Настя (СИ) - Журин В. А.

— Так эта, мама, нормально все сделали. Все чисто.

Услышав доклад с характерным акцентом, Настя под взглядом квазухи счастливо заулыбалась, покрываясь ярким румянцем. Ни дать, ни взять, сынишка очередную пятерку из школы принес, хвастаясь раскрыв дневник пред нею. Смотря в спину спешно двинувшейся навстречу своим бойцам женщине, Гала, сама заулыбалась, произнося своим свистящим голосом, негромко.

— Мать и есть мать.

Вернувшийся на базу Сухой от злости готов был кого ни будь прибить, несмотря на въевшийся в подкорку мозга за многолетнюю службу устав запрещающей подобные действия по отношению к подчиненным. Его абсолютно не радовало новое пополнение, выделенное ему для увеличения добычи биоматериала. На основной базе его отчитали как мальчишку, указав на то что он не выполнил установленную норму на двадцать четыре процента. Притом нормы устанавливают там, а выполняются они здесь. Войдя в главный кабинет бункера, он уставился на спокойно смотревшего на него Кабана, развалившегося своей тушей в кожаном кресле напротив стола.

— Как съездил?

Спокойно спросил тот, прекрасно видя истерическое состояние вернувшегося с основной базы корпуса Сухова. И тут похоже все что гложило вояку рвануло у того наружу.

— Как как, мордой об косяк, так кажется у вас по сленгу говорят. Эти чистенькие типы у руководства совсем не понимают местных реалий. Представь, они выделили нам мощнейшее подкрепление для выполнения норматива по сдачи биоматериала. И теперь что делать я не знаю. Пять бронемашин, три дополнительных беспилотника и семьдесят пять солдат бессрочников которые абсолютно не ведают в какой мир они попали. Фактически это корм для зараженных если с ними сунуться на быстрые кластеры для рейда за свежаками. Ты думаешь это все, напрасно. Поскольку мы усилены техникой и личным составом то и норматив у нашей базы теперь повышен на двадцать процентов. Да тебя тоже не забыли, за невыполнение норматива ты лишён свидания со своей псевдосемьей.

Кабан все так же спокойно глядя на бушующего Седова, предложил.

— Водку будешь?

Сбитый с толку таким вопросом внешник, отринув от себя навалившиеся проблемы, замолчав задумался, а затем явно на все горевшее в душе незаживающей раной, махнув рукой, ответил.

— Буду.

Всматриваясь в лица лежащих перед ней связанных троих пленных, Настя, явственно вспоминала двоих из них. Людей на просторах Улья не так уж и много поэтому и запомнила в свое время таращихся на ее задницу двоих бойцов из Рассвета. Даже допрашивать захваченных не было смысла и так все ясно кто есть, кто. Они думаются тоже узнали ее хотя и тщательно делали вид обратного. А затем на нее накатило, свет и божественная воля охватил разум женщины. Поменявшись в лице, просияв от принятого в свою душу великого и непостижимого, Настя, счастливо и глуповато улыбаясь посмотрела сперва на своих бойцов, а затем на пленных. Первым сообразил Седой.

— Братва, валим в сторону. Походу мамка кукушкой дернулась сейчас по своей тропе почапает.

Все быстро похватав вещи отойдя метров на двадцать в сторону и несмотря на пробегающий в душе страх пугающий до жути, заворожённо уставились на проводимое Настей действие.

