Митчел Сканлон - Пятнадцать часов

- Они опять нас обстреливают? – спросил Ларн. – Наши, я имею в виду?

- Хмм? О, нет, салага. На этот раз это орки. Если ты прислушаешься, то заметишь разницу, снаряды орков издают более глухой звук при разрыве. Однако не волнуйся. Эти блиндажи построены прочно. Пока мы здесь, мы в относительной безопасности.

- Если, конечно, не произойдет прямое попадание в вентиляционную трубу блиндажа, - сказал Учитель, подняв глаза от своей книги. – Даже если снаряд не пролетит сквозь нее внутрь, труба может направить взрывную волну сюда.

- Верно, - сказал Булавен. – Но вряд ли это произойдет, салага. Не стоит беспокоиться об этом. В любом случае, бомбардировка уже вряд ли продлится долго. У орков не хватает терпения для таких вещей. Вероятно, какой-то орк, который командует их тяжелыми орудиями, почему-то очень перевозбудился, и от радости решил пострелять. Поверь мне, салага, через десять минут или около того все закончится.

- А сколько обстрел уже продолжается? – спросил Ларн, прислушиваясь к приглушенным разрывам снарядом, падающих снаружи.

- Около часа, наверное, - Булавен пожал плечами, сейчас он был занят чисткой спускового механизма своего тяжелого огнемета. – Возможно, три четверти часа. Похоже, что орки сильно возбудились. Однако я бы не стал об этом слишком волноваться. Не позволяй им испортить твое время отдыха, салага. Они устанут обстреливать нас рано или поздно.

Чувствуя, что его это не слишком утешило, Ларн посмотрел наверх и снова увидел, как земля тонкой струйкой сыплется из щелей между досками на потолке. Вспомнив сон о старухах, закутанных в лохмотья, стоявших вокруг его могилы, пока земля сыпалась на его лицо, Ларн почувствовал, что его охватила дрожь.

«Эти взрывы звучат так близко», подумал он. «Что если один из снарядов попадет во вход блиндажа, и мы окажемся здесь в ловушке? Смогут ли тогда с поверхности докопаться до нас? Да и будут ли пытаться? Милостивый Император, лучше бы произошло так, как говорит Учитель, чтобы снаряд попал в вентиляционную трубу. Это, по крайней мере, быстро. Мы бы умерли до того, как успели это понять. А не были бы похоронены заживо в блиндаже как в могиле, ожидая, когда кончится воздух, или медленно умирая от жажды и голода»

Неожиданно поняв, что его нервы начинают сдавать от постоянного грохота взрывов и от мысли, что эти взрывы могут причинить, Ларн начал осматривать внутренности блиндажа в поисках чего-то – чего угодно – чтобы отвлечь свои мысли от того, что происходит снаружи. Блиндаж был набит солдатами, которые укрывались здесь от обстрела. Среди них Ларн увидел сержанта Челкара, медика Свенка и несколько солдат из огневой группы Репзика. Снаружи непрерывно раздавался грохот разрывов, а здесь, в блиндаже, жизнь продолжалась так же, как и до начала бомбардировки. Ларн видел, что варданцы едят, разговаривают, смеются, пьют рекаф; некоторые из них даже пытались спать, как Давир. Потом Ларн увидел Зиберса, который по-прежнему сидел в одиночестве у одной из стен блиндажа, подбрасывая в руке нож и ловя его сначала за лезвие, а потом за рукоятку.

Видя, как Зиберс играет с ножом, Ларн почувствовал внезапное побуждение получить ответ на вопрос, который мучил его с тех пор, как он встретил этого человека.

- Булавен? – спросил он. – Помнишь, ты говорил, что мне не стоит волноваться  о том, что сказал Давир? Что он всегда такой?

- Конечно, помню, салага, - сказал Булавен. – А почему ты об этом вспомнил?

- Ну, я думал о Зиберсе… неожиданно Ларн замолчал, не зная, как лучше подойти к вопросу.

- Зиберс? А что с ним такое?

- Я думаю, он заметил явную враждебность, которую Зиберс проявляет к нему, Булавен, - сказал Учитель, снов оторвав взгляд от книги и посмотрев на Ларна. – Я прав, да, салага? Ты об этом хотел спросить?

- Ага, понятно, - сказал Булавен. – Ну, тут нет особого секрета, салага. Зиберс просто нервничает, когда в нашей огневой группе больше четырех человек.

- Нервничает? – спросил Ларн. – Почему?

- Это суеверие, салага, - сказал Учитель. – Очевидно, в родном мире Зиберса число четыре считается счастливым. Когда он впервые попал на Брушерок и присоединился к нам, в нашей огневой группе было только трое – Булавен, Давир и я. Так Зиберс стал четвертым, а это для него счастливое число, и он убедил себя, что именно поэтому он пережил свои первые пятнадцать часов – не говоря уже о том, что сумел выжить после. А когда к нам прислали тебя, и в огневой группе стало пять человек, Зиберс решил, что его удача теперь под угрозой. Помнишь, я говорил, что у каждого здесь своя теория насчет того, как он выжил, когда многие другие погибли? Суеверие Зиберса не что иное как очередной пример такой теории.

- Видишь, салага, никакой тайны, - сказал Булавен, повернув голову к другой части блиндажа. – Хмм, похоже, что-то затевается.

Проследив за взглядом Булавена, Ларн увидел сержанта Челкара, говорившего с капралом Владеком у стола квартирмейстера в углу блиндажа-казармы. Потом, когда сержант Челкар отошел, чтобы поговорить с кем-то еще, Владек открыл деревянный ящик, стоявший рядом с ним, и осторожно начал доставать из него один за другим тяжелые подрывные заряды, и ставить их на стол перед собой. И когда он начал их доставать, Ларн внезапно заметил на лице Булавена тревогу, словно здоровяк увидел в действиях Владека что-то, испугавшее его.

- Что там, Булавен? – спросил Ларн. – Что ты увидел?

- Дурной знак, салага, - сказал Булавен. – Между нами говоря, очень дурной знак.

- Объявлена «красная тревога», - сказал Челкар, его лицо было мрачным, когда он обращался к гвардейцам, стоящим перед ним, пока снаружи не прекращался грохот снарядов. – Командование сектора сообщило, что мы можем ожидать атаки противника. Сильной атаки, возможно, она начнется после окончания этой бомбардировки. Похоже, что орки собираются ударить по нам крепко. По крайней мере, сильнее, чем в любую из других атак, которые нам приходилось отражать до сего дня.

Спустя несколько минут после своего разговора с квартирмейстером, сержант Челкар приказал солдатам в блиндаже-казарме №1 вооружиться и собраться вокруг железной печи для импровизированного брифинга. Учитель, Булавен, Давир, Зиберс, другие огневые группы, даже Владек и однорукий повар Скенч, стояли в полном боевом снаряжении, внимательно слушая слова Челкара, их лица были такими же мрачными и серьезными, как у их сержанта. Оглядываясь вокруг, Ларн увидел, что спокойствие и расслабленность, с которыми эти люди наслаждались коротким отдыхом в казарме, исчезли. Сейчас они снова были солдатами. Гвардейцами. Они были готовы к войне.