Туллио Аволедо - Крестовый поход детей

―  Мне случалось путешествовать. Я знаю города Высоких палаццо и те, что расположены вокруг Железных врат.

―  Когда ты говоришь «города», что ты имеешь в виду?

Управляющий пожал плечами.

―  Что для тебя город? — продолжал настаивать незнакомец.

―  Ну это же все знают.

―  И все же ответь мне.

―  Город... ну, город — это много людей, которые живут вместе. Как мы.

―  Ты имеешь в виду «племя».

―  Нет! Племя — это... это как пираты или как индейцы. Это только куча дикарей. А город — это когда объединяются цивилизованные люди.

―  И ты глава этого... города? Ты мэр?

―  Нет. Я только Управляющий. В период Чрезвычайного положения мэра нет. Но когда оно закончится, мы изберем мэра. С выборами, агитацией и всем прочим. Но на данный момент у нас есть только Управляющий, и это я.

Незнакомец медленно обвел своими слепыми глазами стены помещения, как будто мог видеть что-то. Понимающе кивнул.

Изумленный Управляющий пристально смотрел на него.

―  Сколько вас?

―  Зачем тебе это знать?

―  Думаешь, я смогу как-то навредить вам, если узнаю? Это что, такая важная информация? Я один, я ранен. Я слеп. Какой вред могу я вам нанести? Подозреваю, что у входа в эту комнату стоит по меньшей мере двое стражников, готовых продырявить меня пиками, как только я попытаюсь выйти отсюда.

―  Трое, — соврал Управляющий. — Стражников трое. И у них не пики. У них пистолеты, — добавил он, стараясь придать своим словам естественно гордый тон.

Незнакомец покачал головой.

―  Их двое. Они молоды, неопытны и вооружены пиками. У того, что помладше, болит живот, и ему давно уже пора сходить в уборную, но он боится, что ты накажешь его за то, что он оставил пост. И я рекомендую тебе позволить ему сходить туда, потому что иначе воздух здесь станет невыносимым.

Управляющий вытаращил глаза.

―  Что же касается их пистолетов, — продолжал незнакомец, — то они ненастоящие. В мои времена их называли пугачами. От них много шума и никакого вреда.

Он закрыл глаза. Эти странные белые глаза, от которых Управляющего била дрожь.

Потом незнакомец прошептал:

―  Сколько тебе лет?

―  Почему ты спрашиваешь?

―  Пожалуйста, скажи мне, сколько тебе лет.

―  Двадцать пять, — пробормотал Управляющий.

Незнакомец долго обдумывал эту информацию.

Лицо его собеседника, покрытое юношеской бородкой, покраснело от волнения.

―  Почему ты так нервничаешь? — деликатно спросил его незнакомец.

―  Я не нервничаю.

―  Это чувствуется по твоему поту, — парировал тот. — Так сколько вас? Из скольких людей состоит ваш город?

―  Почему я должен говорить тебе это?

―  Потому что я тебя об этом спрашиваю. И потому что я не способен использовать эту информацию против вас. Посмотри на меня.

Управляющий подчинился этому приказу. Он никогда не видел настолько старого человека. Самым взрослым человеком в Городе была Мать милосердия, а до нее самой взрослой была Мама, которая спасла их во время Чрезвычайного положения.

Но Мама была старше этих потерявшихся детей едва ли на десяток лет и умерла молодой.

А этот человек был стар.

Такая же длинная нестриженая борода была у главного героя истории, которую рассказывала Мама, — истории человека, пустившегося в охоте за огромным белым китом до самого края мира.

―  Но я все-таки не настолько старый, — сказал вдруг незнакомец, как будто умел читать мысли.

―  Сколько тебе лет?

―  Во время Страдания мне было приблизительно столько же, сколько тебе сейчас. Страдание — это то, что ты называешь Чрезвычайным положением. Все называют его по-своему, но это одно и то же. День, когда все пропало, кроме надежды, да и ее осталось немного. Видимо, людскому роду суждено исчезнуть...

Управляющий раздосадованно махнул рукой.

―  У меня нет времени на обсуждение бесполезных глупостей. Постарайся отвечать четко. Я хочу знать, кто ты и где ты находился перед тем, как повстречать Сынов Гнева. Хотя я согласен, все произошло так, как ты говоришь.

―  Сыны Гнева? Вы так их называете? Подходящее название. Они молились, пока избивали меня. Они были похожи на чертей, но безостановочно молились на латыни. Я знавал только одного настолько же чокнутого человека. Это был проповедник, ездивший на гигантском грузовике, внутри которого была церковь. Только его Церковь мучила и убивала. Его звали Давид Готшальк. Что-то среднее между палачом и проповедником. И я уже видел подобный символ, как раз на алтаре его церкви.

―  Ты имеешь в виду глаз?

―  Да. И я думаю, не исповедуют ли Сыны Гнева тот же богохульный культ, что и Готшальк.

―  Меня это не интересует. Отвечай на мой вопрос.

Дэниэлс вздохнул.

―  Ты спросил, и я говорю тебе еще раз, что сказал правду: я пришел из Венеции. Я прошел пешком сотни миль. Я направлялся в Рим. Но на четверти пути мне пришлось изменить направление, и я оказался здесь.

―  Ты продолжаешь твердить какую-то бессмыслицу. Ответь мне на простой вопрос: из какого города ты пришел и в какой город направлялся. Дай мне известные названия. Скажи мне, сколько дней ты шел, а не сколько миль, что бы ни значило это слово.

Незнакомец снова вздохнул.

―  Венеция — это город. Но не в том смысле, в котором это слово понимаете вы. Город, о котором говорю я, состоит из улиц, домов и палаццо. Погоди, не перебивай. Лучше дай мне еще воды.

Управляющий налил воды из кувшина и поднес миску к губам священника, который принялся пить очень медленно, с почти возвышенной серьезностью.

―  Лучше воды ничего нет, — улыбнулся он, допив. — Но вам следует внимательней относиться к тому, что вы пьете. В этой воде полно грязи. Можно серьезно заболеть.

―  Если она не вредит тебе, то тем более не может повредить нам, мы ведь моложе.

―  Это ты так думаешь.

Уже давно Управляющий не говорил с человеком, настолько явно ставившим себя на один уровень с ним. Он привык отдавать приказы и редко сталкивался с равными. Те немногие разы, когда с ним случалось нечто подобное, происходили с пленниками, с солдатами из других городов, которым пришла в голову глупейшая идея бросить вызов их Городу. Он говорил с ними перед Приношением, иногда всю ночь напролет, стараясь получить как можно больше информации. С этими мужчинами и женщинами Управляющий говорил на равных. Но последние войны давно ушли в прошлое. Уже много лет никто не смел бросить вызов их Городу.