Харон (СИ) - Коновалов Виктор

Взрывная волна подбросила останки ТОП-8 вверх, отчего его шея противно хрустнула, согнулась пополам и… и он проснулся.

Через несколько мучительно долгих мгновений он понял, что сидит на собственной кровати и кричит; что он никакой не демонический монстр, царапающийся за свою жизнь где-то там, у Чёрной горы, а совершенно обычный октопус с не самым обычным именем Кла-Кро Эр Третий… Впрочем, кого сейчас удивишь дворянскими корнями? Всё решают деньги и связи, октопусам уже давно плевать на происхождение. Вернее, плевать на такую весьма и весьма условную вещь, как «честь» рода. На заработок твоего рода плевать можно лишь тогда, когда этот заработок слишком низкий.

Друзья, а теперь и коллеги звали его просто Зелёным. Он давно привык к этому прозвищу и перестал воспринимать его в качестве обидной клички. Да и вообще, Зелёный редко обижался всерьёз, будучи уверенным, что в каждом октопусе есть что-то хорошее, даже в зажравшихся богатеях из Совета шести.

Ночью они закончили последний выпуск по-настоящему эпохального реалити-шоу. Для молодого автора, Зелёного, это был удивительный опыт. Ещё бы! Участие в подобных проектах открывало дорогу на любой телеканал, в любое шоу, к любому редактору или продюсеру. Но уникальность опыта обуславливалась не только карьерными перспективами: всё-таки для Зелёного это было далеко не главное. Ему удалось выполнить завет своего деда, генерального автора одного из реалити, которое транслировалось на допотопных 2d-телевизорах ещё сто лет назад, и продолжить семейное дело — вступить в Культ.

В сущности, имя деда и стало решающим фактором, повлиявшим на решение Кторивика, нынешнего главного автора Культа, взять Зелёного в стажёры. Где здесь связь? Культ — доминирующая религиозная организация в Городе, однако он уже давно перешёл на коммерческую деятельность, которую весьма успешно сочетал со своей основной ролью — сохранением памяти о великих предках и наблюдением за Игрой.

Дико? Вот и Зелёный считал, что Культу явно не стоило превращать священный по своей сути обряд — наблюдение за избранными в Игре — в реалити-шоу и продавать его на телевизионный канал. С другой стороны, что значит слово Зелёного в реалиях XXXII века? Ничего; а потому нужно заниматься своим делом и помалкивать. Во всяком случае, именно так его поучала мама, отправляя на съёмки реалити… А ещё мама советовала разобрать дедушкины вещи, оставшиеся после его смерти в квартире. Во время съёмок Зелёный физически не мог выехать в Город: вместе с Кторвиком они целыми сутками сидели за работой, но теперь впервые за три месяца у него появилось свободное время.

— Это просто кошмар… просто кошмар… — нараспев проговаривал про себя Зелёный, поднимаясь с постели. Стажёр надел традиционный для служителей Культа комбинезон болотного цвета и очки, почистил щупальца и зубы, и вышел из небольшой комнатки, в которой он жил последние месяцы.

Ну как жил? Ночевал, и то далеко не каждый день. Конечно, наиболее важную работу выполнял Кторвик, создавая ветку для Чернокнижника и озвучивая его мысли, но и на плечи Зелёного легла большая ответственность — линии второстепенных персонажей, к примеру, того же Крысолова. Свободного времени у стажёра попросту не имелось.

Зелёный выбрался из своей округлой комнатки без окон, спустился на несколько этажей по винтовой лестнице и вскоре покинул издательство, расположенное в главном храме Культа. На выходе, когда широкая полупрозрачная дверь отъехала в сторону, он едва не столкнулся с молчаливым коллегой из отдела съёмки по имени Лавальк. Лавальк коротко кивнул Зелёному в ответ на его приветствие и, глядя перед собой, вошёл в здание.

