Бертрам Чандлер - Планета спартанцев

— Ну, наконец-то. Неплохо иногда вспоминать о времени.

— Иди отсюда, — резко оборвал его Брасид.

Филипп в недоумении уставился на сержанта, потом хмыкнул:

— Жаль, что ты привел с собой друга. Ну, что же, я удаляюсь, милые. Все в вашем распоряжении, всего наилучшего.

— А как насчет процедуры передачи поста? — потребовал Ахрон.

— Что тут передавать? Пятьдесят сосунков мирно сопят — а потом просыпаются все скопом и поднимают жуткий крик. Термостат с питанием работает. Так что не поленись, посмотри, какая там температура в бутылочках, прежде чем будешь раздавать еду этим бесценным сокровищам. Ящик со свежими салфетками и пеленками заполнен еще до окончания моей смены — точнее до того времени, когда она должна была закончиться. Я ухожу. И он ушел.

— Он действительно не подходит для этой профессии, правда? — мягко заметил Ахрон. — Иногда я думаю, что Филипп не любит детей, — Он жестом указал на два ряда кроваток в соседнем помещении. — Ну, как их можно не любить?

— Это уж точно.

— Идем со мной, Брасид. Оставь сандалии у входа и ступай осторожно, чтобы не разбудить никого.

Ахрон на цыпочках пошел между рядами кроваток, беззвучно ступая по полированному полу, потом обернулся и прошептал:

— Сейчас покажу. Вот один из них.

Он остановился перед колыбелью, с умилением глядя на младенца.

Брасид подошел и с любопытством заглянул туда же. В колыбели лежал росток, несколько черных прядок прилипли к влажному черепу. Черты его лица, казалось, еще не до конца сформировались. Глаза закрыты, так что судить об их сходстве с его собственными затруднительно. Нос? Вместо носа — едва наметившийся бугорок. Брасид был в недоумении. Как Ахрон и другие няньки их различают? Для Брасида все дети были на одно лицо — пока не достигали того возраста, когда положено проходить тесты. Возраста, когда уже можно определить их психологические и физические качества.

— Ну, разве он не похож на тебя? — проворковал Ахрон.

— Гм… да.

— Ты испытываешь… гордость?

— Честно говоря, нет.

— О, Брасид, как ты можешь быть таким бесчувственным?

— У тебя особый дар. А для моей работы он не нужен.

— Я тебе не верю. Правда, не верю… Тихо. Ираклион пришел.

Брасид оглянулся и увидел высокого человека в белых одеждах в дальней части помещения. Врач плавно и с достоинством поклонился, отвечая на приветствие молодых людей — и жестом поманил Брасида. Не забывая о тишине, молодой человек прошел между рядами кроваток и приблизился к доктору.

— Ты ведь Брасид, не так ли? — спросил Ираклион.

— Да, доктор.

— Что ты здесь делаешь, сержант?

— Просто зашел с визитом, вместе с Ахроном.

— Я не одобряю этого. Наше занятие требует особой… деликатности. Я не желаю, чтобы ты слонялся по помещениям.

— Я не стану делать этого, доктор.

— Отлично. Спокойной ночи, сержант.

— Спокойной ночи, доктор.

Наблюдая, как высокая фигура врача удаляется по коридору, Брасид покачал головой. В нем заговорил полицейский: «А что он, собственно, скрывает?»

Но в этот момент один из младенцев проснулся, а за ним и остальные сорок девять. Брасид коротко махнул рукой Ахрону в знак прощания и устремился в ночную тьму.

Брасид медленно шагал по безлюдным улицам к казармам полиции. Где-то в глубине его сознания ворочались странные, неясные подозрения. В другой день его внимание непременно привлекли бы звуки потасовки, которая все еще продолжалась в Клубе. Но сегодня все было иначе. Странное настроение, охватившее его еще в Клубе, не уходило, вдобавок появились тревога и сомнения. Преступления на Спарте — не редкость. Обычно они носили характер грубого насилия, а посему для их раскрытия не требовалось особых логических способностей. Однако случались преступления иного рода — преступления против государства. Преступниками оказывались высокопоставленные лица, гораздо более образованные и умные, чем большинство их соотечественников. Было нечто общее в этих злоумышленниках — нечто неясное, трудно уловимое, но все же очевидное для наметанного глаза.

Может быть, опыт, а, может быть, своеобразное шестое чувство, позволяли Брасиду ощутить наличие злого умысла. Во время короткой беседы с доктором Ираклионом это чувство напомнило о себе.

Наркотики? Возможно — хотя не похоже, что врач их употребляет. Но врачи имеют прямой доступ к наркотическим препаратам. А уличным торговцам, как известно, нужны поставщики.

Брасид не испытывал желания делиться своими подозрениями с начальством. Во-первых, у него не было доказательств. Во-вторых — и это было особенно важно — ему не раз доводилось быть свидетелем того, как слишком усердные офицеры, пытаясь снискать расположение начальства, попадали в весьма затруднительное положение. Одно дело — представить своему капитану рапорт со всеми доказательствами против Ираклиона. Это, несомненно, обеспечит Брасиду продвижение по службе. Но явиться к капитану со своими смутными подозрениями, с сомнениями на уровне интуиции означает продолжить службу в какой-нибудь глухой, забытой богами деревушке.

И тем не менее, такое расследование может принести ему награду. А если провести его с должной осмотрительностью и в свободное время, это будет не слишком рискованным предприятием. В конце концов, нет закона или постановления, которое запрещает гражданину посещать ясли. Под давлением одержимых энтузиастов, вроде Телемаха, Совет даже предлагал ввести систему поощрений. Правда, особых результатов это не дало. Конечно, внезапный всплеск родительских чувств может показаться подозрительным — но что подозрительного в желании навестить друга, который служит в яслях няней? Кроме того, Ахрон тоже мог заметить что-нибудь странное. Пожалуй, стоит поговорить с ним и оживить его воспоминания.

— Что тебя так прибило, сержант? — осведомился часовой, который стоял на карауле в воротах казарм.

— Ничего, — коротко ответил Брасид.

— Да ладно!

Этот часовой знал Брасида много лет. В ближайшее время он ожидал повышения, которое освободит его от нудной и утомительной караульной службы, а потому говорил свободно и уверенно.

— Глядя на тебя, можно подумать, что впереди — неделя суровой службы, а не выходной день, — часовой широко зевнул. — Кстати, как танцы? Ты что-то на удивление рано. Учитывая, что завтра тебе не надо вставать с солнцем и бежать на пост…

— Танцы как танцы.

— И не было доброй драки?

— Не знаю. Кажется, начиналась какая-то заварушка, когда я уходил.

— И ты не поучаствовал? Наверное, ты заболел. Может, тебе заглянуть к доктору?