Джефф Ровин - Смертельная битва

— Угощаешь?

— Да.

— Годится, — сказала женщина, и они дружно зашагали к гостинице.

Чин Чин стоял в одиночестве неподалеку от двери в храм и смотрел, как монахи приветствуют вернувшегося домой Кун Лао.

Через некоторое время мальчик увидел, что к нему приближается высокий человек, закутанный в черную накидку с капюшоном, надвинутым на глаза.

— Вы слышали новость? — спросил пастушок у незнакомца, который показался ему нищим бродягой. — Я должен буду стать священником.

— Слышал, — ответил тот приятным, мелодичным голосом. — Мои поздравления.

— Спасибо, — лицо мальчика расплылось в счастливой улыбке. — А как вы считаете, меня научат… — он смолк, так и не закончив вопрос. — Нет. Это же глупо! И думать об этом нечего.

Но ни на чем другом сосредоточиться пастушок не мог.

— Как было бы здорово, — произнес он через какое-то время, — если бы Кун Лао научил меня обращаться его талисманом! Вы только представьте, я мог бы использовать его чары, чтобы помочь стольким нуждающимся в поддержке людям!

Незнакомец спросил:

— Ты и вправду использовал бы его для помощи тем, кому это нужно?

— Да! Конечно, да!

— Тогда, Чин Чин, выучи хорошенько свой первый урок.

Мальчик удивленно взглянул на незнакомца:

— Первый урок? Какой урок, господин?

— Урок, который разъясняет, откуда человек черпает свои силы.

Солнце ярко осветило безупречные очертания губ бродяги, видневшихся под отороченным кожей краем капюшона. Щеки его и подбородок казались неестественно гладкими, как стекло, отражавшее падающие на него лучи света.

— Простите, — смутился Чин Чин, — но я не очень вас понимаю.

Незнакомец еще ближе подошел к подростку.

— Амулет, на который ты возлагаешь такие надежды, не имеет никакой силы, — отчетливо проговорил он.

Весь энтузиазм Чин Чина, казалось, тут же улетучился.

— Что вы хотите этим сказать, господин? Да нет, вы ошибаетесь, в этом талисмане скрыта огромная чудесная сила!

— Нет, — сказал незнакомец, покачав из стороны в сторону крупным указательным пальцем. — Сила амулета равна внутренней силе того, кто им владеет. — Незнакомец сделал еще шаг вперед и коснулся пальцем груди Чин Чина. — Все чары талисмана исходят вот отсюда.

— Из меня? — недоверчиво спросил паренек.

— Этот талисман, Чин Чин, лишь укрепляет веру его обладателя, — пояснил незнакомец.

— Веру во что? В Тьена? В магию?

— В самого себя, — терпеливо продолжал свой урок странный нищий. — Как улыбка ребенка, как восхитительный восход солнца, он помогает тому, кто его носит, подавлять в себе зло, которое во всех нас заложено. Как прохладный дождь, он очищает и освежает дух, выявляет и возвышает благородную силу и доброту, также скрытые в каждом из нас.

Чин Чин никак не мог взять в толк, восхищаться ему или расстраиваться от этих откровений, и стоит ли им вообще верить. Однако что-то в облике незнакомца подсказывало ему, что он не лжет, и в течение краткого мига — а может, и целого часа — мальчик не мог оторваться от его глаз, лучившихся завораживающей силой.

— Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас, откуда вы так много знаете о талисмане Кун Лар? — спросил Чин Чин. — Вы, наверное, тоже священник или паломник в храм Ордена Света?

— Нет, — ответил незнакомец, — ни тот ни другой. Я — исследователь. И ты тоже им станешь.

— Я? — удивленно спросил мальчик. — Нет, господин, вы, должно быть, ошиблись. Я не исследователем должен стать, меня попросили только служить в храме.

— Ты и будешь служить там, — сказал нищий, протянув к мальчику руку. Большим и указательным пальцами он сжимал белую тряпочку, колыхавшуюся на ветру. — Ты можешь прочесть, что здесь написано?

Чин Чин взял лоскут белой ткани, взглянул на аккуратно выписанные с одной ее стороны черные иероглифы и прочел вслух:

— «Он умереть не может, но и не создан жить. Огромен он, но Пан Ку способен все вместить». — Пастух вновь с удивлением посмотрел на незнакомца. — Я ничего не понял. Кто такой Пан Ку?

— Тот, кого я ищу… и ты его будешь искать. Потому что, только поняв, кто такой Пан Ку, можно постичь природу всего сущего. Понять его — значит понять смертных и бессмертных, природу добра и зла, и лишь тогда можно будет в полной мере осмыслить двойственную природу вселенной.

Чин Чин еще раз взглянул на черные иероглифы на белой материи, потом протянул кусочек ткани незнакомцу.

— Он твой, — сказал нищий, подняв руку. — Пусть этот лоскуток всегда будет с тобой, чтобы ты никогда не забывал о бесконечном пути исканий.

Глаза незнакомца блеснули из-под капюшона золотистым светом, он повернулся и пошел прочь, оставив Чин Чина в еще большем смятении, чем раньше. Однако теперь мальчик был полон решимости сделать все от него зависящее, чтобы найти ответы на мириады вопросов, роившихся в его голове.

Глядя на удалявшуюся фигуру, Чин Чин негромко пробормотал:

— Интересно, кто бы это мог…

В этот миг в то место, где находился незнакомец, ударила молния, а когда ее яркая вспышка рассеялась, там уже никого не было. Чин Чин со всех ног бросился бежать к храму, теперь он знал ответ на главный свой вопрос.

— Еще один?

— Нет, повелитель. Нет.

Тьма сгустилась, и рассеялась лишь после того, как Шао Кан удобно устроился на троне.

— Эти смертные утомляют меня своим невежеством и мелочностью.

— Я никогда бы не осмелился в чем-то винить тебя, повелитель, — сказал Рутай. — Речь идет вовсе не об еще одном колдуне или ведьме.

— О чем же тогда?

Осанистый, с гладкой, пергаментного цвета кожей, Рутай величественным жестом отбросил назад длинный шлейф красной мантии и с низким, почти до самой земли поклоном приблизился к едва различимым очертаниям Шао Кана.

— Повелитель Шао, — проговорил маленький демон, по обычаю своему выказывая перед хозяином безграничную преданность, — у меня к тебе послание от… от твоего верного слуги из Земного Мира.

Даже Рутай содрогнулся от вздоха повелителя, подобного гигантской вспышке огня, вырвавшегося из огромной топки и осветившего все закоулки огромного зала во дворце Внешнего Мира.

— Что там еще от этого жалкого смертного?

— Повелитель, Шен Цун просит передать, что ты очень скоро сможешь получить душу, которой недостает для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в Земной Мир.

— Я уже по горло сыт его обещаниями.