Владимир Ильин - Том Джоу

Пытаюсь осознать написанное. Загрузка базы в сбойном терминале без проведения медицинских тестов – сродни прыжку без парашюта. Говорят, что если оборвать электропитание терминала при обучении – можно мозги сжечь. А если база недогрузилась или записалась криво – агукать после процедуры и писать под себя. Тут же вместо отчета о завершении – у системы паника в духе «мы все умрем!». Радует, что вроде как соображаю, но всевозможные глюки могут проявить себя гораздо позже, причем я буду считать их вполне нормальными явлениями. Например, мне начнут нравиться фиолетовые шкафы управления, буду лапать их и пускать пузыри от счастья. Бр-р, может, я уже – того? Вроде нет; представляем розовый шкаф – ноль реакции, представляем девушку с обложки – есть контакт! Я нормален! Или ненормален – кто ж будет в таком положении заниматься подобной ерундой, когда надо читать системные отчеты!

Пробую продраться через многотомный сервис-лог. Итак, внештатный режим: не проведены тесты, не составлена медкарта, отсутствие связи с сервером игнорировано, недостаточно биомассы. Ничего нового. Проматываем лог до «результатов» – несколько сотен строк с ошибкой «нет данных в описании базы для корректного сравнения результатов реципиента». В общем, база «ломаная», что и требовалось доказать. Описаний нет, метрики и карты тестов на выходе нет, терминал не может определить успешность загрузки. Хотя бы общая информация присутствует – состояние терминала в норме, есть остатки биомассы: то есть на меня ее хватило, это радует. Видимо, система жаловалась на ее недостаток, так как необходимое число не указано в описании. Время процедуры… ого! На самом деле не все плохо в нашей семье: например, на дни рождения «маман» печет вкусный медовый торт, мы собираемся вместе, именинник задувает свечи и загадывает, чтобы у мистера Джоу росли доходы. Внезапное лирическое отступление связано с тем, что в результате загрузки базы данного праздника я был лишен четыре раза. Четыре года технический монстр военных наплавлял мне на мозги нелегальную базу данных. Впрочем, что там осталось от мозгов после такого извращения – еще надо посмотреть.

Командую терминалу выполнить стандартный набор тестов. Сердце сжимается: вдруг снова нахлынет эта сумасшедшая бездна информации. На этот раз все штатно: типовой IQ-тест с лимитом времени, покалывания по всему телу – терминал анализирует кровь и кучу других биопараметров. Самоощущение – отличное. Интересно, как я изменился за четыре года внешне? Внутренняя видеокамера присутствует, на дисплее – мое лицо: голова лысая, без бровей, в целом угадываются прежние черты. Появляются сомнения о четырех проведенных в капсуле годах, но внутреннее время терминала показывает, что все верно. В восемнадцать выгляжу подростком; не повод для паники, но непривычно.

Между тем тест завершается, и вместо изображения моего лица – на экране орда таблиц и диаграмм. Все подписано и сгруппировано, можно без проблем разобраться. В целом – здоров, а вот частности – непереносимость имплантов, непереносимость чипов, первоначальная нейросеть не подлежит замене. Пожгли-таки мозги…

Досадно осознавать, что тебе запрещают что-либо, даже если оно тебе и не нужно по большому счету. Базовая нейросеть у меня, как и у всех в семье, инженерная (обеспечивает лучшую производительность при нашей работе), это почти потолок для гражданских сетей. Импланты и чипы раньше хотелось, но нечто во мне подсказывает, что в большинстве из них имеются уязвимости, встроенные по инициативе производителей или властей – о, это уже выученная база подключилась и провоцирует выдать длиннющий монолог на тему возможного контроля через подключение к чипам.

Прислушиваюсь к своим мыслям с интересом – нет, зомби-армию никак не собрать, возможна кратковременная парализация (поддерживает где-то треть всех производителей), команды на экстренный сон (почти девяносто процентов) и регулировка эмоциональных составляющих (сорок процентов производителей), зависит от точки подключения импланта. Перспективно. Только вот мистеру Джоу я об этом не скажу. Не знаю, какие у него на меня планы, но чем меньше наш криминальный дон будет знать, тем оно спокойней миру и мне в частности. Тем временем пора бы уже вылезти из капсулы и осмотреться.

Иногда можно потерять душевное равновесие из-за какой-то мелочи, со стороны кажущейся совершенно пустяковой. Маленький квадратик бумаги с тремя числами: двадцать один, два, одиннадцать. Что может быть безобиднее? Тогда почему же солидного господина, полноправного гражданина верхнего города мистера Джоу так трясет при виде безобидного клочка синтетической целлюлозы? Час назад он обнаружил этот листик в стопке деловых бумаг, доставленных курьером, запер дверь в кабинете и принялся методично опустошать бутылку с бренди. Даже в мыслях он старался не думать о тех людях, что стоят за немногословным посланием.

Джоу рассуждал, что будет совершенно непедагогично выйти к воспитанникам пьяным, поэтому придется ночевать в кабинете, а еще надо предупредить об этом Изольду. Совершенно некстати вспомнилась гибель двух сыновей и единственная надежда на реализацию былых надежд – малыш Томми. По-своему он очень любил усыновленных и пытался вырастить из них трудолюбивых, умных, здоровых людей – свою будущую опору в старости. Да, пока что большинство из них неважно относились к нему. Именно так относятся к строгому преподавателю, без любви, но с уважением; но они все поймут, когда вырастут. Джоу искренне в это верил. По крайней мере, он не допустит ошибок своих родителей, все тепло и доброту отдавших его младшему брату. Ториуса всегда считали лучше его, попрекали им, показывали графики его развития и интеллекта, результаты тестов. Брату всегда прочили большое будущее, семья откладывала деньги на юридический колледж для него – и что в итоге? Через шесть лет старший брат вытаскивает любимчика родителей из наркотической нирваны, отмывает и ставит управляющим своим автосалоном. Вместо благодарности – пренебрежение: маленький ребенок привык, что весь мир крутится вокруг него. Через пару месяцев родители вновь попрекают его младшим братом – мол, Ториус – уже большой человек, а ты так и не поднялся выше ремсервиса. Что же они молчали, когда младший заживо гнил в притоне в нижнем городе?

Поэтому Джоу будет со всеми сыновьями одинаково суров и справедлив, это научит детей помогать братьям и поддерживать друг друга.

Темы для молчаливой беседы с самим собой потихоньку заканчиваются. В состоянии внутреннего молчания Джоу продолжает вертеть в руках маленький листочек. Что он может о нем сказать? Его можно съесть и сжечь во время облавы, современные пластики такими преимуществами не обладают. Отправители письма не любят электронные средства связи, предпочитая материальные носители. На листочке наверняка нет генетического материала отправителя, только следы прикосновений самого Джоу. Три цифры означают время: первое число – минуты, второе – точку встречи, третье – часы; но читать надо справа налево. Отправители придерживаются старой традиции шифрованных посланий, хотя в современном мире это малоэффективно.