Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

«Отмеченный он. Не к добру это».

Она шамкала складками морщинистого рта и часто облизывала губы бледным языком. Зубов у Мамаши Кейбл осталось штук восемь, но этого хватало ещё и оскалиться вслед. Нейт её в детстве побаивался, особенно суковатой палки, а теперь скорее обижался.

Не к добру? Вон его рейдеры заберут. И будет он там авгуром.

Что именно это означает, Нейт представлял плохо. Наверное, как-то связано с аладами.

Как бы то ни было, про телепорт никто ему не отвечал, про города тоже, от того же Такера, Одноухого Бенни и Милли он слышал про всяческие чудеса с летающими внутри куполов машинами и волшебными кнопками: нажмёшь — отправит тебе в голову картинки, никаких книг читать не надо. Верил через пять баек на шестую. Как будто ровесники знали больше.

Телепорт Нейту нравился не только «плевками». Заражённые или нет, а штуками оттуда пользовались все. Ему нравилось подходить ближе, тогда привычная упругая ряска становилась реже, а жёсткая и одновременно какая-то бесплотная аладова трава норовила зацепиться за брезентовую штанину. В детстве Нейт, Такер и Милли швырялись в аладову траву камнями, пару раз подожгли и страшно собой гордились — аладов отгоняют, герои. Потом уже Шляпа Дональд, хозяин улья мурапчел, объяснил: аладова трава не привлекает тварей, просто вырастает там, где они водятся. А водятся они рядом с городскими штуками. С телепортом вот.

Шляпа Дональд был отцом Такера, он тогда не просто объяснил, а здорово всем всыпал. Мол, нечего шататься к «заражённому» месту. «Тебе — особенно», — сверкал он на Нейта прозрачными глазами навыкате, подразумевая: ты ведь не хочешь отправиться за горизонт вслед за отцом и матерью?

Нейт всегда знал, что с ними случилось. Телепорт его пугал несколько лет, даже затихший. А теперь вот ожил, да и «сопляк» подрос, но самое главное — другое.

«Алады меня не чуют».

«Я авгур».

Нейт всё-таки замедлил шаг по мере того, как приближался к матово поблёскивающей глади. Диск был всё таким же чистым, точно нарочно отмытым. Год назад Такер подарил Милли зеркало — та страшно дорожила подарком, Нейту даже прикоснуться не давала: «Разобьёшь ещё, Рыжий!»

Телепорт казался похожим на это зеркало — огромное зеркало, которое ничего не отражало, но как будто готовилось принять смельчака, что решится сделать пару шагов дальше кромки аладовой травы.

Такер наврал. Вокруг ничего не валялось — ни на расстоянии в сто шагов, ни в десять. Нейт разочарованно шмыгнул носом, поправил выбившуюся из хвоста прядь волос. Они успели высохнуть, пока бежал, а ещё стало жарко от поднявшегося над далёкими силуэтами гор солнца.

— Наврал, — произнёс Нейт вслух, словно подтверждая вывод. И провёл тыльной стороной ладони по лбу, стирая пот. Врезать бы Такеру, но это успеется, всё равно нужно возвращаться. Нейт помялся, балансируя с пятки на носок, а потом сделал ещё пару шагов к телепорту.

«Эй, эй».

Так близко нельзя подходить. Штуковины выплёвывают куски городов, словно сожрали своих же создателей и сыто отрыгивают комки шерсти и мелкие кости. Нельзя пересекать невидимую черту.

Нейт демонстративно развернулся всем телом.

Его ударило в спину. Он отпрыгнул, покатился в неприятно-мягкой траве, выхватил нож, который всегда носил на поясе.

— Тьфу ты.

Фляга. Удобная большая фляга — на вид хорошая, обитая каким-то материалом, вроде кожи козовера, а то и бизона, только ещё прочнее. Нейт сцапал добычу, встряхнул: даже не пустая.

Надо же. Такер не наврал!

Нейт сунул флягу в накладной карман штанов. Прищурился на телепорт: от слабого ветра к диску склонялись мягкие стебли аладовой травы, похожие на плохо расчёсанные волосы. Несколько волос коснулись диска. Тот ответил «плевком»: большим болтом, который мог бы рассечь лоб или вообще выбить глаз, но упал в нескольких метрах от Нейта. Резьба оказалась причудливой и незнакомой.

«Пригодится», — болт лёг в карман рядом с флягой. Нейт сел на траву и стал дожидаться новых подарков.

