Виктор Моключенко - Ретроспект: Исток

Голем высветил изображение, Шуня довольно присвистнул и тут же получил чувствительный тычок от Брамы:

- Студент, ты плохо слышал приказ Кречета? Это тебе не под солнцем гулять. Раньше на тебе другие лахи были, а сейчас пикнуть не успеешь, пристрелят, не смотря на старую и горячую дружбу.

- Брама прости, забылся, это от восхищения – ответил на закрытой частоте Шуня - …как красива Развязка ночью. Едва заметно блещут сквозь незримую толщу звезды, далекие, колючие, словно замерзшие в арктическом сиянии вечной ночи…

- Во дает…

- Шуня, мечтатель, ешкин кот! Не нашел лучшего времени?

Но Шуня, не умолкая, осторожно крался вдоль тени ангара, прячась от уходящей за горизонт луны:

- …шпик несущий свою вахту тяжело привалился в углу, глядя из темного провала на их свет, сидящий на девять часов и смотрящий приблизительно в нашем направлении. Умный голем не показывает всей красоты ситуации – чтобы глушить сигнал, они носят в кармане «искру. Вредно до невозможности, зато можно видеть путников как на ладони и одновременно скрываться от сканеров ПК.

Брама, явно готовясь дать рифмоплету очередную затрещину, остановил руку на полпути и посмотрел в указанном направлении. Голем, получив информацию, тут же отсеял излучение «искры» и получил приблизившееся изображение шпика, сидевшего в провале полуразрушенной водонапорной башни в обнимку со снайперской винтовкой и клевавшего носом. Звездочет поднял палец вверх, одобряя действия Шуни, и пополз следом, стараясь не шевелить ломкую траву:

- Брама - пусть говорит, у него складно получается. Это нервное, с новичками такое бывает, главное, он отмечает путь и держит глаза нараспашку, а красота, она и через оптику прицела красота, и никуда от этого не деться.

- Да, голем это вещь! Ладно, ладно – не вопи… ишь какой, на запястье толком не налезает, а туда же - личность. Видно все как на ладони, а вот о «искре» это Шуня, кстати сказал, а мы все думаем, как они умудряются исчезать из-под самого носа, невидимки прямо, а тут вон какая штука выходит. Но ниче, пусть хоть обложатся по самые уши этими «искрами», а заодно и трусы свинцовые наденут, для сохранности генофонда, это им не особо поможет. Приказ Кречета - закон, идем тихо. Но, черт возьми, хоть убей, не помню что возвращаться обратно нужно так же на цыпочках! 

Ирис поправил капюшон, пытаясь защитить лицо от мелкой водяной пыли кружащей в воздухе и потер озябшие руки. Вот ведь служба выдалась, никому такого не пожелаешь, два часа как Шелест должен был сменить, но ни Шелеста, ни его парней не было видно. Самое время бить тревогу и давать запрос на базу, да ПК сбоит почем свет стоит. Хоть и обещал Гордей, что все будет нормально, только что-то хреновато выходило это самое нормально. Но что тут диву даваться - в Глуши на один квадратный метр столько аномалий приходилось, что от чего бы ей не засбоить в такое время суток, когда уже не ночь, но и до утра еще далековато? Вот и инфра успешно сдохла, периодически вырубалась, безуспешно пытаясь загрузиться, высвечивая унылый пейзаж вывороченных бетонных плит, покосившихся столбов с колючей проволокой, да редкие всполохи «тесл», плюющихся искрами. Хорошего мало, да и какое тут хорошее? Надо бы снять с покрасневших усталых глаз тупящую батку, помассировать замерзшее усталое лицо, да нельзя. Чуть какой шорох и автомат как живой сам собой прыгает в руки. Зазеваешься, цапнет за горло когтистая лапка и все, и никто не поможет и не отобьет, вот только на Аргуса и надежда. Спит сукин сын без задних ног, ну и пусть себе спит, и плевать, что за такой секрет всыпал бы начальник развода под первое число. Аргусу закон не писан, не придумали еще статута для караульных собак, если спит – значит все путем, можно чуток расслабиться, а чуть что - поднимет умную морду и смотрит в темноту. Красивый сукин сын, весь в покойного Каймана вымахал и глаза на месте, как и положено нормальной собаке. Отбраковка у них будь здоров, чуть только малейший брак, за шкирку и все. И правильно, оно хоть и жестоко, но кому надо, что бы по Глуши гуляли дикие потомки Каймана? Эх, Кайман, Кайман - вернемся за Периметр, кто цел останется, скинемся с ребятами и отбабахаем тебе памятник, не хуже чем у собаки Павлова, и поставим на самом видном месте.

