Леонид Андронов - Принц из ниоткуда. Книга 1

Дверь перед носом закрылась. Веревки оборвались, и мы рухнули на пол. Очень долго приходили в себя. Первым очухался кактус.

– Ну, как тебе психо-физические методы воздействия, голова не трещит?

– Есть маленько. А что это было?

– Гипноз, – он хищно улыбнулся. – Страшно?

– Почти.

– А я уже привык. Сегодня было даже не так страшно. Вот вчера…

– Но гипноз ведь запрещен уже тысячу лет!

– Ну, это для кого как. Эти выродки, если им понадобится, даже солнце треугольным сделают, что уж тут говорить про какой-то запрет. Прошли те времена, когда на земле торжествовала справедливость.

– Это когда ж она торжествовала? Что-то я такого не припомню.

– Да нет, бывало, но в прошлом, – сказал он.

– И в далеком?

– О, да. Это было очень давно.

– Может быть, попытаемся вычислить. Поперемещаемся во времени и попадем в этот золотой век.

– Ты все шутишь… – на него, похоже, напала грусть.

– Нет, давай попробуем. Какой сейчас год?

– 1975.

– Э.. .э. Как бы это сказать?.. А какой эры?

– Нашей.

– Ну что ж, спасибо, ты полностью прояснил ситуацию.

– Не за что,– он немного смутился.

– Да, еще один вопрос. До нашей эры еще какая-нибудь была?

– Конечно.

– И когда она началась?

– Ой, давно.

– Ну а все же?

– В день сотворения мира, наверное. Пауза немного затянулась.

– Хорошо, пойдем другим путем. Сколько лет назад это было?

– Сотворение мира?

– Ну, начало цивилизации, или как там это правильно называется?

– Не знаю точно. Наверное, тысяч восемь-десять… лет назад. Я же не историк.

– Пойми, мне нужно хотя бы примерно определить свое время.

– Но я тебе большего не скажу.

– Да, – протянул я. Информации было слишком мало.

Мы сидели молча. Кактус смотрел за окно, я – на пол. Уже светало. В воздухе зависла предутренняя серость.

– Знаешь,– он очнулся от размышлений,– а мы ведь так и не познакомились.

– Точно.

– Вертиклюй Вертиклюй XIII,– он протянул мне 'руку'. – Ах да, конечно,– и быстро одернул ее назад.

Мы замолчали. Камера погрузилась в абсолютную тишину. Маленький взбалмошный кактус смотрел в пустое окно, а я изучал морщинистый пол, покрытый слабым светом рождающегося утра.

К своему удивлению, мне пришлось признать, что сейчас я сидел с совершенно пустой головой. Со мной никогда такого не случалось. Человек всегда о чем-нибудь думает. О важном или о мелочах, без разницы. Я же сейчас сидел абсолютно отрешенно. Мой мозг был чист, стерилен. В нем не было даже намека на мысли, как будто их аккуратно вымели из моей головы так, что даже сориночки не осталось.

Я согласен, когда в голове идеальный порядок, это хорошо, но меня это пугает, потому что в данном случае я перестаю чувствовать себя человеком.

– Вертиклюй, о чем ты думаешь? – спросил я.

– Я? Я не думаю, я наблюдаю.

– Значит и ты тоже,– я вздохнул и опустил голову. – И ты тоже…

– Нет, это не значит, что у меня нет никаких мыслей. Просто на данный момент я не занят размышлениями, и все. Секунду подумав, он повернулся ко мне.

– У тебя сейчас состояние, будто мысли покинули твой мозг и не собираются возвращаться,– то ли спросил, то ли констатировал он.

– Да,– я поднял на него глаза.– Что это такое?

– Быстро же они тебя… – усмехнулся он.– Это все те же методы воздействия. Со мной это произошло только после третьего раза.

– Это пройдет?– спросил я.

– Если научишься сопротивляться, то да,– он улыбнулся.– Да ты не бойся, я тебя научу.

– Правда? – я обрадовался тому, что есть человек, который может мне хоть в чём-то помочь.

– Успокойся, это еще не самое страшное, что может здесь с тобой произойти. Расщепление – вот это действительно серьезно.

– Это реально?

– Честно говоря, для тебя это даже более реально, чем для меня.

– Почему?

– Ты чужой, а все чужие для них шпионы. Так что пощады не жди.

– Ну, может же так не повезти! – с досадой воскликнул я.

– Зря ты сюда приехал. Жить здесь просто невозможно.

– Можно подумать я выбирал! Проснулся, и уже здесь. До сих пор не могу в это поверить.

– Здесь вообще ни во что нельзя верить!– он опять опечалился.– Кто-то верит во всесильного президента, кто-то – в светлое будущее, другие – в неисчерпаемость человеческих сил… а я ни во что не верю. Ни во что, понимаешь! Я поэтому и орал на каждом шагу о том, что все погрязли в этом болоте. Кто бы слушал! Стал это делать с друзьями, и вот…

– Вертиклюй, давай отвлечемся, – я постарался оторвать его от грустных мыслей.– Ты говорил мне про касты. Как это понимать?

– Обыкновенно! Ты что не знаешь, что такое касты?– старый революционер быстро оживился.

– У нас это было чуть-чуть по-другому.

– Сейчас я тебе все объясню.– Он подпрыгнул ко мне поближе. Но нас снова прервали. На стене замаячила дверь.

– Как же так?– забеспокоился мой сосед по камере.– Два раза в день?

– Во, гады что делают! – возмутился я.

Дверь стала открываться. Мы схватились за что попало в надежде продержаться хотя бы минуту. Но пред нами предстала Лира.

– Собирайся, ты нам нужен, – провозгласила она из тьмы, открывшейся за дверью.

– А мне и собирать-то нечего,– я в нерешительности оглянулся.

– Тем лучше. Я посмотрел на своего друга. Он утирал скупую слезу.

– А его? – спросил я.

– А ты уверен, что тебя выпускают? – ехидно спросила кошка.

В глазах Вертиклюя появился животный страх. Он попытался мне что-то сказать.

– Не стоит, – прервала его Лира. – Его не на расщепление, – и спокойно добавила,– пока еще.

Дверь за нами захлопнулась, и я оставил маленького бунтаря в тесной камере ожидать исполнения своего приговора.

– Как вы смеете так поступать с заключенными!– взорвался я.– Ты посмотри, что вы с нами делаете!

– Остынь, – холодно бросила она. Но я не мог успокоиться.

– Слушай ты, мне плевать, что вы сейчас со мной сделаете, но знай, что я, так же как и Вертиклюй выступаю за право кактусов на самоопределение и за пересмотр всей вашей поганой системы, ясно? И я требую помиловать Вертиклюя!

Она расхохоталась. Представьте хохочущую черную кошку в темном тюремном коридоре. Не правда ли, воспринимается пугающе? Но ей, по-моему, действительно весело.

– Ты, что… решил, что…– она задыхалась от смеха,– ты действительно думаешь, что – Вертиклюй Вертиклюй XIII, наследник десятимиллиардного состояния ждет своей казни?