Евгения Лопес - Черная дыра

— Атонец! — Хадкор не на шутку разозлился. — Что он сделал с Вурхоном? Пойду-ка я сам с ним разберусь, — он достал свой любимый огнестрельный пистолет.

— Ну нет! — воскликнул Дайо. — Я тебе не позволю!

И, не давая врагам опомниться, он несколько раз быстро, не целясь, выстрелил, а затем, проворно отпрыгнув назад, скрылся за выступом коридора. Вергийцы не успели и глазом моргнуть, как пятеро их товарищей парализованными упали на пол. Осознав, что происходит, они открыли ответный огонь, но Дайо лишь посмеивался в своем укрытии. Тогда командир взмахнул рукой, призывая к наступлению, и трое бойцов осторожно двинулись вперед; однако Дайо, выглянув на секунду, стремглав пальнул по ним и мгновенно спрятался обратно. Все трое свалились как подкошенные. Начальник отряда с досадой выругался.

— Стойте, — Хадкор, наблюдавший за этой сценой, поднял руку. — Я с ним поговорю. Зирлам, — обратился он к Дайо. — Ты ведь… не Зирлам. Кто ты?

— Я дипломат, — ответил Дайо. — Только не вергийский, а эйринский. Меня зовут Дайо, и Гела с Энитой — мои сестры.

— Но ты говоришь по-вергийски как вергиец.

— Я очень трудолюбиво изучал языки.

— Ты великолепно стреляешь. Слишком хорошо для дипломата.

— Это мое хобби. Я четыре года выигрывал соревнования в Эйринской Академии.

— Это ты вывел из строя все оружие?

— Да.

— Понятно, — Хадкор усмехнулся. — Я же знал, что Рилонда не может сдаться просто так… Ну что ж… Я сейчас все-таки пойду и убью твоего друга, атонского пилота. Десять человек со мной, прикроете меня, — распорядился он. — Остальные — задержите эйринца.

С этими словами он развернулся и двинулся направлению к рубке; десять солдат последовали за ним.

Оставшиеся принялись вызывать подкрепление. Это было уже опасно: в любой момент вергийцы могли появиться с другой стороны коридора, от которой Дайо не был защищен выступом. Поэтому пришлось рисковать: он снова и снова с быстротой молнии стрелял, мельком появляясь и ныряя обратно. Ответные пули свистели буквально в нескольких миллиметрах, но удача явно была на его стороне…

Наконец все противники, включая командира, полегли «на поле боя». Дайо включил космофон и связался с Веландой.

— Да, — ученый говорил спокойно и ровно. — Я слушаю, Дайо, я уже на «Урагане».

— Айзук рассказала Вам о нашей операции?

— Да, мне все известно.

— Отлично. Сейчас звездолетом управляет Алан, и Хадкор пошел к нему в рубку. Я следую за ним, и Вы тоже продвигайтесь туда. По пути парализуйте всех попадающихся вергийцев. У нас две цели — не дать Хадкору убить Алана, а Алану обеспечить возможность посадки. Не выходите на открытое пространство коридоров, прячьтесь за повороты и выступы. И да, еще: Алан предупредил, что корабль может трясти, так как мы лишились метеороидной защиты.

— Хорошо, — отозвался Веланда. — Я все учту. Задача ясна.

Он отключил связь, и до слуха Дайо донеслись отдаленные звуки выстрелов. А «Ураган» вдруг неожиданно резко «рухнул» вниз, одновременно сильно накреняясь вправо. Дайо кубарем покатился к противоположной стене.

— Кажется, началось, — пробурчал он, поднимаясь и потирая ушибленные места.

Судя по всему, они достигли метеороидного пояса, о котором оповестил Алан: спустя минуту от травмы при крутом вираже Дайо спасло только то, что он успел крепко вцепиться в поручень. Однако медлить все равно было нельзя: держась за стену, он принялся продвигаться вперед.

После того, как Гела пришла в себя, у Веланды неожиданно появилась масса свободного времени. Еще раз поговорить с ней он попробовал тем же вечером, подойдя к двери и постучав.

— Гела, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ее голос звучал довольно мирно. — У меня уже получается вставать и даже немного ходить. С тростью.

— Это замечательно. Может быть, все-таки поешь?

— Ладно. Поставь поднос на пол и уходи.

— Гела…

— Веланда, поставь поднос на пол и уходи.

— Хорошо, — сдался он. — Я уйду. Я уже ухожу.

После этого стало очевидно, что она еще долго не захочет его видеть, и он оставил попытки объясниться. Апатия, гнетущая, горестная, безысходная, нахлынула на него, и он сдался ей без боя. Несколько дней он то часами просиживал перед иллюминатором, наблюдая за стремительно меняющимися космическими картинками, то бродил по пустым коридорам и отсекам, ни о чем не думая, потому что думать было больно. Мысли о том, что после случившегося они уже не смогут работать вместе, что по возвращению на Атон ему остается только вновь уехать из столицы, бередили открытую кровоточащую рану, в которую превратилось его сердце. Он прогонял их, либо сосредоточенно вглядываясь в мелькание звезд, либо вышагивая сотни метров по кораблю.

В процессе таких тоскливых блужданий как-то раз он машинально дошел до рубки; взгляд его упал на навигатор, и, решив посмотреть, сколько они уже пролетели, он включил прибор. Увиденное заставило его озадаченно замереть…

Спустя десять минут он уже барабанил в дверь Гелы:

— Гела, открой! У меня невероятная новость! Мы летим не на Декстру! Мы летим на Ном! И через два с половиной часа будем там! Да открой же…

Дверь распахнулась; Гела стояла на пороге, изумленно вскинув на него взгляд.

— То есть как это — на Ном?

— Я сейчас включил навигатор… Мы точно летим на Ном. Могу предположить, что кто-то из присланных Рилондой атонцев имеет доступ в рубку, и, скорее всего, запустил в вергийский компьютер вирус, путающий координаты… Вергийцы должны быть уверены, что летят на Декстру, иначе они не были бы так спокойны… Это наверняка подмена координат.

Гела улыбнулась, и глаза ее засветились нежностью и восхищением.

— Рилонда… Я знала, что он обязательно что-нибудь придумает… Что он не отдаст Декстру…

Она отступила назад, пропуская ученого, и тот вошел в каюту. Некоторое время оба молча, взволнованно смотрели друг на друга, затем начали одновременно:

— Веланда…

— Гела…

Оба смутились и осеклись; Гела продолжила первой:

— Позволь, я скажу… Веланда… Я очень много думала. Я понимаю, что ты чувствуешь. И считаю, что ты, как никто, достоин любви. Но… это не могу быть я. Прости… Мне жаль. Мне правда, очень, очень жаль.

Он тяжело вздохнул.

— Гела, это не должно было становиться твоей проблемой. Об этом я и хотел поговорить с самого начала… Это ты прости меня, за то, что допустил, чтобы ты узнала. Все это — только мои трудности, и я справлюсь с ними сам. А тебе не нужно беспокоиться, чувствовать вину… Больше не думай об этом. Просто забудь. А я уеду. Сразу. Обещаю.