Денис Шабалов - Право на силу

Остальные поддержали его укоризненным гулом.

Данил отмахнулся, хотя и понимая справедливость претензий. Спать после суток караула действительно хотелось, а по Регламенту вход и выход из Убежища допускался только всей сменой в полном составе. Если, конечно, не случилось какого форс-мажора и обошлось без потерь. И правильно: в ситуации, когда на поверхности все фонит «гаммой»[12], открывать и закрывать лишний раз герму было просто-напросто вредительством. А за вредительство полагалось суровое наказание.

Раньше в Убежище из подвала здания вокзала вели три параллельных, изолированных друг от друга тамбура, снабженных внешней и внутренней гермодверью каждый. Но после того, как нужда стала выгонять обитателей на поверхность, конструкцию пришлось менять – оказалось, что тамбуры не дают достаточной защиты от приносимой на защитных костюмах радиационной пыли. Ну, снимешь ты комбинезон в тамбуре… Но все равно же потом внутреннюю герму откроешь. А тут уже жилое пространство. И пыль с лежащего в тамбуре ОЗК попадает прямиком сюда. Вот так и нанесли на первый уровень всякой дряни. А кроме того – его же, комбинезон этот, после выхода наверх чистить надо! А где? Видимо, не рассчитывали при проектировке и строительстве, что люди будут туда-сюда шастать, помещения для чистки и обеззараживания не предусмотрели. Так и пришлось из трех внешних гермодверей оставлять только крайнюю правую, из трех внутренних – крайнюю левую, а из тамбура в тамбур долбить проходы и ставить в них гермодвери, снятые с некоторых других помещений первого уровня. Теперь первый тамбур предназначался для первичной очистки ОЗК, оружия и всего остального, что приносилось с поверхности. Человек становился под душ прямо в костюме, смывая на бетонный пол радиоактивную уличную пыль, затем снимал ОЗК, одежду и, оставляя все это вместе с оружием на полу, переходил во второй тамбур. Здесь уже мылись сами, и кроме того, второй тамбур был предназначен для более глубокой очистки и обеззараживания. В третьем же сидела добрая бабушка, которая выдавала твою же одежду, снятую и сданную на хранение перед выходом на поверхность. Оставленное оружие и ОЗК – если это были личные вещи – боец обязан был, приходя к эрхабезешнику, чистить сам. Казенное чистили специально назначенные Додоном люди. Вот так, все просто и эффективно.

– Слыхал новость? – Сашка взял приставленную к стене у двери арматурину, стуканул в герму условным стуком. – Вчера дядька Герман дежурил. Так вот, он говорит, будто со стороны войсковых сигналка желтая была. Под утро, в самую собачью смену. Чтоб, значит, не заметили – дозорные-то носом обычно в это время поклевывают…

– И что, – Данил пожал плечами и шагнул в открывшуюся дверь. – Войсковые частенько чудят. Помнишь, как они войну затеяли несколько лет назад? Палили с той стороны, будто на них стая псов налетела. А когда к ним группу на разведку отправили – оказалось, что часовые просто «Тарена»[13] из аптечек пережрали, вот и плющило их не по-детски. Как они с такой-то дисциплинкой живы до сих пор – непонятно.

Сашка хмыкнул.

– Помню, было, – осторожно стягивая, чтоб не поднимать лишней пыли, чулки от ОЗК, в разговор встрял Михалыч, старший смены. – Они тогда еще на отходняке чуть всю разведгруппу не положили. Тимоха мой старшим шел. Говорит, если б они со стороны ворот заходили, а не с переулка – всех бы положили. А так – все ж успели наши в проулок обратно нырнуть, отойти.

– А помнишь, как Родионыч потом ихних торгашей две недели не подпускал? Материл почем свет. Я от него таких словесных построений раньше и не слыхал никогда, – залыбился Сашка. – Уж они и так и сяк подъезжали, и цены даже сбросили – а он ни в какую.

– Что ж ты хочешь? – Михалыч пожал плечами. – Вояки тоже жрать и пить хотят. И соляра им тоже нужна. Откуда им еще брать-то, как не у нас? Караваны-то редко ходят, с них не прокормишься.

Оставив ОЗК на полу, сталкеры перешли во второй тамбур. Здесь было сыро, из леек, расположенных в один ряд под потолком, капала вода. После душной резиновой мути ОЗК и противогазов, тамбурная прохлада действовала резко освежающе, аж спать расхотелось. А от ледяной воды, полившейся из леек, сон вообще прошел, как и не было.

– Так что там с сигналкой-то? – Данил включил воду и не без дрожи ступил под обжигающую холодом струю. – Э-э-эх! Хороша!

– Да чего… – Сашка тоже взвизгнул, ныряя под душ. – Герман сразу Родионычу доложил. Чего уж там наш полковник порешил – Герману не сказал. А потом мы в смену ушли, так что я тоже ничего не знаю. Мож сегодня к вечеру чего известно станет…

Пройдя третий тамбур и получив у дежурившей сегодня Петровны чистую одежду, бойцы вышли на первый уровень и, не задерживаясь, двинулись к отсеку с лестницей на второй.

На первом уровне практически никто не жил. Тогда, прежде чем обнаружили, что из тамбуров в помещение попадает радиоактивная пыль, прошло довольно много времени, и фон в жилище успел повыситься на порядок. Однако с этой проблемой удалось справиться – людей переселили на нижние, более заглубленные уровни, где радиация с верхнего уже была не страшна. Верхний же обработали деактивирующими жидкостями – тогда на складах их еще имелось в достатке. Радиационный фон резко снизился, но и та половина рентгена, что показывал счетчик Гейгера, могла основательно подорвать здоровье людей, вздумай они жить здесь без защиты долгое время. Теперь уровень был практически необитаем, здесь находились лишь бытовые и служебные помещения, типа дизельной, оружейной комнаты или Малого спортивного зала, да всякие склады для непищевых продуктов. Кроме того, тут, в отсеке, расположенном недалеко от входных тамбуров, дежурила ГБР в составе девяти человек – а ну как на поверхности форс-мажор? Словом, первый уровень использовали теперь для относительно кратковременного пребывания. А еще – в некоторых отсеках жили те, кому радиация была уже не страшна. Мутанты.

В условиях радиационного загрязнения очень трудно бывает остаться чистым, не хватануть дозу хотя бы в десяток-другой рентген. Здесь в большинстве своем жили те, чьи родители в свое время подверглись облучению той или иной степени тяжести. Нет, их не изгоняли из общества, не выселяли со второго или третьего уровней – там тоже жило достаточно мутантов. Они также имели свободный доступ ко всему Убежищу, и никто уже не косился на них и не призывал уничтожить выродков, как лет десять – пятнадцать назад, когда мутации были практически единичны. Просто жили тут те, кто уже не мог существовать в абсолютно чистом, не загрязненном излучением пространстве. Минимальный фон требовался им для жизни так же, как воздух или вода для обычных людей. В условиях радиационного излучения они чувствовали себя отлично, и некоторые могли кратковременно без вреда для себя выдерживать дозы, от которых простой человек получил бы лучевую болезнь третьей-четвертой степени. Пробыв же вне радиационного фона хотя бы пару часов, большинство из них начинали жаловаться на приступы тошноты, слабость, судороги и головокружение.