Юрий Кузнецов - Калитка во Вселенную (СИ)

Вздохнув, он убрал томик обратно в сумку, и стал смотреть в грязноватое вагонное окно на мелькающие околомосковские ландшафты — серые унылые дома, заборы, заборы, полуразрушенные строения. Город, с его проблемами и вечной суматохой постепенно, минута за минутой, оставался где-то позади, в прошлом. Ритмично стучали колёса на стыках, электричка ненадолго останавливалась на остановках, шипели двери, выпуская и впуская народ. Георгий всё смотрел и смотрел в окошко и, как только сумерки потихоньку стали накрывать заоконные пейзажи, он сам не заметил, как задремал.

Ба-бах! — с грохотом разъехались дальние от Жоры вагонные двери, впуская очередных пассажиров из тамбура внутрь вагона. Это была громогласная шумная мужская компания, видимо в крепком подпитии.

Георгий вынырнул из дрёмы сразу, будто и не спал. К входящим он сидел спиной, но моментально насторожился — слишком развязно-громко и агрессивно они себя вели. Да и интуиция, вкупе с развитым чувством опасности, его никогда не подводили. К тому же налицо имелись все признаки наступления фазы«…чё ты мне сказал?», когда определённую категорию людей прямо-таки тянет на различные приключения.

Оборачиваться он не стал, но, правда, без особого успеха, попытался разглядеть что нибудь у себя за спиной в отражении тёмного вагонного окна. Женщина, сидевшая лицом к Жоре, торопливо встала, схватила две свои битком набитые сумки и спешно вышла в тамбур, видимо не желая испытывать судьбу. Жора заметил, как она встревожено-опасливо обернулась, прежде чем открыть межвагонную дверь и перейти в соседний вагон. По диагонали от Георгия, через проход, сидел у окна пожилой, лет семидесяти с гаком мужчина с белоснежными кустистыми бровями и аккуратной бородкой. В комплекте к бородке прилагались седые пышные усы и чудная чёрная беретка с пимпочкой напяленная на белоснежную шевелюру. Он был одет в видавшую виды геологическую куртку-брезентуху с капюшоном, «хемингуэевский», с воротником под горло, свитер грубой вязки, и в потёртые джинсы. У ног мужчины стоял внушительных размеров рюкзак, даже не рюкзак, а вещмешок с завязанной горловиной. Словом, деду не хватало только надписи на груди — «еду на дачу». Старик внимательно всмотрелся в не спеша приближающуюся гопкомпанию, затем торопливо развязал свой вещмешок, извлёк оттуда армейскую фляжку в потёртом брезентовом чехле и стал принимать какие-то таблетки, запивая их водой из неё.

— Сердечник наверно — сочувственно подумал Георгий, и подобрал под себя ноги, готовясь резко вскочить в случае необходимости, одновременно убрав с колен свою полиэтиленовую сумку, Он не испытывал ровно никакого волнения от возможной приближающейся опасности, а немногочисленные пассажиры тем временем быстренько покидали вагон, не желая рисковать.

Тут надо отметить одну интересную особенность Жориного организма — по каким-то причинам природа то ли обделила, то ли наградила его полным отсутствием обычной человеческой реакции на стресс. Так, когда у нормального человека при появлении опасности резко увеличивается частота дыхания, пульс и кровяное давление — и всё это благодаря адреналину, который впрыскивают надпочечники, — у Жоры не происходит ровно никаких изменений. Пушкинская фраза: «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…» не имела с организмом Георгия ничего общего. Даже в самых сложных и тяжёлых ситуациях в Афгане он никогда не терял головы. От волнения, возбуждения или страха у него никогда не тряслись руки и не сбивалось дыхание. Это качество не раз выручало его с товарищами из самых пиковых положений. Абсолютно хладнокровно и спокойно он оценивал ситуацию, и, без лишних эмоций, не спеша, выбирал самое верное решение.

Также, спокойно и академично, он освоил перед армией в аэроклубе спортивный Як, исповедуя старую лётную истину, что«…в авиации надо делать всё быстро, медленными движениями, и без перерывов между ними».

Благодаря этой своей особенности он очень неплохо стрелял, особенно на дальние дистанции, и, по этой же причине с треском вылетел из секции бокса, в которую решил записаться в девятом классе.

Напутствие тренера было кратким: «Иди домой, физические кондиции шикарные, а вот хорошей спортивной злости у тебя, парень, нет ни капли. А без неё нет настоящей воли к победе, будешь вечно вторым», и Жора подался в аэроклуб, о чём, впоследствии, совершенно не жалел.

Тем временем, вошедшая компания не пожелала сесть на свободные места и, отпуская матерные комментарии, миновала Жорину скамейку. Он не спеша, спокойно их разглядел — пятёрка крепких ребят от 20 до 25 лет, стрижки ёжиком, обычная униформа шпаны — спортивные костюмы типа «Адидас», короткие куртки, кроссовки. Эта компания как-то сразу заполнила весь проход в середине вагона.

К немалому Жориному удивлению они безразлично скользнули по нему взглядами, и почему-то сразу привязались к старику в беретке, почти закрыв его от Жоры своими спинами.

— Глянь, Лёха, что за панама у деда! — начал один, выглядевший постарше остальных, видимо вожак этой шайки, поставив правую ногу на край вагонной скамейки.

— И «сидор» у него под стать кепке — подхватил другой, а третий дурашливо запел — …а что у вас, ребята, в рюкзаках? — и присел напротив, по-хозяйски схватив мешок за лямки и пытаясь поднять его с пола.

— Не лапай — неожиданно низким густым баритоном сказал мужчина, не давая парню поднять рюкзак, придержав его рукой.

— Ты чё, пингвин старый, рамсы попутал? — ощерился на него тот, от неожиданности, а может и от испуга отпустив лямки.

— М-да, вечер явно перестаёт быть томным — подумал Жора — пять человек, ерунда, хотя, вроде как и не очень-то они и пьяные, больше дури. Но и молчать в тряпочку «не наш метод» — решил Ларионцев и довольно громко сказал:

— Ну, что орлы, приключений ищем или ночлега в камере?

Вся компания дружно обернулась на Жору, с интересом изучая новое действующее лицо.

— Однако, братва, у нас тут герой нашёлся, защитник слабых и обездоленных, мать его… — высказался один, вроде как самый старший по возрасту, не выдвигаясь, впрочем, на передний план. А Жоре-то именно это было очень желательно, поскольку по своему опыту он знал, что первым вырубать нужно именно лидера.

— Мою мать не трогай, она со своей работой справилась, а вот твоей хорошо было бы потерпеть — вдруг пузо рассосется, тогда и не появился бы на белый свет такой урод и недоумок! — Георгий намеренно обострял ситуацию, персонально оскорбляя вожака, вынуждая выйти из-за спин подельников и войти в зону поражения.

Жора практически сразу понял, что «съехать на базаре» не получится и драки не миновать, но поезд исправно стучал колёсами, и скоро должна быть какая-никакая станция, а, стало быть — и возможная помощь милиции, хотя на неё Ларионцев не особенно рассчитывал.