Путь духа (СИ) - Сугралинов Данияр

Сарронос, вождь клана Сломанного топора, рвется на защиту храма Тиамат. Того же самого хотят культисты Морены и трогги, впечатленные приручением Монтозавра. Гоблинша Кусаларикс откликается на просьбу Скифа помочь перенести несколько тысяч разумных к храму Тиамат и выдает ему портальный маяк и две монетки, активирующие часовые порталы. Скиф назначает Кусаларикс жрицей Спящих. В ответ гоблинша обещает прислать на защиту храма тысячу лучших наемников и гладиаторов Арены, а также помочь построить замок «Пробужденных» на Кхаринзе.

Прокачка на Террастере превзошла ожидания: Йеми, Бабангида, Франциска, Краулер, Инфект и Бомбовоз преодолели четыреста шестидесятый уровень. Дьюла подобрался к четырехсотому. Ирита, только выбравшаяся из песочницы, и Патрик взяли трехсотые. Кроме того, удалось сделать Первое убийство и получить «Яйцо далезмы», которое Скиф дарит Инфекту, а тот вылупляет яйцо на месте силы.

Армия Света начинает атаку на храм Тиамат, об этом Скифу сообщает суккуба Нега. «Пробужденные» телепортируются к храму.

Тиамат создала на милю вокруг оазис, позволяющий находиться в пустыне тем живым, кто не имеет благословения Нергала. Она снимает проклятие нежити со Скифа и его друзей, а также стражей и всех работяг-неграждан. Они снова живые. Кроме того, Тиамат возвращает к жизни подземного ужастеня-нежить Акулона и волка-нежить Крушителя из Мраколесья. Судьбы этих существ неразрывно связаны со Скифом, и они становятся его боевыми питомцами.

Через порталы на защиту храма Тиамат прибывают орки клана Сломанного топора, канализационные трогги и культисты Морены. К ним присоединяются наёмники Зеленой лиги и гладиаторы Арены, отправленные гоблиншей Кусаларикс.

Помимо ста тысяч игроков, храм осаждают воины короля Бастиана и легионы императора Крагоша, верховные жрецы Нергала и Мардука, а также бессмертные Аспекты света и Колоссы тьмы.

С огромными потерями Скифу удается отстоять храм. В битве окончательной смертью погибают стражи, орки Сломанного топора, трогги и Патрик О’Грейди.

Дьюла сообщает, что с ним пытался связаться один из работяг, но в пылу боя строитель не ответил, а теперь из форта на Кхаринзе ничего не слышно. Чувствуя неладное, Скиф телепортируется туда: форт разрушен, храм Бегемота захвачен Чумным мором, неграждане и кобольды обращены в нежить. Скифа встречает Магвай, уверенный, что теперь в одиночку сможет убить бывшего легата и уничтожить «угрозу».

В этот момент срабатывает экстренный выход из капсулы, запущенный неизвестным мужчиной. Скиф понимает, что его кошмарный сон сбывается наяву, но в этот момент все исчезает, и он снова оказывается в Лахарийской пустыне в начале битвы. Все, что произошло за это время, было Божественным озарением.

Скиф решает пожертвовать храмом, чтобы сохранить союзников невредимыми, защитить форт и успеть покинуть убежище на Аляске, если Божественное озарение каким-то чудом показало и то, что произойдет в реале. Храм остается без защиты, но Скифу не только удается отстоять форт, куда Магвая привела, как выяснилось, Тисса, но и перенести Магвая в магическую камеру в подвале бывшего замка «Вдоводелов», где Скифа удерживала Айлин. Замок теперь принадлежит Зеленой лиге, но Кусаларикс согласилась помочь.

Алекс, Ханг и безопасники спешно покидают дом на Аляске и улетают в Калийское дно. Туда же направляются Эд, Малик и Вилли. В дороге они смотрят новости: храм Тиамат разрушен, эвент Нергала завершен, а фракция «Чумной мор», к которой присоединились некоторые темные боги, стала официально доступна игрокам.

Ломая голову над тем, каким образом Тисса, находившаяся в песочнице, и Магвай сумели встретиться, Алекс вспоминает о другом бывшем посланнике Чумного мора, Полинуклеотиде, Большом По, и решает с ним увидеться.

Сначала на весь мир прогремела слава Магвая, и только потом все узнали о пятнадцатилетнем парне по имени Фэн Сяоган, игравшем за этого персонажа.

