Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Царицыно

Вставил ключ в скважину, в четыре поворота открыл замок и вошёл в квартиру. Мы снимали студию, в которой прихожая сразу переходила в маленькую комнатушку, одновременно служившую и спальней, и гостевой. Никаких межкомнатных дверей. Заходишь и сразу упираешься взглядом в диван-кровать.

Я вошёл и остолбенел. Торт выпал у меня из рук. На диване лежала обнажённая Ира в объятиях с человеком, с которым я съел не один пуд соли, с тем, кого вытаскивал из переделок, чью спину прикрывал в рейдах по тылам противника.

Моя любимая женщина и мой единственный друг!

Они увидели меня. Ира испуганно ойкнула, попыталась спрятать красивое лицо под одеялом. Побледневший Вадим приподнялся на локтях, хрипло сказал:

– Игорь, только не дури! Давай поговорим! Всё ещё можно исправить…

– Пошёл ты! – сказал я и выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью.

Остановившись на лестничной площадке, замер, уперевшись руками в серые холодные стены с облупившейся штукатуркой. Хотелось выть от тоски и боли, разбить кулаки вдребезги… Ира, Вадим…

Меня предавали и прежде, но только не те, кому я верил больше всего на свете!

Обида острым колом вонзилась в сердце. В висках раздавался громкий, сводящий с ума стук. Меня шатало из стороны в сторону.

Медленно, словно инвалид, я пошагал по ступенькам вниз.

Дверь моей квартиры распахнулась, на пороге появилась Ира. На ней был тот самый халатик, который я так любил.

– Игорь, постой! – жалобно выкрикнула она.

В её голосе прорезались нотки страха и истерики.

Я с большим трудом приподнял мигом отяжелевшую голову, сфокусировал взгляд на её некогда столь обожаемом личике. Даже сейчас она была прекрасна, и от этой красоты стало ещё больней. Я опустил глаза.

– Уйди! Не хочу тебя видеть!

– Ты куда? – испуганно спросила она.

– Не твоё дело, – ответил я. – Завтра же подам на развод.

Наверное, она продолжала смотреть мне в спину, но я спустился не оборачиваясь.

Оказавшись на улице, пошагал, не разбирая дороги. Я не знал, что делать и куда идти.

Кто-то догнал, положил руку на плечо, останавливая. Я резко обернулся. Это был Вадим.

На его лице отражалась целая гамма чувств: от растерянности до злости.

– Игорь, стой! Не надо! – попросил он.

Кажется, вполне искренне, но меня это заводило ещё сильнее.

– Чего не надо? – с омерзением спросил я, скидывая его ладонь с плеча.

– Спектакль разыгрывать не надо!

– Какой спектакль, блин?! – не выдержав, взорвался я. – Ты очешуел, Вадик?

– Мы ведь друзья!

– Надо же! А ты об этом помнил, когда на мою жену залезал?

Он отвёл взгляд.

– Да, я виноват! Прости меня, я урод!

– Уже в курсе. Обидно, что узнал об этом слишком поздно, – прорычал я.

Нас свела срочная. Войсковая часть неподалёку от Питера, в которой полсостава регулярно моталась по «командировкам». Его призвали на полгода раньше, он уже был «замком» – заместителем командира взвода, я – младшим сержантом, прибывшим из учебки, молодым, зелёным, толком не умеющим ничего. В голове только ветер да строчки из устава.

Дружба сложилась незаметно. Постепенно для всех стало привычным, что где я, там и он, и наоборот. Мы вместе подали рапорт о переводе на контракт, вместе попали в разведвзвод и регулярно бывали в горячих точках. О последнем ни он, ни я не любили вспоминать. Даже Ире не рассказывали. Она думала, что мы околачивались в заштатном гарнизоне…

Ира, Иришка! Та, кого я больше никогда не смогу называть своей любимой! Я невольно заскрипел зубами.

Вадим сочувствующе протянул:

– Брось, Игорёк! Давай не будем из-за бабы ссориться!

– Заткнись, – попросил я. – Заткнись, пока не врезал!

Он раздражённо махнул рукой:

– Ай, чего уж! Как скажешь!

Бывший друг направился к подъезду и скрылся за дверью. С его уходом на секунду стало легче. Но лишь на секунду.

Срочно требовалось выпустить пар, сделать это любым доступным способом. Ноги сами понесли меня к тренажёрному залу.

В нашем деле без хорошей качалки не обойтись. Минимум четыре раза в неделю я «тягал железо». Абонемент у меня годовой, безлимитный, спортивная сумка с собой. Немного поумираю под штангой, а там, глядишь, смогу рационально мыслить, выгнав из головы фантомные и не фантомные боли.

Впереди припарковался большой чёрный джип с тонированными стёклами. Из него выбрался «шкаф» на две головы выше меня, в длинном неудобном пальто, доходящем почти до ботинок. «Шкаф» услужливо приоткрыл дверь, по-лакейски помогая абсолютно лысому типу в точно таком же долгополом пальто. И хоть выглядел лысый лощёным и ухоженным, от него за версту несло девяностыми с их братками, а на физиономии застыло равнодушное выражение хозяина жизни. Сам я ту эпоху, конечно, не могу помнить: я родился в конце девяностых, но со многими «достойными» представителями той поры жизнь сводила неоднократно. Типаж знакомый. «Бригада», мать их в душу за ногу!

Появился второй «бодигард» – тоже здоровый, с упитанной ряхой и двойным подбородком. Оба телохранителя огляделись по сторонам и заняли место за тушкой шефа.

Лысый ракетой ринулся вперёд, громилы едва за ним поспевали. Я двигался навстречу. Тротуар был узким, двое с трудом разойдутся, я предусмотрительно принял правее, однако рукав моей куртки всё равно скользнул по плечу лысого. Банальная ситуация, с кем не бывает, я продолжил свой путь, однако мне в спину прогремело хамское:

– Куда прёшь, быдло?

Я резко обернулся, сделал вид, что не поверил ушам:

– Простите, вы что-то сказали?

Лысый смотрел на меня как когда-то барин на крепостных. В его взгляде не было ничего, кроме презрительности.

– А ты не понял, лох? Тебе было сказано: смотри, куда прёшь!

Я подошёл ближе. Кулаки сжались сами собой. При других обстоятельствах я бы постарался по-другому разрулить намечающийся конфликт, но сейчас меня захлестнула нахлынувшая волна самых смешанных чувств: злость, лютая ненависть ко всему и вся. Пропали ледяная холодность и рационализм, так необходимые и в жизни и на татами.

– А ну, повтори! – потребовал я.

– Млин, в первый раз такого тупого вижу! – хохотнул лысый. – Слышь, чел, завали хлебало и вали отсюда пока…

Он не успел договорить куда и зачем мне следует иди. Я кулаком стёр ухмылку с его лица. Бил не сильно, так, чтобы слегка проучить, но лысому и этого хватило. Он медленно сполз к моим ногам, телохранители едва успели взять его под руки.

– Ты что творишь, урод?! – рявкнул один из «шкафов».

Его наверняка учили на каких-то курсах, но либо хреново, либо бодигард чересчур полагался на природные данные. Он оставил шефа и ринулся с твёрдым намерением сделать из меня отбивную. Окажись на моём месте другой, я бы превратился в котлету. Достаточно пропустить один удар из полетевшей в меня серии и всё, пиши пропало красными чернилами.