Борис Долинго - Странник поневоле

– Вы, наверное, купить не успели, или, может быть, не было ничего приличного по дороге, – сказал он, протирая бокалы, – но я сейчас что-нибудь найду в своих запасах…

Ингвар Янович, явно стараясь держать себя в руках, втянул воздух носом, полез в портфель и выудил бутылку «Арарата».

– Я успел купить, но поймите правильно: я просто тороплюсь! Мне очень не терпится увидеть и проверить, то ли самое вы нашли. И я, естественно, отвечу на все вопросы, – Он со стуком поставил коньяк на столик, – но сперва желаю увидеть полукруг, который вы нашли. Только тогда я буду вам что-то объяснять!

Богдан кивнул и, не торопясь, повернул бутылку этикеткой к себе:

– О, вот это здорово, сейчас это редкость – настоящий армянский коньяк. Вы, пожалуйста, открывайте его, а я сейчас.

Специально не глядя на гостя, чтобы не видеть раздражённого прищура, он прошёл на кухню, взял из тумбочки начатую коробку шоколадного ассорти, по пути на мгновение задержавшись у стенного шкафа в коридоре, где ещё со вчерашнего дня лежал полукруг.

Ингвар Янович всё-таки откупорил коньяк и даже уже плеснул в оба бокала.

– Вот! – Богдан широким жестом поставил коробку на столик и взял бокал. – Ну, за знакомство – и за удачную находку! Берите конфетку.

Ингвар Янович, казалось, поперхнулся от гнева, и лицо его начало багроветь.

– Я не понимаю, – процедил он сквозь зубы. – Я же сказал, что я желаю увидеть полукруг. Я думал, вы за ним пошли!

Богдан пригубил из бокала, не отводя взгляда от Ингвара Яновича. «Не из КГБ, стопудово не из КГБ», – с явным облегчением подумал он.

Сделав ещё глоток, Богдан опустился в кресло.

– Ингвар Янович, – с расстановкой сказал он, – я много думал и решил, что покажу и отдам вам эту штуковину только после того, как вы мне объясните, что это такое, а заодно кто вы сами такой и откуда. Может быть, вашему рассказу о Латвийской Академии наук поверили доверчивые люди в провинциальном городке, но я не верю, вы уж простите. Я очень любопытный, расскажите, пожалуйста, что это такое. И потом будем решать дальше.

Ингвар Янович вдруг обмяк, словно усилием воли заставил себя сбросить напряжение. Он повертел бокал в руке, тоже сделал глоток и с малоприятной улыбкой посмотрел на Богдана поверх края стекла.

– Знаете, Богдан, – сказал латыш, – есть такая поговорка: «Любопытство сгубило кошку»? Вы не боитесь, что пострадаете? Как кошка.

Богдан молчал и смотрел на гостя.

– Хм, – Ингвар Янович аккуратно поставил бокал на столик, – а вы ничего себе! Ладно, но я не так много могу рассказать, чтобы было понятно. Тут ведь надо быть специалистом, чтобы понять... – гость замолчал и снова, продолжая улыбаться, внимательно и, как уже не раз казалось Богдану, с каким-то презрением посмотрел на него.

– Но ведь это какой-то сплав, верно? А я вообще-то металлург по образованию, – заметил Богдан. – В сплавах кое-что понимаю, а такого ещё не видел и не слышал о нем. Мне и хочется узнать, что же это?

Он заложил руки за голову и, потянувшись в кресле, тоже внимательно стал смотреть на Ингвара Яновича. Было совершенно ясно, что этот латыш, у которого вдруг почему-то исчез акцент, имеет такое же отношение к Академии наук Латвии, как Богдан к Политбюро ЦК КПСС.

«Но кто же он», – думал Богдан.

Это не КГБ, не Академия Наук, но кто же, кто? Шпионы? Но это смешно и напоминает старые научно-фантастические романы Адамова, Беляева, Казанцева и тому подобных советских писателей…

В общем, чушь какая-то!

