Навь. Книга 6 (СИ) - Юллем Евгений

Также Штюрмер организовал свою личную тайную службу, невидимый отдел, который маскировался под одно из хозяйственных подразделений. И занимался этот отдел только тем, что приказывал он. Сейчас надо будет заняться этой сатанинской мессой, подумал он, садясь в свой бронированный «Майбах». Тут уже что-то нечисто, и если главы конфессий, бывшие на празднике, могут ограничиться кислыми рожами по поводу увиденного, то он решил раскопать побольше на этот ритуал, поскольку уже несколько лютеранских приходов были сожжены неизвестными сектантами. И слишком их почерк был похож на то, что он сегодня увидел. Всем своим чутьем Штюрмер чувствовал, что это неспроста, и может привести к нехорошим последствиям. Ну что же, посмотрим…

Драбицын курил уже третью сигариллу за утро, крепчайший дым кубинского табака продирал аж до пятой точки. А учитывая то, что уже вторая чашка крепчайшего, черного как ночь, кофе улетела, как вода…

Причиной столь плачевного срыва и потакания своим вредным привычкам был разговор, проведенный с утра императором. Даже точнее монолог. Без вазелина. Драбицын сразу пожалел, что у него нет такого талисмана, как у начальника дежурной части, приколиста и хохмача — у того в кабинете на подоконнике стояла покрашенная изнутри в розовый цвет трехлитровая банка с этикеткой «Розовый вазелин».

Ну и естественно, разговор был посвящен только одной теме — убийству Кресислава. Драли их вдвоем — теперь и Горчаков, нынешний глава СО ЕИВ, стоял с ним навытяжку рядом, император замутил свой любимый тройничок. Смысл беседы был один — найти и покарать. И очень быстро. С одной стороны, император был прав — убийство персоны столь высокого ранга, действительного тайного советника по табели о рангах и личного советника императора без всякой табели, требовало не просто действий, а действий решительных, вплоть до нанесения ракетного удара для демонстрации силы и решимости. А с другой…

С другой — кому Кресислав только не насолил. Кланы, церковь, жрецы чуждых культов… Человек он был жесткий и бескомпромиссный, можно сказать даже, что и беспринципный по отношению к другим, интересов было всего два — Империя и Славянская вера. И все, что шло вразрез с этим, рассматривалось с двух сторон — подчинить или уничтожить. Так что скорее всего, как любят писать журналюги, «это было связано с его служебной деятельностью». А что он мог еще сказать? В тощей папке на волхва лежала пара листочков — личной жизни нет, в свое время Драбицын даже рассматривал версию, гомик он или скопец, чьи «корабли» время от времени всплывали и прямым курсом всем «экипажем» шли со своим скопческим трудолюбием и прилежанием копать урановую руду в Туркестан. Вроде, как показало наблюдение и разговор с Козьмой по инициативе последнего, ни то, ни то не было верным. А уж волхв по определению не может быть ни одним из этих извращенцев. Происхождение и возраст Кресислава были тоже неизвестны, как выяснил Драбицын, он просто время от времени менял паспорта, подгоняя дату рождения под свой внешний вид. Можно было, конечно, поговорить на эту тему с Козьмой, но вряд ли тот удостоит его своим ответом, тайны волхвов — это их тайны, да и какая собственно разница. А последний листок в папке был высочайшим запретом вести какую-либо деятельность в отношении Кресислава. Так что здесь пришлось уйти не солоно хлебавши. И вот теперь этот запрет обернулся против своего хозяина.

А фигуранты, которые в виде тел оказались на асфальте, были весьма интересными. Делегация протестантской церкви общины Геттингена, приехавшая на открытый христианский форум, проводимый в Санкт-Петербурге. Похоже? Даже очень, у церкви были на волхва очень большие зубы, причем у любой конфессии. Их теософские разборки обычно заканчивались не очень хорошо, порой доходило и до рукоприкладства, хотя тут волхв был на высоте. И вот тут как раз и крылась загадка ночного происшествия. Да, протестанты вроде как вписывались в эту схему идеально, опять что-то не поделили и решили устранить волхва, помешавшего им чем-то. Вот именно, что «вроде». Безусловно, будет разговор и с главой лютеранской общины, герром Мюллером, вот только он ничего не даст, тот будет разводить руками и клясться богом, что никто и никогда, как можно…

