Леонид Сурженко - Темень

- Какого хрена нам круги наматывать? Вон вертуха, тут километра не будет. Так что веди, не кобенься.

Я ещё раз глянул на холмы. Нет, тут я точно не пойду. Как хотят.

- Тут прямо нельзя. Хочешь попробовать – пошли кого. Я прямо не пойду. Нужно другой путь искать.

Теперь возмутился Бурый, схватив меня за грудки. Тут же рядом появился Лось. Ничего хорошего… Этим баранам не объяснишь, что и почему. Они, как дети малые – видят игрушку, и – прямиком к ней!

- Давай, вали вперёд! – орал прямо в ухо Бурый, и я, грешным делом, чуть было не поддался панике. Уж и готов был, забыв здравый смысл, потащится прямо… Но снова вспомнил, что за мной – Санька. И чтобы ему домой добраться, мне нужно выжить. Хотя бы на некоторое время.

- Да стой ты! – заорал я дурным голосом: - как хотите. Есть желание сдохнуть побыстрее – пойдём прямо. Прямо в братскую могилу. Знаете, сколько народу вот так вот в ящик сыграло? Зона им ловушечку приготовит, с приманкой со сладкой, вот пацаны бошки и теряли. Потому что спешить здесь нельзя. Нельзя, но если очень хочется – пожалуйста. Но сначала ты, Змей, обещание своё исполнишь. Звони Мастёвому. Малой уже дома должен быть.

Я протянул мобильник. Мои пилигримы притихли. Может быть, на них произвела впечатление моя наглость, а может быть, отрезвила необходимость реального выбора. Одно дело – заставить что-то сделать другого, и совершенно иное – когда приходится выбирать тебе. Змей стоял неподвижно, и я чуть не силой сунул мобильник ему в руку.

- Звони. Иначе можете меня тут же хоронить – дальше я не пойду.

Пока Синяк таскался за водой, Мастёвый разрабатывал план. Да, мелкого нужно хотя бы отмыть. Однако куда ж ты денешь побои? В принципе, сам виноват: нельзя было малого оставлять с Синяком. Синяк – придурок, да ещё и садист. Хрен его знает, чего он от малого добивался. В любом случае, пацан здорово его разозлил. На свою голову. И на его, на его голову тоже. Потому что теперь думать приходится ему, Мастёвому. Впрочем, есть одна мыслишка… Почему бы и нет?

Хлопнула дверь. Синяк, тяжко ступая, волок ведро воды. Вид у него был недовольный. Нос распух, на выгоревшей майке – следы плохо отмытой крови. Синяк поставил воду посреди комнаты и выпрямился, разминая спину.

- Давай, тащи малого…- приказал Мастёвый.

Синяк направился к кладовке. Мастёвый поднялся, повертел в руках тряпьё, принесенное Синяком, и уже принялся закатывать рукава рубахи, как растерянный голос Синяка заставил его похолодеть от неожиданности:

- Слышь, а где малой-то?

Мастёвый влетел в кладовку. Пол, четыре стены, крюки в стенах и Синяк. Больше никого… Мальчишка исчез.

Змей оторвал трубку от уха и протянул мобилу мне:

- Слышь, давай сам разберись…

Я схватил мобилу. Голос Мастёвого был вроде обычным, таким же нагловато-весёлым, но что-то в его интонациях мне не понравилось…

- Всё нормально, Птица… Только мне время нужно. Застрял я тут, тачка подвела… Да нет, никак малого не дам: я ещё не на месте. Ну, разберусь с машиной и позвоню… Да полчаса, не больше. Если что - попутку поймаю. Да зуб даю, нормально всё… Стою вон на трассе, стартер не крутит… Ну, полчаса, не больше… Да отзвонюсь, отзвонюсь. Слово пацана…

Итак, Мастёвый всё ещё в дороге. Пока починит машину, если она действительно сломалась, пока заберёт Саньку… Время ещё ого-го. Что ж, до вечера успеем…

- Змей! Предлагаю привал. Идти нам ещё не близко, если, конечно, народ не желает напрямки топать…

Я обвёл взглядом попутчиков. Вроде бы первый угар пропал, энтузиазма кидаться костьми на Зону у братвы поубавилось.

- Долго нам, если в обход?

Я пожал плечами:

- Змей, ну откуда я знаю, где Зона нас пропустит? Может, за тем холмом, а может, и вкруговую обходить придётся. Может получится, что и вообще не пропустит.

- Это как? – встревожился Змей.

