Михаил Гвор - Поражающий фактор. Те, кто выжил

— «Мобилки выдумала» ему наука мировая. И британские ученые. А ты звонить давно пробовал? — Ответил майор, откинувшись на спинку. — Думаешь, начальство глупее тебя?

— Вообще-то думаю. — Согласился с командиром Андрей. Но за телефоном в карман куртки полез.

— Готишно-то, как... — сказал Урусов через пару минут борьбы с иностранной техникой. — У всех?

— Ага. Часа три уже. С самого утра, получается. Если не раньше. Куда дозвониться — проще докричаться. «Дальняя связь» еще пашет, а «сотовая» — в режиме мозаики. А до кучи — Интернет сдох по всей части, и по «дуроскопу» только местное показывают. А на жидов кто-то что-то уронил большое и громкое.

— А...

— Вот тебе и ага. Округ тоже молчит. Так что, на сегодня свободен. Хватай «шестьдесят шестого» с водилой, и рви в Новосиб. Влада дома?

— Ну да. И Димка что-то приболел. Решили дома оставить, ну их в пень те ясли.

— Вообще чудесно. Грузи апельсины бочками, и возвращайтесь. К Аньке моей тоже заскочи, предупреди. Пусть собирается, пока ты туда-сюда. А на обратке заберешь. С меня пузырь. Кунг большой, все поместятся. Потом — в городок. Ко мне, на служебную. Я на стрельбы после обеда. Все понял?

— Как иначе, Шмель. Только одного не пойму — так серьезно все? — отбросив остатки субординации спросил Урусов.

— Седьмой, я две войны прошел. — Майор неожиданно поменялся в лице, став похожим на статую. — От и до. Мне не веришь, поверь жопной чуйке. Пусть бабы лучше под боком пересидят. Надежнее будет.

Новички в горах — сплошная головная боль. Ничего не знают, ничего не умеют, но всё время ищут приключений на собственную задницу. И находят. Регулярно и постоянно. Бедный же руководитель вынужден из этой задницы их вытаскивать, а потом еще и последствия нейтрализовывать. Хуже только «значки». Эти уже отсидели смену в лагере, сходили на одну простейшую вершину. И теперь всерьез думают, что стали крутыми альпинистами. Нет, не крутыми. Крутейшими! А знаний у них... с одной вершины, то есть, как у новичков! У нас даже поговорка есть: «самый страшный зверь в горах — «значок»: всё знает, ничего не умеет».

«Перворазники» немного лучше — гонору меньше. Они, конечно, разные. Самые приличные — те, которых сам к походу готовил. Это просто приятный вариант. Самых одиозных выгнал, остальных подучил, потренировал, по лесам и скалам погонял на полигонах родного края. Знаниями напичкал, навыки минимальные вдолбил. А главное — изучил немного, знаешь, что от кого ожидать.

Увы, с платными группами такое не проходит. Кого дали — того и веди.

Из «с неба упавших» самые лучшие — школьники. К дисциплине они привычные. Школа муштрует не хуже армии, слушаться старших обучены, знания впитывают как губка, а излишнюю живость и подвижность прекрасно нейтрализуют килограммы рюкзака и восемь ходовых часов в день. Если еще достались не маменькины сынки, а «трудные подростки», которые умеют вкалывать не хуже взрослых, так вообще песня. Единственное — надо постараться привести обратно столько же детей, сколько увел. Не меньше, и, главное, не больше! Впрочем, походы по девять месяцев не длятся.

Со студентами сложнее. Они почти поголовно редкостные раздолбаи. Из тисков школы вырвались, армейских избежали и, почувствовав свободу, закусили удила и летят по жизни, не разбирая дороги. Мозги отключены на отдых, дисбаланс жидкостей в организме огромный. И моча в голову постоянно бьет, и кровь в заднице непрерывно играет. В общем, руки и ноги бегут впереди головы, а та бестолково болтается на плечах и используется исключительно для приема пищи. И чтобы шапку носить вместо каски.

Но хуже всего — народ под сорок и старше. Они уже взрослые люди. У них жизненный опыт. Большой и серьезный. Они в жизни всё видели. Из окна своего офиса, на экране телевизора и мониторе компьютера. Они умеют ходить. В лакированных туфлях по асфальту, от подъезда до машины или автобусной остановки. Они знают, что и когда делать. Если под рукой сотовый, и любую проблему можно быстренько решить набором подходящего двухзначного номера (01, 02, 03 — нужное подчеркнуть). И они категорически не желают подчиняться мальчишке, на десяток-полтора лет младше их самих, будь он хоть сто раз мастер спорта и инструктор.

Вот только булыжнику, выбравшему конкретную черепушку своей целью, абсолютно всё равно, какой у этой черепушки жизненный опыт, а важно исключительно ее местонахождение, и не снял ли не в меру умный владелец каску именно в этот момент времени. Можно не сомневаться, снял. Потому как ремешок мешает, а этот сопляк-руководитель несет полную чушь, никакие камни сверху падать не могут — ни разу не видел!

А тут мне Руфина Григорьевна подкинула совсем страшный вариант. Четыре мужика именно этого возраста, да еще объединенные в слаженную команду с явно выраженным лидером. И единственная надежда — девочка восемнадцати лет. Хоть и явная дочь полка, но, по крайней мере, должна поддержать меня в технических вопросах.

Вообще, Машка — интересный кадр. Во-первых, именно Машка. Не Мария, не Маша, не Машенька или Маруся. Нет, откликается на любую модификацию имени. Но представляется Машкой, и все в группе называют ее именно так. Спросил у отца, оказывается, по паспорту она Марина. Но все с детства кличут Машкой. Довольно высокая, немного больше метра семидесяти, стройная, даже худенькая, но не доска-манекенщица. В плавных кошачьих движениях ощущается сила. Второй разряд закрыла за две смены, да еще успела сверх того на четверку сходить. Для женщины очень неплохо. Если, вообще, не рекорд. А с учетом возраста — невероятно.

Остальной набор качеств — совершенно обычный. С одной маленькой оговоркой. Обычный для нашей компании. Для тех, то есть, кого батя воспитывал. Старой школы, выросшей из традиций советского туризма, когда личные интересы всегда приносились в жертву общественным. Сейчас такое редкость, каждый носится со своей индивидуальностью, как с писаной торбой, нередко забывая при этом дело делать. У Машки этого напрочь нет. Настолько, что я успел это разглядеть за то время, что мы на Мутных рядом стояли, с Санечкой по камушкам прыгали, да мой день рождения праздновали. Это о многом говорит.

Но одна девочка — слабый противовес. Как и то, что мне теперь уже двадцать семь, а не двадцать. С другой стороны, в первый раз я такую группу в двадцать и тащил. Тогда справился, теперь, тем более должен.

Вот с такими, примерно, мыслями я их и уводил. На деле оказалось намного лучше.

Чем хороши военные: понятие дисциплины у них вбито в рефлексы. Приказали идти след в след, шагу в сторону не сделают. Сказали отдать груз — достал и отдал. Объявили учебные занятия — пошли заниматься. Без всяких интеллигентских штучек: «А тут удобней! Да я в порядке! Я могу еще больше тащить! Зачем это надо, одежда же вымокнет!». Эти ребята четко знают — начальству видней. Привыкли. Одного этого достаточно, чтобы спокойно выпускать вояк на категорию выше, чем гражданских того же опыта. К высшим категориям это не относится, там конкретные знания нужны, а вот к двоечкам-троечкам — запросто.