Ольга Барбанель - Иллюзии

– Я отвезу тебя. А завтра куплю продукты и приготовлю тебе поесть, и ничего не смей говорить!

– Хорошо.

Это был компромисс.

Наконец здание больницы осталось позади, и я с некоторым трудом залез в мамин джип. В одном отчиму не откажешь – он отлично обеспечивал маму. И на этом спасибо.

Меня хотели выписать в понедельник утром, но я, как обычно, сделал все по-своему и выписался в пятницу вечером. Проторчать еще выходные в палате – нет уж, хватит.

Я наблюдал за бурлением жизни за окнами машины. Множество огней в витринах манили, супермаркеты выплевывали толпы людей, дороги заполнил транспорт. Суета пятничного вечера.

– Мам, я выйду тут.

– Артур, ну что ты в самом деле!

– Дорога тут плохая, темная. До моего дома три минуты. Езжай домой, мам.

– Но…

– Мам, ну правда. Я хочу побыть один.

Мама устало вздохнула и погладила меня по голове.

– Почему ты такой, Артур? Я еще помню чудесного жизнерадостного ребенка, каким ты был…

– Мне было пять лет, а сейчас уже двадцать пять.

– В двадцать пять жизнь только начинается! Прошу тебя, возьмись за ум! Ты знаешь, если нужно помочь, я всегда готова.

– Пока, мам. Я позвоню.

– Да, да. Знаю я твое «позвоню».

Мама безнадежно махнула рукой и уехала. Я вздохнул с облегчением – люблю ее, но рядом с ней, образно говоря, всегда не хватает воздуха.

Я прошел по темной дороге, покрытой многочисленными выбоинами, к старому трехэтажному дому. Половина соседей давно съехали, и часть окон была темной, с выбитыми стеклами; жуткие, словно глаза мертвеца. Зато квартиры тут дешевые, дом ведь под снос.

Под ногами на лестнице похрустывали битые бутылки. Ноги мои шагали не слишком уверенно, и я придерживался за старые чугунные перила, сделанные в виде причудливого узора, – розы, ветки, листья сплелись по логике, понятной только автору. Судорожно моргала лампочка на втором этаже – единственная на всю парадную. Она моргала, жужжала и искрила вот уже второй год, но все держалась. Под ней на корточках курило нечто в капюшоне, нечесаные космы падают на лицо, не разберешь, какого пола. Темные глаза внимательно проводили меня из-под капюшона.

Ну вот, наконец, моя «конура».

Я открыл дверь с третьей попытки, подсвечивая себе телефоном. Раздался оглушительный грохот, когда пивные банки, сваленные в коридоре, разлетелись. Я заматерился, включая свет.

Конечно, не хоромы. Маленький коридорчик, кухонька метров 6 да комната. Ногой отшвырнув банки, переступил через гору обуви, мельком глянул в разбитое зеркало, привычным жестом нажал кнопку на блоке питания компьютера в комнате. В квартире был неприятный затхлый запах, отчасти из-за долгого отсутствия, отчасти оттого, что я давненько не прибирался.

Я критическим взглядом оглядел батарею бутылок возле дивана, грязные тарелки, расставленные по комнате в хаотическом беспорядке, журналы и книги, вперемешку наваленные на кресло, джинсы, свисающие со стула, носки на полу.

Помнится, перед аварией я здорово набрался.

Убирать сейчас не было сил, от противной слабости дрожали колени, и поломанная нога противно заныла, но я был в привычной обстановке, и я был один. Мое старенькое компьютерное кресло манило, и я собирался поддаться этому зову. Интернет, как ни странно, еще не отрубили, наверно, мама оплатила счета. Придется искать новую работу, на старом месте давно нашли мне замену.

Противный дребезжащий звонок прервал мои раздумья. Я открыл дверь, уже зная, кто мог пожаловать, – Паша, мой приятель. Пашина семья жила по соседству с мамой, и мы были приятелями лет с трех.

– Мама? – бросил я вместо приветствия, открывая дверь.

Паша чуть пригнулся, проходя в дверь, хотя необходимости в том не было, но привычка брала свое. Он был под два метра ростом и постоянно стучался головой, поэтому привык втягивать ее в плечи с надобностью и без.

Паша перешагнул через банки и брезгливо поморщился.

– Она самая. Позвонила, сказала, ты выписался.

– И попросила тебя проконтролировать.

– Она беспокоится за тебя. Выглядишь, кстати, отвратительно.

– Спасибо.

– Воняет кислятиной, развел тут свинарник.

Паша заглянул в комнату и поцокал языком.

– Где у тебя мусорные пакеты?

– Слушай, я только пришел домой и не успел еще прибраться.

– Я не хочу сидеть в этом хлеву. Хотя нет, назвать это хлевом – значит оскорбить бедных животных.

Я пожал плечами и не стал спорить. Паша комично смотрелся в дорогом костюме, весь такой прилизанный и благоухающий, и с огромным мусорным мешком. Видно, пришел ко мне сразу после работы, а работал он нотариусом. Этот тип умудрился убрать мусор, не поставив ни одного пятна на брюки со стрелочками.

– Нога болит? – поинтересовался он, глядя, как я морщусь, садясь в кресло.

– Ноет, зараза.

– Считай, тебе повезло, что она у тебя осталась.

– Спасибо, посочувствовал, блин.

– Неудивительно, что попал под машину, ты же не просыхал недели две.

– Только не начинай, ладно?

– Да ты посмотри, как ты живешь? А работа?

– А что работа? Работа как работа.

– Диспетчер в такси? У тебя же диплом!

– Меня устраивает.

– С таким отчимом, как у тебя? Он бы пристроил тебя как надо.

– Нет! Я не буду иметь с этим ублюдком ничего общего.

– С таким образованием можешь устроиться и без него. Возьмись за ум, найди достойную работу, нормальную девчонку, квартиру, в конце концов!

Я усмехнулся. Последние отношения закончились плачевно.

Алисе нужно было приключение, а мне – секс. Но такие обоюдополезные отношения продлились не долго.

– Да ты просто псих! Ты же даже не живешь, похож на зомби! – орала на меня Алиса в нашу последнюю встречу.

– А если я отвечу, что не живу, а жду, пока сдохну?

– Все, с меня хватит, я ухожу. Счастливо подохнуть, придурок.

После Алисы я твердо решил – никаких постоянных отношений. И ответил Паше:

– Как-то не складывается.

– Ты похож на опустившегося наркошу, и если бы не твоя нелюбовь к зеркалам, ты бы сам это заметил. По-моему, тебе нужна помощь специалиста.

Любого другого я бы послал, но не Пашу. Ему искренне было не наплевать, и я терпел, благо виделись мы раз в полгода, не чаще.

Паша посидел еще с полчаса, мы поговорили, не затрагивая больше сложные темы, а потом я завалился спать.

Время побежало быстро, как в тумане, из-за лекарств и слабости, но мне было 25, молодость брала свое. Через неделю я смог ходить, не останавливаясь каждые сто шагов, через месяц уже легко взбегал по лестнице.

Нужно было искать новую работу, на прошлом месте меня никто не ждал. Я залез в интернет, выписал с десяток телефонов, сунул в уши наушники и вышел из дома в серое, холодное и безрадостное ноябрьское утро. Последние желтые листы трепетали на деревьях, а их собратья устилали землю. Злобный ветер кусал щеки, и я натянул капюшон.