Не знать зачем Каймана, угловатого щуплого пса, запихнули в ночь первого штурма в танк вместе с инструктором. Говорят, что его и не запихивали, а он сам на броню запрыгнул, когда в черной как смоль ночи танки выехали из учебки. Тогда хватали всех подряд, даже не строили, скомандовали «по машинам» и кто будет разбираться в поднявшейся суматохе кинолог ты там или танкист – погоны есть, значит вперед. Пока ехали, Кайман скулил и царапал лапами броню, пытаясь добраться до проводника. Ребята, что сидели на броне, его за ошейник держали, а потом сжалились, открыли люк и пес с радостным визгом вскользнул вовнутрь, сопровождаемый отборным матом, заполз под ноги проводника и затаился. Танки остановили на самом краю Зоны, но экипажи наружу не выпустили даже для построения, а сразу направили вглубь. Когда миновали Периметр, Кайман, сидевший ниже травы, вдруг заскулил, заголосил, оглашая тявканьем тесную кабину, и его вытолкнули наружу. Инструктор вывалился вслед за ним, а потом завопил: «всем из машины!» и это спасло их, а потом еще очень многих. Танк скрутило в тугой шар и отбросило в сторону, а Кайман рванулся по призрачной сияющей полосе вперед, успевая ее пересечь до того, как она обрушилась, и скрылся в темноте. Это было спасением, но это поняли не сразу. Намного позже ученые долго ломали голову над уравнениями, пытаясь представить объект меньше человеческой массы, но двигающийся быстрее него, указавший конечную точку прокола раньше, чем нацелившийся в неизвестность «мост» рухнул.

Изнуренные люди, ушедшие вслед за Марковым и клянущие все на свете, застряли в аномальной удавке предбанника, из последних сил отбивались от вылезших на них доселе невиданных стремительных тварей. И тогда из густого тумана неожиданно выскочила огромная стая и накинулась в остервенении на шкилябр. С легкостью ускользая от когтистых лап, они задавили их коричневой массой и погнали прочь от людей. Под ноги инструктора из густого тумана с восторженным щенячьим визгом кинулся Кайман, порядком одичавший, но сохранивший верность и приведший стаю в нужный момент. Как это ему удалось, так и останется загадкой, но за то время пока не было людей, имея недюжинную хитрость он сумел в одиночку истребить волколаков одного за другим и стать альфа-вожаком на Глуши. Лесники навсегда запомнили утро, когда огромный чуткий Кайман вывел их из аномального лабиринта на Глушь, которую обосновала стая. С тех самых пор ни одна собака не трогала человека, а люди часто делили с ними свой скудный провиант. Ручными слепыши не стали, но и нападать не нападали. Потомки Каймана переняли от отца его внешность и ум, вместе с тем не утратили доставшуюся от мутировавших сородичей способностей к псионике. Инструктор стал важным человеком, нещадно отбраковывая щенков имеющих малейшие отклонения от строгих требований к служебной собаке. Это стало традицией. Свирепые слепые псицы, пребывающие на сносях, сами приходили к воротам базы и часовые звали инструктора. Вскоре он был вынужден вынести свой дом за территорию базы поближе к болотам, за что его и прозвали Болотным Доктором.