- Просто. Тут не пройти – я не первый год в Зону хожу, знаю. Убьёмся. Попробуем правее. Если и там – не пройти, зайдём сзади. Ну, и так далее… Обычно проход бывает. Хотя не всегда…

- Ну, а если у нас – «не всегда»?

- Ну, тогда два выхода – или оглобли разворачивать, и живыми оставаться, или напролом переть. Тогда нам и гробы не понадобятся. Потому что хоронить нечего будет…

- Слушай, Птица, откуда ты это знаешь? Ты ж тут не был? Ты чего, сталкер охрененный?! Может, ты нам просто бошки морочишь?

Я не повёлся на эту атаку. На меня снизошла некая нездешняя уверенность, твёрдость, что ли… Посему я ответил не задумываясь.

- Хочешь, проверь. Вон холм ближний – метров триста. Дойди до него, а как вернёшься, я скажу, что был не прав.

Змей снова вперился в меня ледяным взглядом, но теперь на меня этот взгляд не действовал. Видимо, прочитав это в моих глазах, он отступился:

- Скидай манатки, братва. Привал…

Мы стали распаковывать рюкзаки. Змей занялся своей раной. Цепануло его здорово – сквозное в грудь, но держался Змей молодцом. Он отодрал старую повязку, присобаченную ещё на хуторе, и начал сооружать новую, потроша общую аптечку. Лось грубо и жёстко расправлялся с тушёнкой, кромсая жестяную банку охотничьим ножом. Паук занялся костром, а вот Бурый, нежданно-негаданно, подсел ко мне.

- Слыш, малой, а ты откуда это всё знаешь?

- Что – всё?

- Ну, про Зону. Что там не пройдём…

- Да я не знаю. Я чувствую. В Зоне нельзя ничего знать. Тут всего не предскажешь…

- Ну, вон досюда ты нас довёл. А говоришь, не предскажешь… А Ухо загнулся. Это как?

- Я говорю – не предскажешь… Но опасность чувствуешь. Я тоже не всегда знаю, почему нельзя туда соваться. Нельзя – и всё. Обошёл – и дело с концом. В Зоне на своей шкуре всего не проверишь… На чужой только.

Бурый помолчал.

- Тёмный ты какой-то, Птица… А травани байку сталкеровскую?

- Это про что?

- Да про что хочешь. Ну, как ты там с монстряками воевал…

- Да не воевал я.

- Да брешешь… Такой крутой сталкёр, и вдруг – «не воевал».

- Я их стороной обхожу… Разве что…

Тут мне вспомнилось последняя ходка на Живодёрню. Да, нарвался я там здорово. До сих пор помню пронзительный, липкий ужас, когда царапался в темноте по обломкам арматуры вверх, туда, к единственному серому пятнышку, к свету… А там, там внизу – Оно. Оно, располосовавшее мою куртку до самого до тела, сновавшее теперь где-то ниже, и, скорее всего, выжидающее удобный момент, чтобы вцепиться в тёплое перепуганное мясо…

Нет, про это я рассказывать не буду. Это – моё. Это – табу. Секрет мой и Зоны. Может быть, утаив его от других, я дам себе шанс.

И я рассказал байку про Зоновского Маугли, которую слышал не раз от местных сталкеров. Маленький мальчишка потерялся в Зоне. Как, почему – вариации были разные. Короче – потерялся. Бродил там, бродил… Наткнулся на стаю слепых собак, да давай удирать. Увидел какую-то нору – и туда. А там – прямо как по Киплингу: кормящая самка со щенками. Чёрный волк, по-нашему. Ну, или Чернобыльская собака – это уж как кто называет. И вместо того, чтобы этого пацана на корм щенкам пустить, вместе с волчатами своими пристроила. Сунулись туда было слепые собаки (по другой версии – всего лишь дикая кошка), а там – не человеческий детёныш, а здоровенная тварь вдвое больше любого из них… Ну, как полагается – батальная сцена, чёрная волчица рвёт всех, а сама, раненная, ползёт к щенкам помирать. А мальчишка, значит, её выхаживает. Естественно, дружба у них навек. И охотятся вместе, и от зверей она его защищает, а пацан растёт да сил набирается. Так вроде некоторые сталкеры их и видели – пацан лет двенадцати, и чёрный волк рядом. А ещё говорили, что мальчишка этот иногда сталкерам помогает. Не всем, правда, а только тем, кто его собратьев – то есть живность зоновскую, не трогает. Зато тех, кто с оружием в Зону идёт, очень не уважает…