Богдан чувствовал, что столкнулся с чем-то очень необычным, не поддающимся логическому объяснению. Страха он пока не испытывал, но всё же решил из осторожности блефовать.

– Кроме того, Ингвар Янович, я ведь подозревал, что тут дело нечисто. Поэтому я спрятал полукруг не дома, а у одного приятеля…

– Вы ещё и приятелю его показали! – вскинулся Ингвар Янович.

– Нет, там свёрток, никто не видел, что внутри. Я просто оставил пакет у друга, на всякий случай. Если мы с вами не договоримся.

– Что значит – «не договоримся»? – Ингвар Янович откровенно насторожился. – Я вас не понимаю. У вас кто-то ещё просил продать полукруг?

– Никто не просил, но если вы не захотите мне всё объяснить, я отнесу эту штуку к своим знакомым в наше отделение Академии наук. Пусть там разбираются, что это такое. А вы можете потом официально туда обратиться. Не в Латвийскую, а в наше, Уральское отделение, – добавил он, усмехнувшись.

Ингвар Янович неожиданно нарочито громко засмеялся:

– Я вас понял, Богдан, я вас понял! Вы, однако, непростой парень, очень непростой. С вашей хваткой надо жить на Западе, а не в Советском Союзе, ха-ха! Но мы договоримся, уверен. Я, конечно, предложил вам смешную сумму: ну что это такое – тысяча рублей?! Назовите, сколько вы сами хотите, а?

Богдан молча пожал плечами, чуть наклонив голову набок.

– Понимаю, – кивнул Ингвар Янович. – Давайте так: десять тысяч рублей, сейчас! Согласны?

У Богдана чуть не вырвалось «Ого!» Он взял бокал и подержал его в ладонях, как бы согревая коньяк, а на самом деле чтобы выиграть время.

Дело принимало весьма интересный оборот, к которому Богдан совершенно не был готов: он никак не предполагал, что Ингвар Янович начнет сам торговаться и предлагать больше, чем уже предложил.

Богдан сделал маленький глоток и почти осторожно поставил бокал на столик. Латыш мгновенно поднял планку в десять раз. Десять тысяч – это, если по госценам, «Жигули» и дорогой мебельный гарнитур. Ясно, что никакая Академия наук заплатить таких денег не сможет, а КГБ просто не стало бы платить за то, что всегда может взять и так. Но кого же тогда представляет этот Ингвар Янович, если только это его настоящее имя? Что, судя по всему, впрочем, маловероятно.

– Ладно, Ингвар Янович, давайте сделаем так. Вы очень легко даёте десять тысяч рублей, после того как давали всего одну. Значит, эта железка вам ох как нужна, не так ли? А тридцать тысяч дадите?

Латыш засопел:

– Это, что – ваше последнее слово?

«Ого-го-го!, – подумал Богдан. – А ну-ка, проверим его на прочность».

– Значит, и тридцать готовы дать, – с расстановкой сказал он. – Тогда предлагаю так: вы даёте мне для ровного счёта пятьдесят тысяч рублей – и полукруг ваш. Идёт?

– Джаром шав! – Ингвар Янович вскочил, резко оттолкнув кресло. – Ты, грязный чертов подонок! Тупой ублюдок, я еле ушёл от него, а теперь из-за тебя теряю время!.. – Он запнулся.

Богдан совершенно не понял первого восклицания Ингвара Яновича: язык по звучанию не был похож ни на один из известных ему языков, впрочем, он не так много их и знал.

– К чему оскорбления, Ингвар Янович? – укоризненно заметил Богдан, глядя на латыша снизу вверх и стараясь казаться спокойным. – Вы сами стали предлагать деньги, вы, не я! Неужели вы рассчитывали, что хоть один здравомыслящий человек поверит россказням о Латвийской Академии наук и металлоломе?! Если бы вы рассказали мне правду про полукруг с самого начала, я бы с благодарностью взял вашу тысячу – и был бы рад, простите, до жопы. А вы начали игру на повышение ставок. Ну, не хотите рассказать правду, тогда извольте платить!