Потому что след был слишком явный, настолько явный, что от него аж разило. Только самый неопытный следак мог на такое клюнуть, да и посыл был прозрачный — бей немчуру поганую, она русского убила! А если учитывать, сколько обрусевших немцев было в Питере, и какую пользу они принесли со времен матушки-Екатерины, то стравить две нации было на руку врагам. Да что там говорить, основатель Жандармского корпуса граф Бенкендорф сам был из остзейских немцев, а если посчитать, сколько их дослужилось до высших чинов…

Короче, эту версию Драбицын, лично возглавивший расследование по монаршему повелению, отмел как второстепенную и несостоятельную. Проверить, и только. Тем более, никакой христианин даже в руки не взял бы ритуальный нож языческой богини. А вот кстати, что у нас там с этим непонятным культом? Можно конечно поискать в сети, но лучше дождаться Козьмы, который под честное слово забрал эту улику для изучения. И что еще не понравилось графу — Козьма опять привлек к делу Александра. Он хорошо помнил, чем кончился прошлый раз. Надеюсь Александр сам сообразит, когда спрыгнуть с поезда Козьмы, как всегда летящего под откос…

- Ну а теперь мы узнаем на самом деле, что случилось с Кресиславом, — Козьма стоял необутый, в одной лишь холщовой рубахе и подпоясанных расписным кушаком штанах на месте Силы.

- Как? — спросил я. — Вызовете его дух?

Козьма что-то темнил с самого начала, с тех пор, как мы приехали в его особняк. Сначала он отослал Болемысла, а потом мы спустились к нему в подвал, где Козьма переоделся в свои треники, как я называл это подобие русского кимоно.

- Ты-то сам переоденься, — он критически осмотрел меня. — Ну хотя бы ботинки сними, на себе оставь только рубаху и штаны.

Я подчинился. Очень хотелось посмотреть, что удумал дед.

- Нам с тобой предстоит путешествие.

- Путешествие? — непонимающе спросил я.

- Увидишь, — и Козьма положил мне ладонь на макушку. Вспышка!

Место, куда я каким-то образом переместился, выглядело очень странно. С одной стороны — вроде как среднерусская равнина, а с другой… Солнца нет, это было первое, на что я обратил внимание. Серая пелена облаков вместо голубого неба, а освещение такое, какое бывает при солнечном затмении — ни день и ни ночь, сумерки, но странные такие, какие-то неправильные. Видимо, из-за такого света пожухлая трава под ногами была какой-то серой, а лес неподалеку с реликтовыми деревьями-гигантами чернел темно-зеленой, почти черной, листвой. Да и в моем облике многое что изменилось. Во-первых, увеличились мои размеры. Если в обычной жизни я был нормальным парнем обычного телосложения и стрижкой «под ежик» — не любил я длинный волос — то теперь я раздался, покрылся буграми мышц, которых отродясь не было, не помогала даже качалка без метана, химию я избегал, а грива длинных волос спадала мне на плечи. Да и одет я был как-то странно — архаичная холщовая рубаха и такие же штаны. И к тому же я был босой. А вот дед Козьма…

Я чуть не открыл рот от изумления. На нем был полный доспех русского витязя. Шелом с коническим наголовником, пластинчатые наручи, бригандина… Да и одет он был более богато, и не босой — на ногах были юфтевые сапоги традиционно лубочно-картинного красного цвета, сандал для покраски видимо был еще в ходу. Добавлял аутентичности и меч в ножнах на боку.

- Что рот раскрыл? — усмехнулся он. — Одежда сообразна окружению. Место это непростое.

- А что это за место? — вполне естественно вырвалось у меня.

- Лядь, — «поручики, молчать!», добавил я про себя, уж очень созвучно название. — Междумирье между Явью и Навью, двумя мирами. Через него проходят души, лишившись своего физического воплощения, чтобы пересечь огненную реку Смородину и попасть из Яви в Навь. Некоторые живущие могут попасть в Лядь и выйти обратно, но пока тебе это недоступно, сейчас я твой проводник.