Зелёный удивлённо посмотрел вслед октопусу и хмыкнул: все операторы отличались некоторыми странностями, но вот Лавальк настораживал стажёра больше всех. С другой стороны, Кторвик считал его лучшим специалистом, а потому доверял съёмку Чернокнижника и Стального. Кадры действительно получались изумительными — спорить здесь бессмысленно. Но каким бы профессионалом оператор ни был, что ему помешает в один прекрасный день прийти на работу с лазерным пистолетом и расплавить головы своим коллегам?.. Но хорошая съёмка давала рейтинги, а рейтинги — деньги. А деньги давали вообще всё, что только хочешь, поэтому параноидальную идею Зелёного с лазерным пистолетом всерьёз никто не рассматривал.

Зелёный с улыбкой махнул рукой хмурому охраннику в военной форме, предложившему подвезти стажёра, и направился в сторону станции пешком, благо на улице стояла хорошая тёплая погода.

Яркое солнце освещало фигурку октопуса, бредущего по бескрайнему зелёному полю. За ним, в нескольких километрах к северу, располагалась резная пирамида, она же Храм, где и проходили основные обряды Культа. Чуть дальше за высокими холмами ещё можно было различить Священный провал, а на юге уже виднелись очертания станции, куда через час приедет электричка на монорельсе.

Щупальца чуть дрожали на мощном западном ветру, обычном для здешних краёв, Зелёный наслаждался чувством свободы, чистым воздухом и природой. В Городе о подобном можно только мечтать: экология там ни к чёрту, воздух пусть и относительно чистый, но имеет неприятный химический запах после обработки, да и дел в Городе у Зелёного ещё очень и очень много. Нужно навестить маму, потом съездить к отцу, вот уже пять лет проживающему в спальном районе с новой семьёй, затем наведаться в квартиру деда, чтобы разобрать его записи… А ещё из головы не выходил этот оператор Лавальк, мешая насладиться природой и тишиной в последний раз за эту неделю, остаток которой он, Зелёный, проведёт в Городе.

Операторы прошли специальную подготовку, включающую в себя немаловажный аспект — психологические тренинги. И каждые пять лет Культ всё равно проводил набор на освобождающиеся места. Почему так часто? Во-первых, до итогового экзамена, представляющего собой первое «погружение» доходили далеко не все. Многие октопусы ломались ещё на первом году обучения: преподавание велось весьма специфичным и не всегда безопасным образом… Во-вторых, работа операторов считалась наиболее травмоопасной из всех сфер занятости, исключая разве что выживальщиков — участников проекта конкурентов ББЦ, где несколько десятков октопусов буквально рубились за миллиарды кредитов. Да, выживальщики получали физические увечья, иногда погибали под ударами слишком уж агрессивных соперников, но операторы травмировались психически, с каждым погружением всё больше и больше рискуя потерять собственное «я» и ментально навсегда остаться в Игровом мире, бессмысленно летая по цифровым просторам в виде неосязаемых сущностей. Но желающих всё равно было предостаточно: стать членом Культа крайне престижно, да и деньги в нём вращались серьёзные. Плюс — этот способ доступен даже членам бедных семей, такой себе социальный лифт, в любую секунду рискующий сорваться в омут сумасшествия.

Их совместный с операторами труд — реалити-шоу — с недавнего времени выходил на канале ББЦ, несколько лет назад перешедшем на новый формат — частичное погружение. Зрители, проводящие полжизни у зомбоящиков, получили возможность почувствовать себя выживальщиком, убивающим друга за консервную банку, или тем же самым Чернокнижником, стреляющим молнией в Стального гиганта морозным утром.

Частичное погружение походило на кошмар, который приснился Зелёному и из-за которого он столь резко проснулся. Отличий всего два: во-первых, частичное погружение выглядит куда менее натурально, чем сон, во-вторых, октопус всегда понимает, что происходящее — лишь иллюзия, цифровая картинка с экрана. Во всяком случае, Зелёный очень на это надеялся, иначе происходящее в Городе всё больше походило на антиутопию, где реальность и игра смешиваются в причудливый микс из концентрированных страданий всего и вся. Взять хотя бы сам факт использования метода погружения операторов в массовом потреблении… Пусть и в «безопасном», урезанном варианте, но кто вообще может гарантировать безопасность погружений?

А тут ещё и первый в истории выход игроков… Никто точно не знал, сколько времени понадобится серым, чтобы преодолеть незримую черту между Игрой и реальностью, поэтому у Священного провала постоянно дежурила бригада членов Культа, возглавляемая, как правило, самим Кторвиком.