Виталий Огнев - Сборник «Судьба на выбор»

Я естественно шутку оценил и попытался засмеяться:

- Ах… х… аы… Маыха… утных…

Я продолжал идти навстречу, а Булыжник и Бобр уже доставали свое оружие. Я продолжал смеяться, пытаясь объяснить, что шутка затянулась, но Бобр неожиданно выстрелил мне в плечо. Я ничего не почувствовал, но с испугом посмотрел на друзей. Что они творят? Они что, правда собираются в меня стрелять? Но за что? Что я им сделал?..

Из трех стволов посыпался град пуль, прошивавших меня насквозь. А я ничего не понимал и пытался кричать: "Парни!!! Парни, это я! Я же ваш друг! Это же я, Вася! За что вы меня?! Я же ваш друг… Я не мог вас обидеть… За что же вы меня убиваете?.."

Но они не слышали… Они стреляли и стреляли. Стреляли, пока на моем теле не осталось ни одного живого места. Я с тяжелым звуком упал на влажную землю, рядом с лужей, оставшейся от недавнего дождя. И перед смертью я решил взглянуть на себя… Я повернул лицо к луже, чтобы увидеть собственное отражение и ужаснулся от увиденного.

Выходит… Я зомби? А я… а я ведь даже не заметил. Они… Мои друзья, получается, они убили меня из-за такой ерунды?.. Три года дружбы… Три года взаимовыручки… Три года я прикрывал их, а они меня… И все это они забыли, лишь из-за того, что я стал зомби… Но я на них не обижен… Они же мои друзья… Я… Никогда не пожелаю им худшего:

- Извините меня… друзья… - произнес я вполне внятно, и капля, упав с неба мне на глаз, прокатилась по моему лицу и капнула в лужу… начинался дождь…

Похоже, это мой последний бой. В руках "Форт", в обойме два патрона. Против же меня был матерый псевдопес, странное создание, которое вызывало у меня лишь страх и отвращение. Я глядел в налитые кровью глаза мутанта, в которых не видел ни собственного отражения, ни даже отблеска света, лишь звериную ярость, абсолютно несвойственную любой нормальной собаке, даже злой или бешенной. Рюкзака с оружием у меня не было, их я опрометчиво оставил в лагере, посчитав, что они мне не понадобятся в такой недалекой вылазке. Понятно, почему сталкеры не уставали называть меня новичком. Я не успею добежать до поселка, точнее не смогу убежать от пса, он намного быстрее меня. Но у меня еще есть шанс…

Я вздохнул и вперил взгляд в морду пса. Тот воспринял это как знак к действию и соскочил с места. Мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать. И я ждал. Сидел и ждал. Я содрогался от мысли о том, чем это может закончиться, но хотел сохранить собственную жизнь. Мне было плевать на жизнь этого выродка Зоны, уродливого мутанта. Выжить должен был я.

Кстати, а почему именно я? Наверное, потому что я человек… Я могу принести кому-нибудь пользу! А это чудовище может принести лишь страдания и боль. Всем будет лучше, если выживу я. Всем… А может только мне? Я нужен кому-нибудь еще? Я кому-нибудь помог в этой жизни? Кто-нибудь, когда-нибудь любил меня? Любил по-настоящему? Никто…

Я вырос в детском приюте, где меня все били, где даже воспитатели меня презирали. А единственная работа, которую я смог найти - это работа грузчика… Разве я ушел в Зону не потому что ненавидел тот мир с его правилами и неписанными законами? Разве не потому я сюда пришел? Ведь там я ничего не оставил, кроме боли и унижений. Но… Что изменилось? Я же все равно никому не нужен…

И в этот момент на меня наскочила собака. Я не успел среагировать, и потому она повалила меня на землю и ухватила за руку. Зубы все глубже входили в мою плоть. Из груди моей вырвался страшный крик боли. Наконец зубы пса достали до артерии и порвали ее. Кровь со свистом брызнула наружу, я вскричал и отдернул пса. Плевать на все доводы, я хочу выжить, я должен выжить! Я выхватил пистолет, приставил его к животу пса и два раза спустил курок. Псина взвизгнула. Из раны начала сочиться кровь, лапы зверя подкосились и он свалился наземь, в алую лужу крови, образовавшуюся у моей руки. Я вспомнил, как к нам в приют и рассказывал про кровотечения: "Если вы повредили артерию, вы должны немедленно перевязать ранение так, чтобы кровь не поступала к ране. Если же вы этого не сделаете, то проживете лишь пять минут в движении и десять без движения". Значит, мне остается десять минут, если я не буду более двигаться. В лагере некому мне помочь, так что я просто сдохну быстрее…

Я повернулся к псу. Он тоже умирал. Он уже не мог сражаться за жизнь. Судя по цвету крови, я зацепил его печеночную артерию. Выходит, он умрет примерно в то же время, что и я. Пес скулил. Скулил жалобно, как собака оставленная хозяином на улице. Вполне здоровая собака, без изъянов и физических недостатков, которые так не любят люди. Однако почему-то эту собаку выбросили на улицу, без еды, без крова, без возможностей к существованию. Собака, всю жизнь прожившая с людьми и не представляющая ничего об опасностях улицы, которая, скорее всего, погибнет под первой же машиной. И когда мальчик с мамой пройдет мимо этой собаки, в нем проснется истинное сострадание, и он скажет: "Мам, давай возьмем собачку домой! А то она замерзнет и простудится!". А мать, высокая, напыщенная дама с зонтиком, лишь хладнокровно ответит: "Не неси чушь, она, наверное, вся в блохах", - и отведет сына подальше от собаки. А собака продолжит скулить, стоя у дороги с глазами, наполненными неизбывной грустью и тоской. Эта же грусть была сейчас в глазах умирающего псевдопса. И я подумал, ведь он тоже был когда-то собакой. Самой обычной собакой. Просто Природа зло пошутила над этой собакой, и теперь она - урод. Урод, полный агрессии и ярости, гроза всех сталкеров, скрывающий истинные чувства в себе. Нескончаемую грусть и одиночество, вот что он прячет внутри. И сейчас, за десять минут до смерти уже нет смысла скрывать эти чувства.

Собака неожиданно наклонила голову к моей шее. Я испугался, что она хочет перегрызть мне горло, но то, что случилось на самом деле поразило меня. Собака осторожно прислонила свою голову к моей шее, прикрыла глаза и заскулила. Я был поражен. Но, несмотря на это протянул здоровую руку к голове пса и осторожно погладил его по голове. Как давно я не гладил собак. Гладкая, коричневатая шерсть делала приятно руке, а тепло пса грело похолодевшую руку. Правда, тепло уже потихоньку покидало животное, ему, как и мне, осталось совсем немного. Я обнял пса и осторожно прижал к себе, почесывая его за ухом. Этот пес неожиданно признал во мне друга. Хотя именно я обрек его на смерть. Наконец-то кто-то полюбил меня. Неужели я умру любимым, нужным кому-то? Какое счастье…

Я чувствовал сердцебиение пса и ощущал его дыхание на своей шее. Сердце билось все медленнее. Еще медленнее… еще медленнее… еще медленнее… Все… Сердце пса перестало биться. Он сделал последний вздох. И затем обмяк. Я крепче прижал его к себе, закрыл глаза и почувствовал, как слеза скатилась по моей щеке на землю. Целых десять минут меня кто-то любил. Вся жизнь была бессмысленна по сравнению с этими последними моими десятью минутами. Никто в жизни не любил меня… Ни один человек… Зато полюбила собака… Истинный друг человека… Истинный мой друг… Жаль, что это длилось только десять минут…