Дмитрий Евдокимов - Вояж на Зензеру или беспокойные каникулы

— О! Так ты у нас теперь начальник охраны? А где Фергюссон?

— На покой ушел, мерзавец, все заботы на меня сбросил. Уж восьмой месяц лямку тяну.

— Хорошо, Клаус, мне нужно будет с тобой посоветоваться.

Курсанты Звездной Академии, сопровождаемые Ксандром Брюлловым, пересекли холл, миновали большой зал непонятного Ларину назначения, и, наконец, очутились в зале Каминном. Размеры и убранство его не поражали воображение — Андре приходилось видеть залы и побольше и побогаче этого. Но, в целом, все выглядело очень достойно. Высокий потолок, увешанный десятком хрустальных люстр. Одна из них — большая центральная, остальные — периферийные, поменьше. Высокие арочные окна, отлично обеспечивающие зал дневным светом. Стены, облицованные светло-голубым искусственным камнем, на полу — настоящий серый гранит. Ну, и по центру длинной внутренней стены, собственно — огромный камин. Сложно было сказать: использовался ли он для обогрева помещений или служил лишь декоративной частью модного интерьера, но сегодня большая его часть была завешана черными полотнищами. Как и настенные зеркала, как и неизвестные картины неизвестных художников, надежно скрытые нынче от любопытных взглядов впервые очутившегося здесь Ларина.

В самом центре зала, на месте, больше всего подходящем для праздничного стола, стояла подставка с гробом несчастного Вилли Меннингера. Вокруг рыдали одетые в траурные одежды женщины. За их спинами переминались с ноги на ногу хмурые мужчины. Народу было довольно много — человек сто. Но это количество не казалось чрезмерным в сравнении с размерами Каминного зала.

Решительно раздвигая толпу, Алекс направился к гробу. Андре немного замялся — не мог определиться: нужно ли ему подходить к покойному, ведь он его даже не знал. Но потом решил, что раз уж ввязывается в дела этой семьи, то отдать дань уважения погибшему обязан. Кроме того, ему хотелось взглянуть на характер телесных повреждений. Не столько для того, чтобы прояснить какие-нибудь детали происшествия, сколько понять, насколько жестоким было столкновение между кланами. Поэтому Ларин, оперативно пристроившись в фарватер Брюллова, быстро добрался до цели.

Прояснить ничего не удалось. Погибший член семьи Меннингеров выглядел вполне обычно. Сквозь аккуратный слой косметики на лице проступал лишь след гематомы на левой скуле. Да и тот был плохо различим. Ну и костяшки пальцев были слегка разбиты, что тоже указывало лишь на самый факт драки.

Алекс же в это время обнялся с матерью — хоть Андре ее ни разу в жизни не видел, но ни тени сомнения в том, что это именно она, у него не возникло. Потом Брюллов долго успокаивал разрыдавшуюся у него на груди мать покойного Вилли.

— Посмотри, Алекс, что проклятые Клямсдейлы сделали с моим мальчиком! А они, — тут она гневно указала пальцем на закрытые двери в противоположной от входа стене зала, — они пошли раздумывать над тем, как помириться с Клямсдейлами!

— А вот этого, тетя Эльза, не будет! — моментально вскинулся Алекс, — пойду-ка я мозги старикам промою!

— Алекс! — подняла голову еще одна женщина с заплаканными глазами. Она сидела по другую сторону гроба и внимательно прислушивалась к разговору, — Алекс, не позволь им выдать Эдди!

— Не волнуйся, Наталия, не позволю. Андре, пойдем!

— Алекс! — уже у самого выхода молодых людей нагнала еще одна представительница женской половины клана, — вы всегда были дружны с Полиной…

— Да, Мария, — мягко подтвердил Алекс.

— Не сможешь вернуть, так отомсти! — голос очередной Брюлловской тетушки сорвался на плач, — слышишь, Алекс, отомсти!

Алекс обнял рыдающую женщину, осторожно погладил по голове. Ларин с удивлением заметил, что в глазах друга сверкнули слезы. Да он и сам уже готов был прослезиться от витавшей в стенах этого дома атмосферы горя и отчаяния.

— Мы вернем Полину! — громко заявил Брюллов мягко отстраняя родственницу, — или всем Клямсдейлам придется умереть!

— Скажи им, что мы готовы драться! — тут же заявил стоявший неподалеку молодой светловолосый мужчина.

— Да, да, готовы!!! — вразнобой заголосил собравшийся в зале народ, потрясая сжатыми кулаками.

— Я понял. Но сначала — похороны.

Курсанты поспешно покинули траурный зал через ту самую дверь, на которую указывала мать погибшего. Не задерживаясь, пересекли маленькую комнату с двумя кожаными креслами и журнальным столиком, вышли на лестницу. Основательную такую, с цельными гранитными ступенями, мраморными балясинами и поручнями. Но, при этом, явно не парадную — ее ширина позволяла разойтись только двум людям, не более. Этакая лестница черного входа для богатых домов.

Во время подъема Алекса настиг телефонный звонок. Он взглянул на номер и жестом велел Андре остановиться.

— Павел? Да, на сегодня все в силе. Насчет завтра сообщу позднее. Что там? Это точно? Сбрось мне картинку. До связи!

— Они пока опережают нас, — Брюллов выглядел очень озабоченным, рассматривая что-то на экране своего коммуникатора, — сбрасываю тебе, нужно будет наложить на карту. Но, я практически уверен, что они двинулись к замку Меннингер.

— Но ведь весь клан сейчас здесь!

— Да, в замке только обслуживающий персонал и охрана. Но замок — это символ клана.

— Охрана сумеет его удержать?

— Часа два-три, не больше. Клямсдейлы двинули очень серьезные силы.

— Тогда пусть сдадут замок к чертям собачьим. Отыграемся в другом месте!

— Ты прав. Но это против местных правил. Попытаемся убедить совет. Идем!

Друзья стремительно пронеслись по коридору второго этажа, миновали пять или шесть дверей. После чего Алекс буквально ворвался в большую светлую комнату, все стены которой были от пола до потолка заняты книжными полками и шкафами. Посередине помещения стоял длинный стол, накрытый зеленой скатертью. Двенадцать мужчин в возрасте от сорока до семидесяти лет расположились по его периметру в креслах. У окна, прислонившись пятой точкой к подоконнику, печально маячила фигура бледного парня лет двадцати с исцарапанным лицом и загипсованной левой рукой. В воздухе висело плотное облако табачного дыма.

— Привет, Совет! Извиняйте, что без приглашения! — на лицо Алекса вернулась его обычная нагловатая улыбка.

— Гляди-ка, Анатолий, — раздраженно пробурчал восседавший во главе стола полноватый мужчина лет пятидесяти, на красном лице которого красовались пышные усы, — не было печали, так твой старшенький нарисовался!

— Да-а, Берт, — поддержал его сидящий по правую руку худой старикан в модных роговых очках «под старину» с толстенными линзами, — думали, что у нас полно проблем, а проблемы только приехали.