Александр Задорожный - Опасное предприятие

— Он заслуживает смерти…

Его крепко привязали к столбу посреди широкой площади. Со всех сторон ее окружали островерхие дома, чьи крыши украшали причудливые шпили. А внизу, заполнив все свободное пространство, колыхалось море плеч и голов. Палач швырнул в сложенную внизу груду сухого хвороста свой факел — дрова вспыхнули, словно порох. Стоявший рядом с ним монах воздел руки к небу и прокричал:

— Такова воля богов и нашего славного лорда!

Скайт Уорнер, привязанный к тому же самому столбу, молча отплевывался от дыма, который ветер гнал прямо ему в лицо.

— Кого я должен пришить, джентльмены? Скажите мне, кого же все-таки я должен пришить?

Дел ясно видел в толпе народа лицо этого человека, но никак не мог вспомнить, кто это был и где он встречал его раньше.

Дел Бакстер открыл глаза. Первое время он не мог понять, где находится, и только ворочался на жестком каменном полу.

— Как спалось на новом месте? — спросил его Скайт Уорнер, который расположился на полу рядом.

— Ужасно. Постоянно снились какие-то кошмары. Мне привиделось, как нас казнили.

Бакстер приподнялся на локтях и огляделся. Ничего не изменилось в этом каменном мешке, куда два дня назад их так подло заманил Отшельник. Те же холодные каменные стены, обступавшие друзей со всех сторон, те же полуобнаженные, коричневые от загара слуги, сторожившие их. Все вопросы, с которыми к ним пытались обращаться Дел со Скайтом, они молча игнорировали, словно были глухими. Эта стража регулярно сменялась каждые шесть часов. А утром и вечером друзей кормили жидкой похлебкой, просовывая глиняные миски между прутьями решетки.

Иногда Скайт вскакивал и начинал ходить взад-вперед, нервно меря шагами тесную камеру, осыпая стражников последними ругательствами, но и эти его; слова не достигали цели, словно отскакивая от непроницаемой оболочки безразличных ко всему стражей.

Было раннее утро. Друзья только что позавтракали и, отшвырнув пустые миски к решетке, сидели на грязном каменном полу. Отшельник даже не позаботился о каких-нибудь подстилках для своих узников, и поэтому есть и спать приходилось прямо на каменных плитах. Два дня, что Дел со Скайтом просидели здесь, тянулись очень медленно из-за вынужденного безделья и невозможности что-либо предпринять.

— У тебя осталось курево, Дел? — Скайт Уорнер сидел, вытянув ноги и прислонившись спиной к кладке стены.

Дел Бакстер пошарил рукой в кармане и извлек оттуда смятую пачку. Осталось две сигареты. Протянув одну другу, а другую взяв себе, Дел Бакстер отшвырнул пустую пачку в дальний угол. Скайт достал несколько припасенных спичек, чиркнул о шершавый камень стены и, дав прикурить Делу, зажег свою сигарету.

— Что предпримем, друг?

— Бежать отсюда бесполезно, Скайт. Это я уже понял.

— Может быть, попробуем сбежать, когда нас поведут на казнь?

— Нужно попытаться. Это наш единственный выход. Клянусь громом, я не дам им прирезать меня, как покорную овцу. Если мне и суждено умереть, то я попытаюсь забрать с собой как можно больше сопровождающих на тот свет.

— Я думаю точно так же.

Друзья говорили очень тихо, чтобы стоявшие у решетки стражи не могли услышать ни одного их слова.

— Нам только нужно добраться до флайера и бластеров. Никогда больше не оставлю своего оружия, — сказал Скайт.

— Сгодятся и обычные мечи. Тем более что я приобрел большой опыт в рукопашных схватках. Как говорил один мой знакомый, к сожалению, ныне покойный: «Нет ничего надежнее крепкой руки и верного меча», — произнес Дел.

— Как ты думаешь, что они собираются с нами сделать? — спросил Скайт.

— Скорее всего, поджарить на костре. Это, по-видимому, излюбленный способ избавляться от неугодных на планете Лектор.

— Но ведь планета вступила в Международный Объединенный Галактический Союз?! В городе есть официальные представители Центрального Совета Галактики! Неужели местные официальные власти допустят подобное?

Сигарета Бакстера истлела почти до самого фильтра, и Дел, затушив ее о стену, бросил окурок подальше от себя:

— Официальные представители властей, как я понял, стараются не вмешиваться в местные обычаи и законы. А наша казнь послужит им очередным поводом устроить себе выходной день и хорошо выпить по случаю очередного праздника. Что им жизнь двух неизвестных пилотов, когда на карту поставлены деньги и большая политика.

— Кстати, друг, как твоя рука?

— Порядок. Уже не болит.

— Этот негодяй хочет добраться до Морриса Грука! Черт меня дернул назвать его имя.

— Здесь мы бессильны что-либо предпринять. Мы даже не можем предупредить его о нависшей над ним опасности.

— Эх, добраться бы только до этого проклятого старика. Тогда бы я объяснил ему что к чему. — К сожалению, расклад карт выпал не в нашу пользу. Нам остается лишь ждать. — А ловко нас заманил в ловушку старый негодяй! — Да. В хитрости ему не откажешь. Обманул нас, как молодых юнг.

Наверху раздался громкий щелчок, и лифт поехал вниз. Дежурившие у решетки гиганты переглянулись. На их непроницаемых лицах возникло удивление. В души Дела и Скайта закралось смутное предчувствие, которое по мере спуска лифта переросло в беспокойство. Впервые за эти два дня ставший уже привычным распорядок жизни был нарушен. Стража сменилась только два часа назад, когда узников кормили, и смена должна была появиться только через четыре часа. Так кто же это мог быть?

Створки дверей лифта автоматически раскрылись, и из кабины вышел монах, одетый в темный балахон. Длинное темное одеяние широкими складками ниспадало до самого пола. На его голову был накинут широкий капюшон, отбрасывавший густую тень на его лицо, так что невозможно было его разглядеть. А на груди у монаха был вышит серебряный круг с золотой рукой, державшей песочные часы.

— Монах ордена «Искатели истины», — прошептал Дел Бакстер, наклонившись к Скайту, — это за нами.

— Мир вам, дети мои, да пребудет с вами истина, — произнес монах, обращаясь к стражникам. Те почтительно поклонились.

— Что вам нужно, преподобный? — спросил один из них.

Дел Бакстер и Скайт Уорнер впервые за эти дни услышали голос своих стражей.

До нашего слуха дошли сведения, что здесь находятся два узника, которых скоро должны казнить. Я хочу воспользоваться своим правом и исповедовать их перед казнью, дети мои. Поднимите же решетку и впустите меня к ним, — ответил монах.

— Простите нас, святой отец, но мы не можем этого сделать, — сказал все тот же стражник. — Это еще почему?! — удивленно воскликнул монах

— Наш господин строго-настрого запретил нам поднимать решетку и пропускать кого-либо внутрь. Может быть, вы, святой отец, исповедуете этих людей через решетку, не поднимая ее?