Во время битв на юниорской Арене 2063 года в составе «Лазурных драконов» выделялся друид-анималист. Противники били его файерами, морозили льдом, рубили мечами, пронзали стрелами, рвали зубами, а он поразительно долго оставался жить, а заклинания лишь немного замедляли его. Казалось, все ему нипочем. «Стойкий медведь», так тогда прозвали Магвая комментаторы боев. Магвая признали самым ценным игроком турнира. Так начался его впечатляющий взлет.

Гораздо позже он получил новые достижения: победа на Полях боя в составе уже основной команды «Лазурных», первое место на Демонических играх и снова победа на Арене — теперь взрослой. Всего этого Фэн добился, не достигнув и двадцати двух лет. Его улыбающаяся физиономия не сходила с обложек журналов и рекламных экранов. Sony, Snowstorm, Tesla, Nike, Mercedes, Google, «Доброе дело» — крупнейшие бренды выстроились в очередь, предлагая рекламные контракты на десятки миллионов фениксов. Не люби Фэн сорить деньгами, он вошел бы в тысячу богатейших людей мира.

Со стороны его путь казался легким. Японская армия фанатов прозвала Магвая Кинтаро, то есть Золотым мальчиком, подразумевая то ли безграничную поддержку Глифа, лидера «Лазурных драконов», которого Магвай называл своим вторым отцом, то ли мистические сверхспособности друида вроде предельно развитой Устойчивости, прокачать которую было непросто даже лучшим танкам того времени — равные мобы, атакуя, давали ничтожный прирост к прогрессу, а на очень сильных не справлялись хилеры, из-за чего танки погибали, теряя столь драгоценные очки опыта.

Однако путь Фэна к победе на Арене можно назвать каким угодно, но точно не легким. Он рос в бедной семье беженцев из Северного Китая. После ядерных ударов Харбин попал в радиоактивную зону. Родители Фэна потеряли все, а что удалось сохранить, отобрали миротворцы. Непрерывно воют сирены в ночи, по тучам мечутся лучи прожекторов, грохочут взрывы, лают автоматы, будто призраки смерти, друг за другом в темноте ползут силуэты мехатанков — это все, что помнил Фэн, да и то бессвязно, урывками, хотя ему было тогда уже шесть лет.

Пережив изнурительную эвакуацию, во время которой три четверти беженцев погибло от голода, инфекций и холода, семья Фэна добралась до Шэньчжэня. Долгое время жили в нищих кварталах, промышляя поденной работой — то донести груз, то помочь с ремонтом. Иногда работы хватало, чтобы прокормиться, но чаще приходилось голодать.

А потом отец Фэна начал торговать на улице питьевой водой.

В магазине пол-литровая бутылка стоила пять фениксов. Шестидесятилитровая канистра кустарно очищенной водопроводной воды — тридцать, а в розницу стаканами она шла по четверть феникса. Треть прибыли забирала местная преступная группировка, но спустя несколько лет родителям Фэна все-таки удалось накопить на собственную лачугу в трущобах Шэньчжэня. Мальчику тогда было тринадцать, но он постоянно недоедал, потому никто не давал ему больше десяти.

Фэн рос хилым ребенком, но как мог помогал родителям. Вскоре отец приобрел промышленные фильтры и перестал закупать воду у других. Задачей мальчика стало носить канистры с очищенной водой из дома родителям, блуждающим по оживленным местам в поисках тех, кто испытывает жажду. По две десятилитровые за раз.

На улице ему каждый божий день приходилось отстаивать свое право там находиться. Его били, унижали и оскорбляли, называя шлюхиным сыном, монгольским выродком и мутантом — из-за радиоактивных пустошей, в которые превратился Северный Китай. Фэн терпеливо сносил побои, извинялся, улыбался, просил прощения, подавляя гнев, накапливающийся в душе, и не выпускал из рук канистры. «Скользкий, как угорь, — считали местные, удивляясь тому, как стойко «мутант» терпит боль. — И подлый, как зловредный демон. Настоящий магвай». Прозвище прилипло.

Тот день ничем не отличался от многих других. Вечерело. Фэн уже почти дошел домой, осталось миновать длинную улицу и пересечь проезжую часть…

Но навстречу выбежал И Юнь с длинной хворостиной.