Первый Волк Атиозеса - Марина Якунина

замер, озираясь по сторонам, ища выход. Прямо перед ним на полу в слезах сидело существо. Судя по запаху самка. Остатки разума заметили, а может быть, не до конца угасшая память подсказала, что она была беременна. Низкая, худая, если не считать живота, со свободными руками. Испугана, опасность не представляет. Чуть поодаль, почти в такой же позе на полу, сидело еще одно существо. Запах подсказал, что особь мужская. Тоже боится, тоже руки пусты.

Когда глаза Брана и Волка встретились, это вывело человека из ступора.

— Волк!!! Ликаон!!! — взревел Бран как раненый бизон и, мгновенно вскочив на ноги, кинулся к двери, позабыв про Герду.

Выскочив на улицу, он не стал проверять, гонится ли за ним старый друг в зверином обличье. Бран орал во всю глотку, в итоге сорвав себе голос, улепетывая в сторону города. Из окон и дверей стали выглядывать мужики, услышавшие его вопли и готовые кинуться на защиту своих семей.

Крик сбежавшего приятеля вывел из ступора молодого Волка. Он вздрогнул от неожиданности, зарычал, прыгнул вслед за сиганувшим в дверь человеком, но промахнулся и с грохотом впечатался в стену. Голова нещадно кружилась после влитого в нее алкоголя. Единственные мысли, которые просто засели у Олафа в мозгу: бежать и спрятаться. Выскочив в проем, Олаф метнулся в сторону леса, но скатился кубарем со ступенек — хоть человеком он себя уже не осознавал, но к наполовину волчьему телу тоже ещё не приспособился. Затем рванулся в сторону леса, и неудачно запутался в верёвках для сушки белья. Он их быстро оборвал, но полностью не выпутывался — побежал дальше, волоча за собой оборванные хвосты.

Соседи, увидев вывалившееся из дома Олафа чудище, похватали оружие, у кого что было под рукой, и погнались за ним. Кто-то все же в избу заглянул: проверить, живы ли хозяева. Обнаружили лишь обезумевшую от горя и ужаса Герду. Увели в соседнюю избу, чтобы бабы приглядели.

Волк бежал медленнее, чем мог бы, если бы не был пьян. Веревки цеплялись за все деревья и кустарники, мимо которых он прокладывал путь, оставляя за собой сломанные ветки и обрывки ткани. Когда деревня уже давно скрылась из поля зрения, Олаф застрял, продираясь через особо плотный кустарник. Не успел он до конца выбраться из западни, как люди его настигли по свежим следам. Волк рычал и скалился, готовый вступить в бой с самыми отважными смельчаками.

Первый мужик, пытающийся насадить Олафа на вилы, внезапно упал навзничь с кинжалом, торчащим из глаза. Сразу вслед за этим двух ближайших преследователей сбило с ног прилетевшее из-за спины Волка трухлявое бревно. Мелькнула тень, в какой-то момент разделившаяся на три силуэта, кинувшаяся выбивать оружие ещё у троих мужиков. Затем тени зарябило, и две из них стянуло к центральной, дав возможность увидеть со спины высокого мужчину, когда все три слились воедино. Одновременно с этим на головы к оставшимся мужикам слетела ещё одна тень, с огромными крыльями, распугивая их и срубая мечом наконечники длинного оружия.

Люди, видя что к волку подоспела подмога, побросали оружие, какое было, и помчались в деревню, надеясь, что погони за ними не будет.

Пока крылатый разгонял сельчан, образовавшийся из трёх теней мужик обернулся к Волку, что-то сказал. Олаф на тот момент не помнил человеческой речи. Лишь осознавал, что незнакомец обращается к нему. Не получив ответа, достал из карманов тонкую длинную цепь. Накинул не прекращающему вырываться Олафу на шею, затянул на манер ошейника для собаки. Другой конец цепи прикрепил к ближайшему толстому дереву. Второй крылатый в погоню за мужиками не кидался. Коротко произнес пару слов, втянул крылья в спину со странным звуком, прерывисто вздохнув. Достал такую же, как у первого мужчины, цепь, и они вместе скрутили оборотню руки за спиной, после чего распутали бельевые веревки и вытащили пленника из зарослей.

Олаф рвался на свободу как мог, чувствуя, как тонкая цепь режет кожу на лапах и шее. Наблюдая за его стенаниями, первый, показывая на него рукой, говорил что-то второму. Второй сначала огрызнулся, потом вздохнул и начал шарить по карманам штанов. Достал пузырек, собрал несколько резко пахнущих трав неподалеку. Сложил все вместе, присыпав порошком из флакона, рядом с Волком, на расстоянии, чтобы тот не смог дотянуться. Первый подошёл, щёлкнул пальцами над этой небольшой кучкой травы. От щелчка пошли искры, и трава с порошком стали тлеть, легонько потрескивая и распространяя сладко-горький дым.

Оборотень попытался было ускакать подальше от импровизированного ароматного костерка, но один из незнакомцев снял с пояса свёрнутый кнут, поймал им Олафа за шею и подтащил поближе к дыму, давая возможность им хорошенько надышаться. Конечности постепенно становились ватными. Веки тяжелели, дыхание выравнивалось. Рычание вскоре заменил почти жалобный скулеж. Вымотанный Волк уснул.

Олаф очнулся от того, что его потихоньку, но довольно настойчиво, тарабанит по лбу чей-то палец, легонько цепляя кожу когтем. "Когтем?" — лесник встрепенулся от этой мысли, открыл глаза и перекатился по земле на небольшое расстояние, случайно скинув с себя длинную куртку.

— Проснулся, приятель? Давай, приходи в себя, солнце уже высоко.

Рядом с Олафом на земле сидел болезненного вида юноша. Лицом был из чужих краев. Через тонкую белую кожу сероватого цвета, просвечивали синие жилы. Волосы были короткими, серебристыми, с несколькими черными прядями, будто бы парень вдруг резко поседел, и пролил на себя пузырек чернил. Рубахи на юноше не было, и Олафу сразу бросились в глаза знаки, полукругом покрывающие его грудную клетку. Парень дотянулся до уроненной лесником куртки, встал, встряхнул ее и начал надевать, находясь полубоком к Олафу, так что тот увидел прорези на спине у этого изделия. У лесника сразу возникла мысль: "не тот ли это крылатый, что ребенка сбросить тогда грозился?", — чувствуя гадкую неприязнь и вновь подступающий страх, подумал Олаф, но решил, что расспрашивать об этом своих пленителей не стоит.

— Сет, время есть: в деревне все по домам попрятались, носа за двери не кажут. Только отправили баб скотину кормить, — раздалось откуда-то сверху. Чувствовалось, что язык незнакомцам был не родным.

Олаф поднял глаза. На верхушке высокой сосны, стоя одной ногой на суку, а другой придерживаясь за ствол, вглядывался в сторону деревни мужчина. Пользуясь тем, что юноша отвернулся, Олаф просунул пальцы между кожей и цепью и попытался ослабить петлю.

— Конечно есть, они в лес ближайшие пару дней не сунутся, я тебе гарантирую, — хмыкнул Сет. — Спускайся уже, бессмысленно сейчас на стреме стоять.

Мужчина послушно