Борис Орлов - Будь готов!

— …Если даже вам, ребята, и удастся просочиться через границу незамеченными, то уж на территории самой Украины группа подростков с оружием вызовет самое пристальное внимание. Вы и опомниться не успеете, как вас окружат во много раз превосходящими силами и уничтожат, поскольку сдаваться, я уверена, вы не станете, — подытожила все сказанное Председатель КГБ. — А поэтому, я предлагаю поручить Председателю ДОСААФ, Главному лесничему и нашим комсомольцам вместе с пионерами выработать маршрут дальнейшего движения. Со своей стороны мы гарантируем, что окажем вам, ребята, всю помощь, какую только в силах.

Броверман снова подошел к трибуне:

— На этом я предлагаю общую часть завершить. Теперь руководителям пионерского отряда необходимо работать с товарищами, названными уважаемой Татьяной Юрьевной. Отраслевым руководителям поручается поработать с теми товарищами из пионеров, которые являются специалистами соответствующих направлений. Ну, а остальную часть пионерской делегации Политбюро приглашает на экскурсию по колхозу.

Мы не успели еще толком разобраться с маршрутом, которым колхозники рекомендовали нам двигаться, как в кабинет председателя ДОСААФ влетел какой-то запыхавшийся паренек с красной повязкой на рукаве и «ксюхой» на боку:

— Петр Сергеевич, разрешите?.. Ой! Там… Там… Домостроев приказал пионеров срочно в Краеведческий музей везти! Там такое!..

Я не успел еще ничего сообразить, а уже на ногах и в руках трофейная «Гроза». Клацнул взводимый затвор…

— Охолони, мальчик! — Никольский поднялся во весь свой немалый рост и навис надо мной, словно гигантский медведь, что с недавних пор все чаще появляются в наших лесах. — Неизвестно ведь, что случилось. Говори толком, — обернулся он к парню, — что там?

Лицо у парня обиженно вытягивается. Сбиваясь и запинаясь, он бормочет, что Домостроев ничего толком не сказал, а только велел, чтоб пулей… чтобы прямо сейчас… немедленно… а почему — он и не знает.

— Стрельба была? — грозно спрашивает паренька Метелкин.

— Какая стрельба? — паренек теряется еще больше. — Где?

— В пи… то есть в Караганде! Ты что — контуженный?!

— Послушай, что ты мямлишь, как отказник на допросе? Ты комсомолец или где?! — рычит на него Сергачев. — А ну, подтянись и четко доложи: что там, во имя всех святых, стряслось?!

Парень встал по стойке «почти смирно», одернул камуфляжную куртку, перебросил автомат на грудь. Вдохнул побольше воздуха:

— В Краеведческом что-то произошло. Пионеры кричали так, что за километр слышно было. Туда на «уазике» примчались Домостроев и Гольчукова на своей «волге». Я был назначен сегодня в музей. Начкар приказал взять мотоцикл — и за пионерами, в Правление. Все.

— Так, — Никольский поворачивается ко мне. — Ну и чего ты дергаешься? Что, думаешь у нас тут засада? Специально на пионеров поставленная?

Так я не думаю. Но все равно: случилось что-то совершенно непонятное, раз наши в музее орать стали. Надо ехать, разбираться.

Негуляев, судя по всему, придерживается того же мнения, потому как убрал «стечкина» в кобуру и теперь выжидательно на меня смотрит.

Я ставлю «Грозу» на предохранитель и обращаюсь ко всем присутствующим:

— Едем?..

Когда мы подъехали, около музея, который находится в усадьбе «Муромчанка», уже собралась изрядная толпа. Возле дверей стоят «уазик» — видавший виды, но, должно быть, надежный, и почти новая, несмотря на свой изрядный возраст, «волга» серого цвета. Увидев ее, Негуляев хмыкает. Я заинтересованно наклоняюсь к нему, и он тихонечко поясняет:

— Леш, а у Махрова — тоже серая «волга». Они чо, сговорились?

В сопровождении Никольского, Метелкина, Сергачева и Главного лесничего — Зиля Ильдаровича Шакирова, который в колхозе отвечает не столько за охрану лесов, сколько за оборону границ, мы быстро входим в музей. Зал, еще один зал, лестница, зал…

— Леша! — навстречу мне кидается Чайка. — Лешенька, Лешенька, ты посмотри! Ты только посмотри, что у них тут!..

Она вцепляется в рукав моей юнгштурмовки и тащит меня к витрине. Ну и что? Старые фотографии, еще дотемных времен… ЧТО-О-О?!!

За стеклом витрины лежит фотография, которой здесь просто не должно быть! Мы все — все сколько нас тут ни есть хоть один раз в жизни да видели ее. А некоторые — я в том числе — видели эту фотографию неоднократно…

Это фотография из кабинета Деда Афгана. Она стоит на его столе, и изображены на ней полдесятка солдат Советской Армии с Дедом Афганом — тогда еще просто капитаном Остапенко — посередине. Это он снялся со своими солдатами в Афганистане. У них за спиной — боевая машина пехоты, в руках — автоматы, пулеметы, на головах — смешные шляпы-панамы со звездочками… А что под фотографией написано? ЧЕГО?!!

Надпись под фотографией гласит: «Первоколхозники Семен Николаевич Кузнецов и Федор Иванович Литвяк с боевыми товарищами во время выполнения интернационального долга в Народно-Демократической Республике Афганистан. 1986».

Вот так… Значит… Ого-го… Ну…

Вот такие мысли, а вернее — их обрывки носились в моей голове, когда…

— А ну-ка, расступись, товарищи, позвольте-ка пройти — раздается звучный голос и на пороге зала появляется Домостроев.

Рядом с ним с трудом переставляет ноги о-очень пожилой человек — совсем старик. Он опирается на палку и при каждом шаге тяжело отдувается — сказывается подъем по лестнице. Голова с пергаментной кожей, венчик седых волос, подслеповатые глаза… Домостроев осторожно поддерживает его за локоть, а сзади виднеются две женщины в белых халатах. Врачи. Интересно, что им здесь надо? И кто это вообще?..

— Разрешите, товарищи пионеры, представить вам персонального пенсионера союзного значения, первоколхозника и боевого соратника Деда Афгана — Вождя и Основателя Пионерии — произносит Владимир Алексеевич, остановившись перед нами не доходя пары шагов.

— Литвяк Федор Иванович — неожиданно твердым голосом представляется старик. — А вы, внучата, значит ротного нашего огольцы? Эк Евгень Ваныч потрудился… Это скольких же детишек настрогать смог, что внучат поболе взвода? Ну да помню, как же… Охоч он был по женской-то части, охоч…

И, недоговорив, старик заливается сипловатым смехом. Домостроев принимается объяснять ему, что мы — не родные внуки и внучки Деда Афгана, но это не имеет никакого значения. По крайней мере — для нас!

— Дедушка, а вы с Дедом Афганом вместе долго воевали? — спрашивает Чайка нерешительно.

— А? Ну, как сказать: вот как в нашем полку командиром подполкана Долича поставили, так и я приехал. А было это, стало быть, в восемьдесят пятом — он переводит дух. — А в восемьдесят шестом, уже перед самым дембелем, я в госпиталь загремел, в самый Ташкент. Так что года полтора, внучка, года полтора… Ничего плохого про него не скажу: дельный был ротный. Уважали мы его — надежный был мужик. Потом я его еще в девяносто восьмом встречал, аккурат за месяц до дефолта… Посидели, выпили, вспомнили ребят…