Леонид Кудрявцев - ПУЛЯ ДЛЯ КОНТРОЛЁРА

— За мной! — скомандовал Стас.

Он припустил со всех ног. Сзади топал напарник.

Вот и переулок.

Тут Лапин остановился, прислушался, пытаясь уловить звук шагов в нем. Вроде что-то было. Вроде бы… Хотя откуда, если курьер даже не касается асфальта? Вот незадача.

Федор остановился рядом и, настороженно оглядываясь, спросил:

— Куда плюнем?

— С бороды на лысину! — резко ответил Лапин.

— К черту шутки!

Логично. Для них сейчас действительно не время.

— Он там.

Стас показал рукой в глубь переулка.

— Уверен? — спросил Толстячок.

Блин, сейчас он еще гарантии потребует.

— Ходу! Да живее…

Они кинулись в переулок. А тот вскоре поворачивал, и там, за поворотом, наверняка должен быть убегающий курьер. Если все предположения верны. С другой стороны, если они ошибаются, то почему тот кинулся наутек? У невидимого противника есть приличные шансы справится даже с двумя профи. Почему беглец не попытался исключить всякую возможность преследования? Из трусости? Да вряд ли. Молод еще, не представляет, что такое небо с овчинку? Значит, запросто способен наломать дров. И все-таки кинулся наутек. Нет, все верно. Невидимость у него ненадолго. Выяснить бы, какой артефакт дает такой странный эффект.

Поворот.

Миновав его, Стас резко остановился. Федор, забежавший было вперед, вдруг это осознав, тоже встал на месте.

— Ошибся? — резко выдохнул он. — Не туда свернули?

— Погоди, — ухмыльнулся Лапин. — Сейчас все выяснится.

— Да где же он?

На протяжении ближайших метров ста переулок, огороженный заборами, такими высоченными, что не перемахнешь, был прям, как стрела. И просматривался соответственно на этом протяжении полностью. Причем в самом конце он был перегорожен высокой калиткой, через которую, конечно, перебраться можно, но тоже потребует времени. И спрятаться на всем этом насквозь просматриваемом пространстве негде. Если только не считать холодильник. Здоровенный, частично покрытый ржавчиной, он стоял метрах в двадцати. И если преследуемый спрятался, то только в него. Больше некуда.

— Там, — вполголоса сказал Стас и ткнул пальцем в железную громадину.

— Точно? — так же вполголоса спросил напарник.

— Полной гарантии, понятное дело, нет, но нужно проверить.

— Хорошо.

Плутовато улыбнувшись, Федор стал подкрадываться к холодильнику. Пистолет он держал наготове.

Следуя за напарником на расстоянии шагов трех, Стас подумал, что Толстячок не так уж и плох. Особенно если учесть, что этот день у него на данном месте первый. Вот только слишком дружелюбен и просто рвется установить с ним хорошие отношения. Слишком…

Оказавшись у холодильника, Федор осторожно постучал по его дверце рукояткой пистолета и промолвил:

— Кто-кто в теремочке живет? Выходи немедленно.

Стас ухмыльнулся.

Почти наверняка прятавшийся внутри сначала оцепенел, а потом скорчился от страха. Все как положено. И сердце, лихорадочно застучавшее, и струйка холодного пота на спине.

— Контролер пришел, — продолжал Толстячок. — Сейчас билеты будет проверять. Выходи.

— Да ладно, брось комедию ломать, — сказал Лапин. — Задохнется еще или сердце не сдюжит. Хлипкая сейчас молодежь пошла.

— Как скажешь.

Резко рванув на себя дверь, Федор открыл холодильник и довольно улыбнулся на все тридцать два зуба.

«Студент», конечно же, был там и вполне видимый. Лицо бледное, глаза бегают, рот от ужаса слегка приоткрыт. Можно поспорить, он сейчас уже прикидывает, сколько ему добавят за попытку скрыться. Если преследователей эта пробежка разозлила, то они могут так составить надлежащую бумагу, что запахнет и сопротивлением при задержании. Это может обойтись дорого.

— Ребята, я все отдам и расскажу, — сразу заявил «студент». — Все, только вы…

— А куда ты денешься? — почти ласково спросил Стас. — И давай-ка прямо сейчас все артефакты, что у тебя есть. Во избежание… И потом, очень мне хочется на них взглянуть.

— Я… я сейчас. Вот выйду.

— Э, нет, парень, — заявил Стас и помахал дулом пистолета у незадачливого беглеца перед лицом. — Будь пока в коробушке. Так надежнее. И учти, твой побег дал нам право по тебе палить без суда и следствия. Так что более — ни единого неверного движения.

— Хорошо, я сейчас. Вот, отдаю…

Курьер снял с руки тяжелый браслет, протянул его Стасу, а потом выудил из кармана нечто завернутое самым тривиальным образом в носовой платок. Взяв их в руки, Лапин ощутил, что и браслет, и сверток гораздо тяжелее, чем можно было подумать по виду.

Ну да, артефакты, они самые. Любопытно все-таки, что это конкретно?

— Все отдал? — спросил Стас.

— Как на духу, — послышалось в ответ.

— Присмотри за ним, — попросил напарника Лапин. — Я сейчас, полюбопытствую.

— Почему бы и нет? — сказал тот и тотчас взял задержанного на мушку.

Вероятно, это было излишним, но учитывая, что «студент» только что выкинул один фокус, возможность еще какого-то подвоха с его стороны исключать не следовало.

Первым Стас занялся браслетом. Как он и предполагал, одно из его звеньев было больше и массивнее других. А еще из него, словно из механических часов, торчала круглая головка. Похоже, ее можно было поворачивать вокруг оси, задвигать внутрь и соответственно выдвигать.

Интересно, что там внутри?

Внимательно осмотрев подозрительное звено, Лапин обнаружил, что его можно открыть, словно старинный медальон. Достаточно лишь в нужном месте подцепить ногтем крышечку. Так он и сделал. Внутри находилось миниатюрное устройство, состоявшее из нескольких сопряженных штифтов, к которым были прикреплены крохотные разноцветные камешки.

Кварц, стекло? Или… кусочки артефактов? Да нет, так не бывает. Хотя… откуда тогда даруемая этим браслетом невидимость?

— Что там? — не сводя глаз с поднадзорного, спросил Федор.

— Неизвестное устройство, вроде бы сделанное из осколков артефактов. Точнее, конечно, установят эксперты, но мне так кажется…

— Ишь, умельцы. И где такие штуки делают?

Задержанный, посчитав, что вопрос задан ему, сглотнул слюну и сказал:

— Если я расскажу, то вы… может, отпустите?

— А ты сначала расскажи, а потом мы решим, что с тобой делать, — заявил Толстячок. — Если поведаешь все подробно и складно, то свободы, может, и не обретешь, но выйдешь на нее раньше, чем положено, — точно.

— Мне нельзя садиться, я там не выживу.

— Тогда тебе надо наговорить так много, чтобы на это набралось, — доверительно сообщил Федор. — Собственно, это единственный оставшийся у тебя выход.