, то не сможешь завершить свою миссию, свою войну. Ты проиграешь. Раз и навсегда. Что ты выберешь? Отложить свою победу, или же потерять её?

— Сэр! Они проникли внутрь! — прокричал ворвавшийся солдат.

Когда тот закончил говорить, Роман и я посмотрели на того. Он был ранен, а руки по локоть не было. На ногах солдат стоял с трудом, то и дело покачиваясь. Казалось, что он сейчас тотчас упадёт. После этого Роман понял, что они будут обречены, ежели останутся тут. «Отступаем!», — скомандовал он по громкой связи, после чего повернулся ко мне:

— Ты прав. Мы должны отступать, ведь мы единственный оплот человечества, который не должен сгинуть.

С этими словами все начали отступать, но и наши враги не отставали. Они шли и шли вперёд, ведь это были обычные жестянки, у которых не было ни страха, ни боли. Им всё было нипочем, так что, когда умирал один, за ним приходило ещё двое. Нас жестоко прессовали. Куда отступать, если нас окружили? Это здание было особенным, оно связано с канализацией, так что отступать мы собирались по ней. Когда я с Романом добежал до входа в тоннель, то позади нас уже были страйды. Все, кто не успел добежать, считай, были мертвецами. У входа в тоннель стоял один из наших солдат, он отстреливался, когда же Роман спросил о том, сколько людей успело пройти, то он был ошарашен ответом. Из всех людей смогло прийти сюда лишь сорок три. Это была катастрофическая цифра. Слишком большие потери для нас. Зайдя внутрь, было решено закрыть дверь. Это бы дало нам время, ведь она была армированной, но это означало бы, что мы бросаем тех, кто не успел ещё добежать. Роман, скрепя сердце, отдал приказ закрыть дверь, после чего направился к тем, кто стоял и ждал дальнейших приказов. Все сорок три человека стояли и смотрели на него, ожидая, что же тот скажет. Роман был краток:

— Любой из нас поступил бы так же. Мы не должны кануть в лету, хоть кто-то должен выжить. А теперь, вперёд, к спасению.

С этими словами он двинулся вперёд, остальные тоже пошли по узким коридорам канализации. Все способные держать оружие разделились на два отряда. Один отряд шёл спереди, другой сзади. Мы с Романом решили идти в конце. Тот юноша тоже шёл вместе с нами. Гражданские же шли посередине. Так было сделано, чтобы защитить их в случае чего, ведь неизвестно, что нас может поджидать дальше. Мы долго шли по извилистым тоннелям, которым не было и конца. Что было странно, так то, что страйды нас не преследовали, хотя давно должны были сломать ту дверь. Поначалу я думал, что нам просто повезло, но всё было не так. Я понял это спустя какое-то время после того, как мы оказались под землёй. Когда я это понял, то уже было поздно. Мы проходили одну из больших развилок, когда это произошло. Сильный взрыв над потолком, который обрушил сам потолок на нас. Нас разделило на две части, а часть гражданских погибла под завалами. Тогда-то они и полезли из всех щелей, как тараканы. Мы начали отстреливаться что есть сил, но их не становилось меньше. Наше положение спасало лишь то, что тоннели были узкими, и их трупы загораживали им же проход. Это затрудняло им прохождение к нам, но ситуация всё равно была не из лучших. Мы решили бежать. Куда? Туда, где их нет. Была парочка проходов, из которых они не шли, так что мы направились к той развилке. Прямо перед ней на нас неожиданно напало два страйда. Они выскочили прямо перед нами, но быстро полегли. В тот момент я и думать не мог, что это за собой повлечёт. Когда я обернулся, то увидел оцепеневшего Романа. Он просто стоял и держался за бок. Да, его подстрелили.

— Роман! — вскрикнул я, и побежал к нему.

Когда я почти добежал до него, он начал падать. Я успел его поймать, но его состояние было плохим. Я не был доктором, так что не мог точно сказать, насколько всё плохо, но в такой ситуации это точно не было хорошо. Я видел, как ему было больно, но ничего не мог поделать с этим. Я собирался поднять его, но он меня остановил, после чего подозвал того юношу, который был для него особенным. Роман что-то тому прошептал на ухо, после чего юноша подозвал двоих солдат и направился в правый тоннель. Мне же он сказал, что нам налево, после чего я взял его на спину и потащил на себе. Не знаю, что он сказал юноше, но я не стал спрашивать, ведь наверняка то было важным. Не знаю, что стало с остальными, но мы остались вдвоём. Не зная, что и делать, я выбрал единственное решение. Выбравшись на поверхность, направился сразу же к тому тайному исследовательскому центру. Страйдов на улице было не так много, так что я бежал прямо посреди улицы, среди всех этих обманутых людей. Бежал, что есть сил, ведь понимал, что с каждым моим шагом у Романа всё меньше и меньше времени. Не помню, о чём именно я тогда думал, наверное, о том, как всё так получилось. Когда я добежал до лаборатории, и, ворвавшись в комнату нашего учёного, тут же сказал ему:

— Виктор! Быстрее!

— Что такое? — ошарашенно вопросил он.

— Романа подстрелили, — объяснил я ему ситуацию. — Не знаю, сколько он ещё протянет без помощи, так что поторопись!

Виктор спешно начал осматривать Романа. Кровь из раны текла рекой, так что удивительно, как Роман смог продержаться до этого момента. Удача, одним словом.