Макс Кроу - Ключ Эдема

Последняя фраза расплылась в сознании Вадима. Знакомые слова ускользали от понимания, будто он впервые их слышал.

— Нет, ты не понял. Совпадение 46 %. This is more than others!

«О чем они говорят?» — мучился Вадим, шевеля пальцами и пытаясь вернуть себе ощущение собственного тела. Возможно, тогда он найдет способ вырваться.

— Подключай.

— У него стресс. Пульс зашкаливает.

— Нет времени. Подключай.

На голову Вадима натянули тугой шлем из кожаных ремней. Сдавили лоб. «Вот и всё, — думал он, — пытать будут, гады».

Футболку задрали, и он ощутил, как станком бреют ему грудь. «Извращенцы чертовы», — чуть не плакал он, убиваемый своим бессилием. Холодный резиновый круг прижался к груди, его закрепили прочным скотчем. Скосив глаза, он увидел, как к локтю цепляют датчик, еще один датчик — на палец.

— Вводи, — скомандовал один из незнакомцев.

«Вводи?! Что?! Куда?!» — Вадим дернулся, ему даже почти удалось приподняться, когда вдруг голову сильно сжало, глаза едва не выскочили из орбит, и вдруг стало так легко и спокойно, словно он, бесконечно устав, погрузился в долгожданный сон.

Тьма вокруг была приятной, умиротворяющей. Будто морские волны качали его на своих гребнях. Как родная мать любимое дитя.

И вдруг блаженная пустота сменилась пугающей темнотой, у которой были границы, которая была крошечной и такой беспомощной перед наступающим огнем.

Она скрывалась под ступеньками, в пыли среди битой посуды, которую выделяли рабам. Шаги приближались. Ее непременно найдут. Девочка зажала рот рукой, чтобы собственным дыханием не привлечь врагов. Из-под ступеньки ей были видны их ноги и пятно света, которое отбрасывал факел.

— Где эта грязная обезьяна? — спросил хриплый голос на том грубом рваном языке, который с недавних пор заменил ей родной. — Ищите вшивую воровку!

— Клянусь, моя лошадь выдавит все кишки из поганой неверной собаки! — рявкнул второй, торопливо проходя вперед.

Тот, что держал факел, был хозяином дома, и он знал все потайные места, где могли укрыться мыши или рабы. Прежде чем он сунул под лестницу горящую головешку, девочка выскочила из укрытия, разметав по пути битые горшки.

— Вот она! Лови!

Девочка проскользнула между двумя кинувшимися к ней мужчинами. Они были сильными воинами на поле боя, но здесь, в узкой комнате, их сила и мощь была их слабостью. Крошечная, худая, как воробей, девочка юркнула в открытое окно. Упав в кустарник засохших роз, она сильно оцарапала кожу, но беда ли это, когда смерть идет по пятам?! Впереди было слишком людно, отряд отчитывался перед главным, горели огни. Душная ночь была разорвана островками света, чтобы не дать городу уснуть и потерять бдительность.

Девочка, чуть не подвернув ногу, кинулась в бок, но тут ей навстречу из темноты кинулась, давясь слюной, оскалившаяся собака. Хриплый лай привлек внимание воинов. Девочка, проклиная свою судьбу, повернулась в другую сторону, но в тот же миг была схвачена. Ее тонкая рука едва не переломилась от железной хватки. Будто ястреб поймал мышонка в цепкие когти.

— Поймал!

Она подняла глаза на смуглого воина, чей оскал в свете огней превратил человека в демона. Глаза сияли кровавым блеском. Он жаждал ее смерти.

— Тащите сюда! — крикнул подбежавший сарацин. — Мой меч отказывается рубить грязную еврейскую плоть. Пусть огонь сожрет ее — он неприхотлив.

— Отпустите! — сквозь слезы просила девочка, упираясь босыми ногами в камни, пока ее волокли к разведенному костру.

— Если бы не мое нежелание марать копье, я бы проткнул ей глотку, чтобы заткнулась, — зло бросил другой, хватая девочку за спутанные волосы и таща ее голову вперед, будто намереваясь оторвать от тела.

Бездонный ужас овладел ею, когда в лицо дохнул жар от костра. Спасения ждать было неоткуда, просить и молиться — некому. Вокруг лишь ухмылки и равнодушное любопытство. Убить еврейку — это ли беда? К собакам и то великодушия больше.

Сейчас ее бросят в огонь и станут палками заталкивать обратно, если хватит сил выбираться. Она такое уже видела, и не раз. Когда рука отпустила ее, чтобы с силой толкнуть в самое пекло, послышался окрик. Зажмурившаяся девочка не сразу поняла, что все еще стоит на земле, что языки пламени еще не лижут ее кожу.

— Чем занимаются благородные воины в тот час, когда враги обступили стены города и выжидают? Когда стоит посвятить время оттачиванию мастерства обращения с клинком и в молитвах, чтобы Аллах даровал нам сил для победы! Когда сиятельный Нур ад-Дин прислал нас проливать кровь во славу его величия, вы чините распутство и оскверняете ваше звание бессмысленной жестокостью.

Этот голос лился будто музыка. Нет, говоривший вел речи на том же языке, что и воины, собравшиеся ее убить, но как же иначе звучали слова. Девочка осторожно открыла один глаз, осмелившись посмотреть на того, кто остановил или отсрочил ее казнь.

— Со всем почтением, — ответил тот, что несколько лет был хозяином девочки, — это моя рабыня, и она воровка. Украла кольцо у моего доброго друга Амира. В ее наказании нет ничего неугодного или постыдного.

Человек, которому он отвечал, был молод, не слишком высок, и все же за счет царственной осанки и силы в голосе он казался выше окружающих. С презрением окинув взглядом воинов, он заметил:

— Вы столь отважные воины, что целым отрядом воюете с ребенком?

— Это грязная еврейка!

— Она дитя! — жестко ответил тот, возмущенный, что его перебили, и осмелившийся так поступить воин тут же сник. — Когда безумные в своей жестокости христиане вошли в Иерусалим и утопили его улицы в крови, не пощадив ни женщин, ни младенцев, небо потемнело от скорби. Хотите ли вы уподобиться им?

Девочка не верила своим ушам. Сердце бешено колотилось в тощей груди. Она смотрела на мужчину, прекраснее которого не видела никогда в своей жизни. Должно быть, это сам Бог пришел к ней в обличии воина. Свет костров, оставшихся за спиной незнакомца, обрамлял его силуэт золотым сиянием.

Воины, желавшие завершить свою охоту потехой над жертвой, никак не хотели отступать. Но вмешавшийся воин прервал их ропот:

— Ты сказал, что еврейка — твоя рабыня?

— Истинно так, — подтвердил обрадовавшийся сарацин, справедливо рассчитывавший, что ему позволят вершить судьбу девчонки на свое усмотрение.

— Что за спрос с нее, раз хозяин не отучил ее от воровства прежде? Быть может, ты сам не честен с нами? Что если ты сам подослал ее за кольцом к доброму другу? Не стоит ли поискать драгоценность в твоих вещах?

Слишком уж рьяно стал обвиненный себя оправдывать, а возмущение его товарищей вдруг перенеслось на него самого. В это время остановивший издевательства над девочкой воин подозвал одного из стоящих за его спиной людей. Это был зрелый мужчина, в его бороде и пышных усах было немало седых прядей. Под глазами полумесяцами лежали морщины.