Дмитрий Заваров - Дороги Зоны. Жизнь после жизни

И тут вдруг видео становится нечетким – как будто зал наполняет желтоватый туман.

Одновременно с этим раздается крик (профессор Игнатьев поспешно отключил звук). Камера болтается из стороны в сторону. Мелькают серые тени, человек без руки на полу в луже крови, кто-то из бойцов пытается бежать, но падает… Камера несется по коридору: вот тело мертвого прыгуна, вот распахнутые лифтовые двери. Рывком подлетает к потолку, потом на крышу лифта, к стене – по лестнице вверх. Уже знакомый перрон, перевернутый вагон. Камера прыгает на пути, несется к выходу. Внезапно пол стремительно приближается, подпрыгивает и замирает: в кадре крупным планом закопченный щебень. На этом видео заканчивается.

Игнатьев вздохнул, раскурил потухшую трубку и свернул окно плеера. Под ним оказалась открытая страница с письмом. Профессор машинально принялся перечитывать.

«Сергей Степанович, дорогой! Разумеется, полный отчет будет. Я как раз сейчас его пишу. Но ты же знаешь, что такие документы запрещено пересылать по е-mail, хотя наши специалисты неоднократно заявляли и доказывали – взломать сервер невозможно!

Ладно, теперь по существу вопроса.

Видео только одно (я его немного отредактировал: обрезал, промотал несущественное, потому что сам поход длился несколько часов). Это запись с камеры ефрейтора Трунова, тело которого было найдено в тоннеле. Дальше поисковая группа пройти не смогла – «веретено» осталось у Хвостницкого, а без него в зал с антеннами не попадешь. Ищем еще один артефакт по всем каналам. Но сам понимаешь: «веретено» – вещь дефицитная.

Ты спрашиваешь, почему не добраться сверху? Как ни странно, но эта гениальная идея тоже приходила мне в голову. К сожалению, она неосуществима. То, что мы видели изнутри – зал с колоннами, уходящими в небо, – снаружи отсутствует. Вот так вот, товарищ профессор. С родными Хвостницкого спишусь сам, сообщу. С сегодняшнего утра операция «Декодер» официально приостановлена. Нет ни средств, ни специалистов. Срочно нужны люди. Но лучше поскорее приезжай сам.

P. S. Если не решим в течение недели – лучше сразу повеситься, не ждать, пока Сахаров явится спрашивать и карать. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что для него «спустить шкуру» – вовсе не фигуральное выражение».

Игнатьев поскреб усы мундштуком трубки, нажал «ответить», на минуту задумался – и застучал по клавиатуре.

«Василий Сергеевич, извини за резкий тон предыдущего письма. Миша Хвостницкий проработал со мной не один год, начинал с лаборанта. Очень горько осознавать, что его уже нет.

О приостановке операции мне уже сообщили. Но ты понимаешь, что это не аргумент для Сахарова? Если военные не дают людей, давай выпутываться своими силами. Можно нанять нелегалов, «сталкеров». Деньги бери из нашего фонда, не стесняйся (но и не гусарствуй). «Веретено» стоит поискать у Живодера – есть такой торговец, обитает недалеко от нас, в бывшей воинской части (на карте обозначена КН-17). Посмотри у меня на столе в лаборатории – в записной книжке есть его контакты.

Снарядил тебе в помощь нового сотрудника. Зовут Иван Иванов. Несмотря на имя, очень толковый парень, энтузиаст. Планирую задействовать его в моем проекте «Контакт». Потихоньку начинай вводить его в курс дела, но не торопись, дай адаптироваться. И пожалуйста, не посылай его в Зону до моего приезда. Я понимаю, что «Декодер» – для нас вопрос жизни и смерти, но если мы угробим еще одного пацана…»

Внезапно профессор откинулся в кресле – он вспомнил, что в столе лежит посылка для Хвостницкого, переданная его мамой. Тут Игнатьеву захотелось напиться, и только соображение о том, что наутро придется мучиться головной болью, удержало его от этого опрометчивого, а главное, бесполезного шага.

Утром Игорь проснулся с раскалывающейся головой и мерзким привкусом в пересохшем рту. Тут же кольнула мысль, что вчера наговорил много ненужного. Покопавшись в памяти, признал, что «ненужное» – это мягко сказано. Собутыльник – Иван вроде, – уткнувшись в окно, больными глазами рассматривал безрадостные виды пригорода Киева. Кряхтя, Игорь сел. Нужно было как-то выруливать из ситуации, порожденной алкогольной невоздержанностью. Но оказалось, что эта мысль посетила не только его.

– Игорь, послушай… – с ходу начал Иванов, заметив, что попутчик проснулся. – Я вчера не должен был тебе рассказывать, что еду в Зону. Не только тебе, а вообще никому. Я давал расписку, понимаешь?

– Понимаю, – буркнул Игорь, мельком взглянув на Ивана, и снова уставился в окно.

– Просто это очень важная работа для меня. Не должно быть никаких косяков. И без этого были вопросы у кураторов. Не хотели одобрять мою кандидатуру, говорили, что я молодой. А если выяснится, что еще и… Короче, забудь про меня, хорошо?

– Хорошо. Но и ты ненароком про меня не вспомни, ладно?

– Ну да, – после долгой паузы ответил Иванов. – Точно, ты же вчера говорил. Я, признаться, подумал, что шутишь.

– Шучу, шучу. Несмешно и глупо. Так что лучше забудь.

– Ну, в общем, будем считать, что вечера неудачных шуток не было. Забыли.

– Забыли! Ну что… потопали в буфет? У них пиво должно быть…

На мокром от дождя киевском перроне случайные знакомые пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Точнее, Иванов пошел, а Игорь, закурив, стоял и смотрел ему вслед.

Люди продолжали покидать вагоны, некоторые попадали в объятия встречающих, большинство же деловито и уверенно устремлялись к выходу с вокзала. Вот затылок Иванова окончательно затерялся в толпе, на перрон спрыгнул последний пассажир, и проводница захлопнула дверь. Игорь выбросил окурок, поправил лямку вещмешка и пошел за толпой.

У него было несколько вариантов, как добраться до Зоны. Всевозможные «справочники сталкера» и тому подобное в свое время проштудировал весьма основательно. Заблудиться было сложно.

Игорь вышел из массивных дверей центрального входа – и тут же порыв ветра швырнул в лицо горсть мелких брызг, дернул за капюшон, будто пытаясь втолкнуть обратно. Он застегнул куртку и, повернув налево, быстрым шагом пересек открытое пространство вдоль здания вокзала. Заметив прямоугольник подземного перехода, нырнул вниз.

Спустя полчаса он уже трясся в пригородной маршрутке, сырой и гремучей, с мутными стеклами. Как матерый шпион, решил выбраться из Киева на общественном транспорте, потом поймать попутку. Лучше бы на рейсовом автобусе, но удобство – враг конспирации.

Соскочил где-то в поле. Сквозь чахлые тополя, посаженные вдоль дороги, на пригорке виднелось село. Игорь решил было спрятаться от дождя на остановке, но внутри бетонной коробки так воняло мочой и плесенью, что не выдержал – пошел по обочине дороги, периодически оглядываясь.