Андрей Посняков - Саркофаг

Волнистые волосы девушки ниспадали на плечи, пушистые ресницы томно прикрывали глаза. Э-эх…

– Надька, запевай-ка нашу!

Брюнетка улыбнулась:

– Да ведь только что ее пели!

– Все равно! Давай, Надюха!

– Ну ладно…

Хорошо ехали! Славно. Только что-то рановато – далеко ведь не вечер еще.

– Рустам, танцы сегодня устроим?

Это обращались к тому, к чернявому.

– Ну правда, Рустамчик, суббота же!

Ага, вот оно что. Суббота.

– Будут вам танцы, – покосившись на Надю, ухмыльнулся чернявый. – Но только – после комсомольского собрания.

– Ну, Руста-ам, может, мы собрание потом, в институте уже, проведем?

– Потом? Да вы что, с ума все посходили? – Рустам явно разволновался. – Историки и физики уже давно все провели, один наш геофак в отстающих! А кому на бюро отвечать? Мне, как комсоргу курса!

Ага, вот ты, гад, кто – комсорг курса.

Тихомиров почему-то почувствовал неприязнь к этому самоуверенному типу. Может быть, оттого, что тот казался слишком прилизанным и правильным, хотя, вот, вино на поле с ребятами пил, разливал даже, а скорее всего, потому, что все время косил глаза на брюнеточку Надю. Что девушке – уж в этом-то Максим разбирался – вовсе не нравилось.

Хотя сам по себе комсорг был, конечно, не писаный красавец, но и не урод – так, средний человек, только вот волосы уж слишком прилизанные, зачесанные на косой пробор.

Выбравшись на шоссе, грузовик поехал быстрее и вскоре остановился перед какими-то дощатыми бараками, похоже, в них-то студенты и жили. А невдалеке под навесом аппетитно дымила полевая кухня. Выбираясь из кузова, Макс сглотнул набежавшую слюну – вот уж поистине танталовы муки!

Весело переговариваясь, студенты отправились по баракам, а кое-кто – сразу к умывальникам, повешенным в ряд здесь же, тоже под навесом, к которому был приколочен кумачовый лозунг «XXV съезду КПСС – достойную встречу!»

Немного постояв, Тихомиров быстро сориентировался и направился к бараку девчонок. Интересно, у кого тут гербарии? Наверняка у самых заучек! Вот, верно, у той очкастой… А ну-ка…

Кроме девушки в черных роговых очках, в комнате еще жили ее соседки, но все, быстро переодевшись, ушли на обед в столовую, чем тотчас же и воспользовался Максим, торопливо перелопатив все тумбочки. И, как оказалось, зря! Ничего, даже отдаленно напоминающего гербарий, он, к своему несказанному огорчению, не обнаружил. В задумчивости молодой человек уселся на чью-то аккуратно заправленную койку, невидяще глядя на прикнопленные к стенке фотографии артистов, вырезанные из журнала «Советский экран». Смоктуновский, Олялин, Олег Видов… Секс-символы.

Черт! Что ж с цветочками-то?

А вот что!

Углядев валявшиеся на столе карандаш и блокнот, Тихомиров тут же вырвал листочек и, написав «Через неделю – сдача гербариев на кафедре», пришпилил его к двери найденными в чьей-то тумбочке кнопками.

И довольно уселся на койку – теперь оставалось только ждать.

Минут через двадцать в комнату, смеясь, вернулись девчонки, кое-кто на ходу стягивал свитер, рабочую рубашку…

Ох… Максим деликатно отвернулся.

– Ой, девочки! Вы объявление видели?

Ага! Ну наконец-то, узрели!

– Гербарии сдавать? Ха! Я-то давно сдала, еще в августе.

– И я, девчонки!

– И я…

– Это такие, как Курдюкова… у них-то еще и конь не валялся!

– Да, надо предупредить Надюху…

– А успеет собрать-то?

– Успеет. Она какие-то цветки на той неделе засушивала.

Так-так… Надюха Курдюкова, значит? А не та ли это Надюха, что…

Мысли Максима прервало шумное появление парней – двух волосатиков-хиппи, похожих друг на друга, словно близнецы-братья. И оба в одинаковых кримпленовых брюках-клеш. Уже переоделись к танцам! А как же комсомольское собрание? Неужели с такими прическами пустят?

– Ну что, девчонки, собираетесь? – Один из парней многозначительно подмигнул и ухмыльнулся.

Второй прищелкнул пальцами:

– Надо бы того… скинуться. В местный магазин «Фурминт» завезли, венгерский! Так что, девушки, само собой – две бутылки с нас, на угощение, ну а остальное – как хотите. Мы с Виталькой и подумали: зайдем, спросим, вдруг брать будете?

– Не, не будем, – резко отмахнулась очкастая. – Нечего тут пьянствовать.

– Ну как хотите. – Парни пожали плечами и уже собирались уйти, как вдруг их догнала одна их девчонок – рыженькая такая хохотушка в черной юбке-колоколе:

– Ребята! Мы-то не будем… а вы бы к Курдюковой в комнату заглянули, мало ли…

– Точно! Если самой Надюхе и не надо, так ее соседки… Идем, Виталик!

И Тихомиров тоже выскользнул вслед за ребятами, прошел, как путный человек, в дверь, хотя легко мог и сквозь стену.

Курдюкова, оказывается, жила в соседнем бараке… хотя нет – парни просто остановились напротив входа, переглянулись…

– Ну что, к Рустаму заглянем? – почему-то шепотом спросил приятеля Виталик.

– Заглянем… Думаешь, он привез уже?

– Да привез! Сам шепнул, чтоб зашли.

– Может, попозже заглянуть?

– Зачем же попозже? Сейчас как раз очень даже удобно, в комнате у него наверняка никого нет.

Студенты еще немного потоптались, зачем-то оглянулись по сторонам и быстренько вошли в барак. А за ними – так же спешно – и Макс. Не очень-то хотелось самому искать Надю Курдюкову с ее гербарием. Пройдя по длинному полутемному коридору, патлатые студенты остановились напротив дальней двери и постучали.

– Ну? – Дверь открыл сам комсорг – уже в белой рубашке и при галстуке. – А, это вы… Чего пожаловали?

– Мы это… деньги принесли. Но если сейчас неудобно…

– Удобно, удобно. – Рустам захлопнул дверь сразу же, как только парни вошли.

Почесав затылок, Максим подпрыгнул, оттолкнулся и ласточкой нырнул в дверь, вынырнув уже в комнате комсорга. Перевернулся на застилавшем пол коврике, уселся на койку…

Под койку, сейчас же заглянул Рустам, вытащив светло-коричневый саквояж дивной свиной кожи.

– Вот! – Вытащив из саквояжа два свертка, он протянул их парням. – Можете не примерять, размер ваш.

– А посмотреть-то хоть можно?

Комсорг махнул рукой:

– Смотрите, только быстро. Врать не стану – фирма!

Джинсы!!!

Макс негромко расхохотался – мог бы и громко, все равно его здесь никто не услышал. Комсорг курса Рустам, оказывается, втихаря спекулировал джинсами – самым модным по тем временам дефицитом. Впрочем, не «спекулировал», тогда говорили «фарцевал» или «толкал». Ну черт чернявый! Хотя… у каждого свой бизнес.