Но больше ничего не происходило. Аладова трава послушно гладила голубоватый металл, телепорт словно понял, что за ним наблюдают, и больше ничем делиться не собирался. Солнце медленно ползло по небу, блики отражались на гладкой поверхности и противно жгли глаза — Нейт жмурился, моргал. Под веками оставались бело-зелёные с черной каймой пятна.

Он поглядывал и на домики Змейкиного Лога. Вот теперь точно все проснулись, его наверняка потеряли и бранят на чём свет стоит. Фляга хороша, болт похуже, но тоже сойдёт. Оправдается. Пора уходить.

«А если…»

Нейт поскрёб рыжеволосую макушку. Ничего подобного в голову не приходило ещё никому, и он аж задохнулся от гениальности своей идеи.

— Ну-ка. Попробуем.

Он кинул в телепорт камень — на пробу. Ничего, конечно, покатился, как плоский «прыгун» по глади воды, соскользнул в траву. Это пробовали и другие.

Нейт достал болт. Заражённый, как сказала бы Мамаша Кейбл. Или кто-нибудь другой из суеверных стариков, но не ему, будущему авгуру, бояться городов или аладов.

Заражённый к заражённому.

Нейт швырнул болт на телепорт. Тот остался лежать на поверхности.

— Да ла-адно.

Телепорт полыхнул и «выстрелил» чем-то большим — Нейт едва не заорал от ужаса, человеческая нога это была, вот что такое, — а потом осознал: искусственная. Что-то вроде сапога, в который нужно засунуть собственную. Люди в городах такими пользуются, чтобы сделать себя сильнее.

Он читал в какой-то книге — не слишком-то старой, в ней было многое о «полисах», но мало понятного.

«Экзопротез», — вспомнил нужное слово Нейт. Нога, с которой можно бегать втрое быстрее. Не уставать.

— Охренеть.

Экзопротез был тяжелее фляжки и болта, поэтому упал недалеко от диска. Нейт неуютно передёрнул плечами, несмотря на быстро накаляющийся зной, его бросило в холод. Надо подойти ближе. Не бросать же такую полезную вещь! С ней можно работать целый день и не уставать. Или прикрутить к трактору — может, она вообще сумеет заменить человека-водителя.

Телепорт лежал чуть ниже места, где стоял Нейт; наклон был всего каких-нибудь десять-двенадцать градусов, но спускался тот, словно по отвесной скале.

— Фух.

Сел рядом с неестественно-белой ногой. Коснулся: на ощупь похоже на металл, но не совсем, неизвестный материал казался прочным и приятным, гладким, лёгким. Это тебе не ржавый генератор.

— Вот это круто, ага? Милли, ты оценишь. И Кэти оценит. И…

Нейт поднял ногу — была она не тяжёлая, только очень гладкая и скользкая, как юркая рыбёшка из Речки.

Потому и вывалилась из руки, а Нейт кинулся за драгоценной находкой прежде, чем осознал ошибку. Телепорт исказил воздух голубоватой дымкой. Он отшвырнул ногу-протез в заросли аладовой травы и померк, будто довольный собой, охотой и ловушкой, в которую попался незадачливый «авгур».

Головная боль растеклась по лбу до переносицы, заставив очнуться и резко — до звёзд перед глазами — перевернуться вниз лицом. Он скатился по упругой ряске с небольшого холма, расслабленные мышцы почти не сопротивлялись.

Заставил себя разжать веки. Солнечный свет обжёг горячечной болью, зато высветил нить желтоватой мутной воды. Вода оказалась холодной и приятно успокаивала больную голову.

Пролежал он так несколько часов. Солнце ярилось — стоило уползти от неумолимых лучей, сгорал-то он быстро, светлая кожа отражала небесную злость большими веснушками в отпечаток пальца величиной, а ещё ожогами, тонкой плёнкой сползающей кожи.

Вода спасала от жара. Сил спрятаться не было.

Он закрылся курткой, которую благоразумно накинул поверх камышовой футболки ещё в деревне. Это значило: вспомнить. Его зовут Нейтан «Рыжий» Уиллс из Змейкиного Лога. Или просто Нейт. Всю жизнь он прожил в селении, хотя лет с девяти и мечтал оттуда выбраться. Он подобрался к телепорту, нашёл там ногу, а потом…

Потом телепорт сожрал его самого.