Олег Верещагин - Горны Империи

— Антипрезидентская демонстрация? — с интересом спросил Третьяков-старший, откладывая газеты. — Ого, всё серьёзно. Сто лет такого не видел.

— Она самая, — Муромцев подался вперёд. — Организована, судя по всему, партией "Плоды Азии". Зачуханная партейка, хотел бы я знать, откуда у неё деньги на такое…

— А можно выйти посмотреть? — Денис приготовил фотоаппарат, у него даже пятки зазудели от азарта. Взрослые — все четверо, включая водителя — уставились на мальчишку недоумённо. — Ну а чего… — сбавил тон Денис.

— Это не спектакль, — покачал головой Муромцев. — О небо, началось.

Денис жадно уставился вперёд. Конные лавы, гарцуя, потекли с боков пешего строя вперёд. Кто-то истошно орал через мегофон:

— Уберите фрицев! Фрицев уберите, вы что, очумели?!

— Идиоты, и правда, что они делают… — пробормотал Муромцев, вытаскивая откуда-то трубку рации. — Муромцев!!! Да! Почему…

Дальше Денис не слушал. Он приоткрыл дверь и боком бесшумно выскользнул из машины, наводя фотоаппарат.

На площади творилось невообразимое. Чем-то это напоминало, как ни странно, «стенку» — кулачный бой на 20 июля, например. Денис уже несколько лет ходил на них. Может быть, поэтому у мальчишки преобладал интерес — ему всё ещё казалось, что люди просто разминаются.

Пешие щитами и разрядниками теснили толпу обратно. Конные обтекали её — точнее, только казаки, чёрно-алый строй замер и остался на месте. До Дениса только сейчас дошло, какой гул и шум стоит над площадью. И что кругом ещё довольно много людей — в основном жавшихся к кустам и стенам домов.

Он успел сделать несколько снимков, когда сообразил, что прямо к нему скачут рысью двое всадников в чёрно-алом. Мальчишка щёлкнул и их — и отшатнулся, его чудом не задело колено кавалериста. Совсем рядом захрапел конь, Денис поднял руку, отстраняясь; колено снова его толкнуло, молодое — загорелое, синеглазое — лицо склонилось ближе. Окованный бронзовой чешуёй подбородочный ремень проходил под нижней губой.

— Пайонир! — выкрикнул молодой всадник, удерживая руку своего напарника, который… Денис изумлённо приоткрыл рот; всадник собирался ударить его палашом плашмя!!! Но почти тут же прогремел голос Муромцева:

— Stehen bleiben! Es ist der Bub aus dem Imperium, es ist der Gast des Landes! Stehen bleiben, Soldat! (1.)

1. Стоять! Это мальчишка из Империи, это гость страны! Стоять, солдат! (немецк.)

А ещё через секунду Денис оказался в руках матери — Валерия Вадимовна обняла сына и рявкнула:

— Убери металлом, козёл!!!

Сам же Денис уже в следующую секунду был буквально заброшен на сиденье и сопровождён толчком отцовского колена под зад.

— Должен сказать, Денис, это было редкостно глупо, — заметил как ни в чём не бывало Муромцев, садясь вперёд и закрывая дверь. — Это Чёрные Гусары, немецкие гвардейцы президента. Не знаю, какой кретин выпустил их для разгона демонстрации… впрочем, я позвонил вовремя. А вот ты рисковал как минимум переломами. Если бы не галстук, мы могли бы и не успеть.

— На месте поговорим, — сказал Третьяков-старший, сбрасывая газеты на пол. — Мы можем ехать, Виктор Анатольевич, а тот этот юный следопыт ещё чего-нибудь натворит… Кстати, чем вызвано это буйное помешательство около президентского дворца?

— А всё тем же, — охотно ответил Муромцев. «Жигули» тронулись с места через площадь, и Денис мельком увидел за стёклами вестибюля дворца стоящих людей — они смотрели наружу напряжённо, замерли неподвижно. Ха, подумал мальчишка, а что ни говори, кадры-то получились наверняка! Жаль, он растерялся и не снял скачущих на него гусар! — Всё тем же. Политикой Бахурева, в данном конкретном случае — тем, что три дня назад он национализировал «Фрукты-овощи», крупнейшую в республике компанию сельхозпродуктов, а генерального директора… — Муромцев выразительно провёл рукой вокруг шеи. — Было за что, он содержал гарем на двадцать мест из несовершеннолетних девочек, отчислял в "фонд развития" по десять процентов заработной платы персонала и привлекал к уборке семи-восьмилетних детей, выплачивая им… не буду даже говорить. В общем, Функа повесили, компанию передали в госуправление — и тут же поползли слухи, что собираются сократить половину рабочих мест как только закупят машины в Империи.

— Бред какой-то, — пробормотала Валерия Вадимовна. Муромцев вздохнул:

— Это и есть самая сложная сторона нашей работы. Если у людей есть копейки, то они в горло вцепятся любому, кто попробует их отнять. И ни за что не поверят сразу, если сказать — я тебе копейки твои на рубли поменяю. Трудней всего не отмыть, одеть, обуть, накормить, это всё можно прямо сейчас сделать, даже без нашей помощи, пожалуй, Бахурев справится. Трудней всего людям дать понять: ты — хозяин. Ты сам. Ты — человек, а не раб. как же тяжело эта вера прорастает… а её ещё и топчут изо всех сил те, кому без рабов — крышка… Ты им всё дашь — а они побегут себе властелина выискивать, который этим всем помог бы распорядиться. И найдут, будьте уверены, найду-у-ут…

Муромцев тяжело вздохнул. И горько сказал:

— Такой красивый город, такая щедрая страна… И так несчастны люди. А главное — не верят они, что можно жить иначе. Почти никто не верит. Боятся верить… Просто боятся.

Денис слушал Муромцева внимательно, как будто впитывал слова. Новые ощущения переполняли его — и это после короткой в общем-то поездки! А что будет дальше?! Как тут жить? Что делать? Как быть? Справится ли отец? Впервые в жизни Денис усомнился в возможностях Третьякова-старшего. Чужая страна. Тут нет его помощников, тут нет телефона, который связывает с управлением ОБХСС по Петрограду… Есть непонятные люди с непонятными взглядами и непонятными желаниями. И даже те, кто, вроде бы «хороший», кто защищает закон — даже они готовы без раздумий ударить человека только за то, что тот фотографировал…

Всю жизнь мальчишка твёрдо знал: за его спиной — Империя. От него нужно лишь быть честным и верным. Империя не бросит, Империя не покинет в беде даже самого маленького и слабого, даже самого старого и вроде бы бесполезного человека. Так не бывает. Но разве бывают девочки, попрошайничающие на вокзале? Виселицы на площади? Роскошный домина — и рядом хибары? Нет. В мире Дениса — нет. Но…

Это и правда командировка в прошлое, подумал Денис. Не только для отца. Для нас всех. Вот оно, прошлое — за окнами, а скоро оно станет ещё ближе и встанет и перед тобой, пионер. Глаза в глаза.

Зажмуриться и отступить?! Закричать, что ты ничего не можешь и бежать?! Так оно этого и ждёт, оно бросится следом, как зверь бросается на бегущего. Следом — это значит в Петроград…