Ярослав Гороховик - Стервятник

Гриф сидел на корточках рядом с обглоданным трупом Монаха. Сейчас он и правда был похож на грифа, распустившего крылья, который сидит на сгнившем трупе посреди пустыни, выклёвывая ему глаза.

В кустах раздался шорох, и сквозь листву просунулись головы химеры. Сталкер перезарядил "Фору" и, прицелившись, спустил курок…

Зона!

Сволочь, кидала, предательница!

Сука, в конце концов!

Сегодня с одним, завтра с другим?

Почему?

Почему ты отвергла меня! — Стервятник упёрся правой рукой в землю, пытаясь вытолкнуть своё тело из "симбионта".

Ты же защищала меня от излучений! От излучений любого вида!

Кроме контролёров…

А теперь?

За что?

За ЧТО?

Стервятник схватился за камень и попытался подтянуться к нему. У него это получилось, но, не справившись с давлением на сознание и разум — сталкер со всей силы въехал лицом в этот камень. Подняв голову, он понял, что сломал ещё и нос. Камень был весь в крови.

Почему?

Я раньше и не ощущал этого давления на мозг…

Ты кинула меня!

Ки-ну-ла!!!

Сталкер был уже на границе действия аномалии. Кажется, на левой руке окончательно порвались сухожилия. Она неестественно болталась, принося нестерпимые боли.

Белый!

Почему я его убил?

Он был отличным парнем!

Напоминал Монаха…или того сталкера, которого сжёг Апостол…

Жалко его…

Из-за крови рука стала скользкой. Все камни, о которые хватался Стервятник просто "уходили" из-под рук.

Я должен выжить!

Я выживу, и буду жить и за Монаха, и за Ведьмака, и за Белого!

Должен выжить!

Просто обязан…

Остался всего лишь преодолеть метр, чтобы убраться из зоны действия аномалии. Всего лишь метр. Сталкер упёрся правой рукой во влажную от крови землю и продвинулся на полметра. "Ну вот! Ещё последний разок — и всё! Всё! Давай же!"

Стервятник напрягся. Он не обращал уже внимания на сломанную левую руку. Нужно было собрать все свои силы для последнего рывка.

Ну что ж?

За упокой души Белого!

Сталкер ногами оттолкнулся от земли, больно зацепив сломанную руку, и почти уже выбрался из "симбионта". Осталось убрать ноги из зоны действия аномалии, хотя на них она, слава богу, не действует, всё равно в голове ещё остался отпечаток пси-излучения.

Стервятник, сделав последние усилия, выполз из "симбионта". Он перевернулся на спину и сделал глубокий вдох. Понемногу стал проходить и отпечаток "симбионта" в сознании. Сталкер закрыл глаза и опять глубоко вдохнул…

Стервятник открыл глаза. Перед ним стоял Святейший, который за три года заметно состарился (хотя такое вряд ли возможно), с отрядом "грешников".

"Грешники" — вот ещё одна вещь, которую опасался сталкер. И если, например бандитами или наёмниками можно укрыться от пуль их друзей, то психи из группировки "Грех" будут стрелять и по своим.

В них и так почти ничего не осталось человеческого. Им не свойственно чувство сострадания — только одна обнажённая ненависть. Вены на запястьях неестественно вздуты, в висках кипит кровь.

Сталкер было потянулся за "Форой", но Святейший выбил её из рук ударом ногой в ладонь. Он всегда так делал, а ещё иногда избивал пленников. Сейчас он хоть и казался старым, но мужик он всё равно крепкий, силы у него хоть отбавляй.

— Иуда, — проговорил командир отряда "грешников" и пнул Стервятника в живот, но заметив, что у того сломана рука с размаху ударил ногой в левое предплечье сталкера.

Бешеный крик Стервятника разорвал тишину. Святейший, прижав его к земле, вынул нож сталкера из его же ножен и вонзил широкое лезвие в левое предплечье Стервятника.

Рука?

Боль. Резкая боль пронзила руку сталкера. Она всё нарастала и нарастала. Сухожилия, кажется, уже все разорвались. Стервятник кричал от нечеловеческой боли и понимал, что Святейший отрезает ему руку. "Грешник" кромсал кожу сталкера, резал кость. Нож был идеально наточенный и скоро Стервятник почувствовал, что уже не имеет левой руки, то есть имеет, но только до локтя.

Чувства? Ощущения? Вообще-то все ощущения можно было охарактеризовать одним словом — дерьмо. Сталкеру было страшно осознавать, что теперь он инвалид. Теперь его левая рука не принадлежит ему. Теперь ею издевательски размахивает Святейший, обливая себя кровью и выкрикивая что-то оскорбительное. Что теперь?

Теперь нечего не изменить. После минутного пребывания в "симбионте" психика Стервятника довольно таки пострадала. Теперь он смотрел на многие вещи по-другому. Гнев на Святейшего сменился жалостью к самому себе. А левая рука или то, что от неё осталось, болела. Сталкер видел торчащую обломанную кость, обрывки кожи и, кажется, всё ещё чувствовал свою "ампутированную" руку.

Стервятник не осознанно подал в мозг команду "сжать руку в кулак" и с ужасом заметил, что отрезанная рука всё ещё слушается его. Окровавленные пальцы левой руки согнулись.

Пока "грешники" тащили сталкера в Лиманск, крови он потерял достаточно, чтобы окочурится, но Зона не позволяла этого. Она как бы хотела, чтобы Стервятник умер в страшных мучениях на кресте, а если она что-то хочет — значит так и будет. Редко кому-либо удавалось победить Зону, её манипуляции людьми, её лживое обаяние, её чужой ветер, её пасмурность…

Сталкера тащили по ступенькам на второй этаж полуразрушенного здания. Там группу с пленником встретил сам Апостол. Кажется, он стал главарём группировки, потому что носил три лычки в виде костей — знак отличия.

Апостол не стал спрашивать о руке пленника, а просто проговорил почто по слогам:

— Иуда! Святейший, ты будешь награждён за поимку предателя, — потом подошёл к Стервятнику, которого держали за шкирку, — Иуда. Ничего не скажешь — Иуда.

— Кеша, — прохрипел сталкер, — Спа-си ме…

Дыхание прервалось от сильного удара в солнечное сплетение. Стервятник пытался хватать воздух, широко раскрывая рот и вдыхая, пытался вообще не дышать, но, ни восстановить дыхание, ни умереть так и не получилось. Из глаз брызнули слёзы — так бывает, когда сильно получаешь под дых, реальность стала расплываться, мир — переворачиваться, и сквозь нарастающий хаос в голове ясно рассылался приказ "Распять!".

За неимением у пленника левой руки к ржавой железке прибили только правую. Гвоздь вошёл быстро, но болезненно. Окровавленной ладонью не возможно было пошевелить. Но даже эта боль была не сравнима с той, которою пришлось испытать Стервятнику, когда ему вбивали длинный штырь в левую ключицу.