Игорь Подгурский - Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!

Беспризорник суетился, пытался помочь, хватался за носилки. Дюжие санитары отмахивались от него, как от надоедливой мухи, покрикивали, вытаскивая раненых: «Нельзя!», «В сторону!», «Зашибешься!». Если бы не занятые руки, уже давно бы намылили холку. Мешает, лезет под ноги. Бродяжка быстро нашел себе новое занятие. Начал осторожно ходить среди носилок, разложенных на перроне неровными рядами. Склонялся над перебинтованными солдатами, искательно заглядывая в бледные, осунувшиеся лица с темными кругами под глазами. Со стороны казалось, что беспризорник ищет кого-то родного, без которого жить не может. Встречает кого-то или весточку с фронта обещали передать? Сейчас во многих семьях кто-нибудь да воюет на фронте, кормит вшей в окопах.

Беспризорник помогал выгружать раненых из вагона. Бегал. Суетился, ненадолго замирая, наклоняясь над перебинтованными солдатами. Два офицерских вагона были прицеплены сразу за паровозом во главе эшелона.

Приглядывавшийся к нему Поплавков заметил одну странность. Если десять минут назад пацаненок еле переставлял ноги, шаркая разбитыми, не по размеру большими ботинками, то теперь его движения обрели уверенность и точность. Он будто наливался внутри силой. Уставшее и мертвенно-бледное, как у чахоточного, лицо порозовело. Тусклые, водянистые глаза весело блестели.

Рядом с вагоном-операционной вырос шаткий штабель ящиков выше человеческого роста. Ставили кое-как, лишь бы быстрее разгрузиться.

Стоило кому-то из санитаров неосторожно зацепить штабель ящиков, как он зашатался. Сверху упал ящик, венчавший шаткую пирамиду. Он по касательной зацепил плечо мальчишки и всем весом рухнул на перрон.

Паренек просел под ударом, упав на колени. То, что внутри ящика был не перевязочный материал, выяснилось через мгновение. Удара о перрон деревянные стенки не выдержали.

Ящик разбился, и его содержимое рассыпалось. По перрону во все стороны разлетелись, гремя и лязгая, блестящие хромированные инструменты. Глядя на скальпели, ножи, пилы, тупые и острые крючки, расширители ран, пулевые щипцы, непосвященному человеку на ум приходят пыточные застенки, а не стерильная операционная. Этим колюще-режуще-пилящим набором скорее можно причинять боль, а не исцелять. Хотя в чьи руки попадет. Ведь и микроскопом можно забивать гвозди, правда, точный прибор предназначен для других целей.

В поднявшейся суматохе никто не обратил внимания на покалеченного беспризорника. Вместо того чтобы валяться без сознания и истошно кричать от боли, он быстро заковылял, держась за плечо. Никто, кроме инквизитора. Он оставил свой наблюдательный пункт и не спеша двинулся следом, выдерживая дистанцию.

Что-то здесь было не так. Инквизитор двигался за пареньком, ковыляющим вдоль вагонов. Он держался за плечо, но скорости шага не снижал. От такого удара и взрослый мужик бы не поднялся. Следом за ним хвостиком увязался крупный рыжий кот. Странная парочка быстро удалялась. Аким шагал следом.

На заплеванном перроне яркими зелеными кляксами выделялись странные пятна, выстраивающиеся в цепочку с интервалом сантиметров в сорок. Как раз ширина шага подростка. Пятна имели округлую форму, как если бы капли крови падали отвесно с небольшой высоты на горизонтальную поверхность.

Вот тебе и беспризорничек. Полтора метра с кепкой недоразумений, а такой расклад.

Беспризорник нырнул под вагон, пытаясь улизнуть с перрона. Оттуда его выдернула рука неофита, словно гвоздь клещами вытащил.

— Стой смирно. Разговор есть. Можешь, конечно, попытаться бежать. Я все равно тебя разыщу, сколько бы времени ни понадобилось.

Беспризорник, затравленно озираясь, ладонью зажимал плечо. Между пальцами зияла широкая рана, откуда слабо сочилась зеленая жидкость. Назвать ее кровью язык не поворачивался.

Поплавков предусмотрительно отступил от оборванца, выдерживая расстояние, намного превышающее длину вытянутой руки. Он вытащил из кармана револьвер. Махнул наганом, зажатым в руке:

— Руки подними.

— Больна-а-а, дяденька! — захныкал мальчишка.

Еще чуть-чуть, и по щекам покатятся слезы. Левая рука вывернута неестественно. На предплечье, куда пришелся удар, сквозь порванную одежду зияла глубокая рана. Она густо сочилась кровью. Вот только кровь была вязкая, как каша, и имела ярко-зеленый, почти салатовый цвет. В вокзальной суете и неразберихе никто бы не обратил внимания на скособочившегося беспризорника. Никто, кроме Поплавкова.

— Давай, давай! Руки в гору, — подбодрил Аким. Он перехватил цепкий и оценивающий взгляд мальчишки. Дети так не смотрят, особенно с такой травмой. Холодный, расчетливый взгляд. Парень быстро оценивает ситуацию, просчитывая возможные варианты. При этом пытается усыпить внимание, давя на жалость. — Поднимай лапы медленно и грустно. Без выкрутасов.

Рыжий кот внимательно следил за своим двуногим попутчиком. Минутой раньше ему надоело плестись в хвосте. Он забежал вперед и теперь, затаившись за колесом вагона, терпеливо поджидал его. Идеально выбранная позиция. Тебя никто не видит, а перрон как на ладони. Хотя кто обратит внимание на какого-то кота, путающегося под ногами?

Кошак видел, как мужчина догнал беспризорника. Не успели уйти. Какой-то пары минут не хватило! Маленькое сердечко отчаянно заколотилось в мохнатой груди. Тельце на четырех лапах не собиралось отступать, а тем паче бросаться наутек. Маленькое тельце, короткая жизнь — это еще не повод, чтобы не иметь цели — помочь покалеченному беспризорнику, его единственной опоре и надежде в беспросветной жизни в городских подворотнях.

Протяжный гудок резанул слух. С другой стороны перрона двигался маневровый паровоз. Машинист дернул рычаг, стравливая избыточное давление в котле. Инквизитора и подозрительного пацана обдало белыми клубами пара. Лучшего момента, чтобы сбежать, и не придумаешь. Откуда ни возьмись из-под вагона выпрыгнула оранжевая молния. Кот, который до этого семенил за беспризорником, атаковал неофита. Он не шипел и не мяукал, а сразу вцепился зубами в руку с пистолетом. Одновременно в ход пошли когти, полосуя кожанку. Боль ослепительной волной прокатилась от запястья к плечу. Аким выронил пистолет. Все внимание переключилось на кота. Он попытался схватить левой рукой рыжую бестию за загривок, но с тем же успехом можно было разжать прутиком челюсти волкодаву Поплавков взмахнул рукой и со всей силой ударил кота о стенку вагона. Хватка ослабла. Еще удар. Рыжая тушка отпустила руку и шмякнулась на перрон. Аким занес ногу, метя подкованным каблуком в голову.

— Не тронь! — беспризорник плюхнулся на колени, накрыв телом контуженого кота.