Неспешно, тщательно очищая землю, женщина начала готовить площадку под будущий ритуал. Вычертив пентаграмму она еще сильнее растянув губы в улыбке, явственно вспомнив что-то свое, подойдя к первому пленнику, который после ее выстрела остался без ноги, разрезала на нем путы и одежду, оставив мужчину голым. Узрев такое, мужчина, собрав все силы воедино, попытался сопротивляться. Но Настя, даже не обратила внимание на эти жалкие потуги. Как не старался пленный что-то противопоставить ей все растворялось в накатывающейся на сознание беспомощности и своем полном бессилии. Наконец поняв свое положение и ощутив жуть происходящего, боец попытался завыть в голос, выкрикнуть проклятие в сторону счастливо улыбающейся твари с ножом в руке. Но вместо этого у него вырвался только сиплый хрип отчаяния, а вслед за этим килденг женщина выколола у него глаза и мир погрузился во мрак. Дальнейшая боль врывалась из темноты, раздирая тело на части по живому. Он чувствовал, как ему вспарывали брюшину рассекая плоть накаченного долгими тренировками пресса. Как чужие руки погружались в его горячие и исходящие паром на свежем воздухе внутренности, аккуратно вытаскивая их из живого еще тела, стремившегося воспротивиться проводимому ритуалу, но удерживаемого незримой силой, не дающей сместиться даже на миллиметр с места. Боль просто разрывала сознание, но что-то не поддающееся разуму не давало провалиться в забытье или уйти из этого мира, что-то держало разум здесь, заставляя срывать голос в немом крике. Сознанию разрешили выскользнуть из тела лишь после того, как чужая, сильная рука, удерживая его продолжающие биться сердце на ладони, подчиняясь воле с выше, безжалостно сжалась, раздавливая последнее его живое.

Ошарашенные Седой, Чех и Гала, завороженно смотрели на проводимый Настей ритуал жертвоприношения Великой Тейе даже не осознавая, что так же являются частью его населяя ее мир. Наконец болтающаяся от усталости женщина, закончила с последней жертвой. С лица исчезла счастливая улыбка, плечи опустились под тяжестью навалившегося груза свершенного и она, перепачканная в крови и вонючих внутренностях, убитых ею, едва подойдя к своим, рухнула в забытье уносясь сознанием в пустоту.

Пришедшая в себя Настя, первым делом ощутила в душе щемящую пустоту словно не по своей воле рассталась она с самым близким человеком. А второе накатившее на нее чувство, заставило женщину затрястись всем телом с противным урчанием в животе, дикий голод стремительно ворвался в сознание заполняя собой все без остатка. Не обращая внимания ни на что, она, вперив голодный взгляд вперед словно глупый пустышь, поползла к стоящему недалеко рюкзаку. Там еда, только и раздавалось у нее навязчиво в сознании. Перехватившая ползущую Настю Гала, только вскинула своими ручищами и рявкнув свистящим голосом что-то стоящим рядом мужчинам, принялась протягивать Насте бутерброды. Которые дико вытаращив глаза, женщина как безумная хватала вырывая из рук квазухи и давясь, запихивала рот запивая из протянутой фляги живчиком. Наконец осознав, что живот полон под завязку, Настя как есть в нижнем белье, уселась задницей на голую землю и счастливо лыбясь подставляя лицо солнышку, проговорила.

— Буду жить.

— Фиалка вызывает Хищника.

Проговорила Настя в тангенту радиостанции, чувствуя, как в душе в очередной раз закипает злость. Прибить бы Кабана за этот позывной, нашел цветочек аленький, свинья доморощенная.

Загрузившись в подъехавшую приблизительно через час броню, Настя, незаметно проверив вложенную в карман разгрузки гранату без чеки с интересом украдкой наблюдала за Галой. Квазуха согнувшись в три погибели в мало освещённом транспортном отсеке, расположив массивный рюкзак перед собой, сидела на двух сидениях и явно трусила, именно по-женски трусила. Настя это просто отчетливо чувствовала и чего греха таить потешалась в душе лаская свое эго, не она одна такая. Увидев, что замечена в своих наблюдениях, женщина, улыбнувшись “кормилице группы”, показала рукой что бы Гала поправила маску.

Уже привычно для присутствующих, вульгарно развалившись в большущем кожаном кресле, напротив сидевшего за столом сосредоточенного Сухого, Настя, сморщив носик с презрительной улыбочкой рассказывала предложенный Комиссаром рейд, не утаивая все возникающие сложности при отходе. По окончании добавив к сказанному.

— Как гарантия честности с нашей стороны я со своей группой буду участвовать в боестолкновениях при отходе. У меня все.

И никого не слушая, женщина, пружинисто встав со своего места, направилась на выход из кабинета. Остановившись уже возле входной двери, она, повернув голову на смотревших ей в спину Сухого, Кабана и Резвого, добавила.

— Вы тут долго не совещайтесь. А то выход завтра в семь.