Валентин Леженда - Не убоюсь я зверя

— Паромщик, ты где, мать-перемать?!

— На месте, — ответил я, перестраивая «жнецов».

— Иди на площадь… немедленно… тут такое… — Танатос был невероятно возбужден.

— Да что там уже случилось?

— Иди на площадь… кому говорят, обалдеешь!

— Лады, уже иду…

На тротуарах лежали трупы. Кажется, их было меньше, чем в прошлый раз. Это удивляло, потому что на улицах находилось сейчас практически все население города.

Под ногами хрустели обломки «саранчи».

Вот она, площадь.

Снова огромная толпа, и все смотрят куда-то вверх.

Посмотрел и я.

— Бред… — проговорил прямо в эфир.

— А… увидел… — усмехнулся Танатос, — то-то, парень…

В небе парил железный крест.

Уж не знаю, на чем он там был подвешен. На кресте висел распятый человек. Я сделал масштабное увеличение и сразу же узнал блаженного. Его руки были прикручены к кресту стальными болтами, на полированной стали запеклась кровь.

Кто же это сделал?

Вольные стрелки?

— Он сам себя распял, — снова подал голос Танатос. — Я тут кое-кого успел расспросить…

— Просто абсурд какой-то…

— Согласен… но зато… красиво… Ты мне сказал, что сегодня последний «нарыв», а раз так, то ЭТО должно было произойти. Ты не находишь?

Я мог подписаться под каждым его словом. Воссоздан апокалипсис, воссоздано второе пришествие и распятие. Что дальше? Толпа подалась вперед. Парящий в воздухе крест объяло пламя. Танатос присвистнул:

— По-моему, ничего подобного в Писании нет… Пламя вырывалось из самого креста. Фигуру распятого обволокло голубовато-красное сияние.

— Смотри-смотри! — восторженно орал по внутренней связи Тан.

Кожа блаженного обугливалась, слезая с тела пластами, которые горящими сгустками падали вниз прямо на толпу.

Под кожей обнажилось железо.

— Паромщик, он робот, он андроид… обалдеть!

Распятие пылало.

Стальная фигура на кресте слилась с ним в единое целое. Распятие удалялось, поднимаясь в небо все выше и выше.

Толпа на площади пришла в движение. Что они поняли? Что они должны были понять? Что понял я?

Я оставался беспристрастен ко всему, что происходило вокруг. Говорит ли это о том, что я безнадежен? Что я не способен измениться? Но что я должен был сделать для этого?

Снять сенсорную перчатку и уйти?

Но куда?

Ведь меня нигде не ждут, потому что Я НИКОМУ НЕ НУЖЕН.

Перед моими глазами по-прежнему стоял пылающий крест.

Люди бросали оружие. Куча металлического смертоносного мусора в центре площади росла на глазах. То, что происходило, казалось просто невероятным.

— Смотри, Паромщик, смотри… — произнес вынырнувший из толпы рядом со мной Танатос. — Он все-таки добился своего… сукин сын. Добился того, чего не могли добиться мы на протяжении десятка лет…

Выбросившие свое оружие уходили с площади, и их место тут же занимали новые люди. Огромные толпы вливались на площадь со всех концов города, чтобы избавиться от того, что приносит смерть.

Что сейчас происходило в других городах?

Наверняка то же самое.

Скольких сыновей направил к нам Отправляющий Послания? Наверное, сотни. И каждый из них был одним и тем же. Когда я разговаривал с одним, я разговаривал с сотнями… но я не мог знать…

В чистом от смога небе словно звезды пылали поднимающиеся вверх кресты. Какие сотни… их были тысячи. Из каждого города, из каждой самой гнилой дыры нашей планеты, где жили люди, они поднимались к небесам, уходя… куда?

— Вот и пришли долгожданные перемены, — рассмеялся Танатос. — А мы все спорили до хрипоты, что да как. Видишь, обошлось без нас. Мы теперь здесь лишние. Честно говоря, я удивлен, что до сих пор не рассыпался в прах.

— Ты не рассыпался, потому что ты человек, — ответил я, — из плоти и крови. И ты не прав, мы по-прежнему нужны, главное еще не сделано. Он помог нам в одном, остальное в наших руках.

— Я нужен тебе?

— Не сейчас… я скажу когда…

Слишком много символов, слишком много, а это значит… от них зависит все.

Я спешил в «Особую зону №9», а сам думал о посланиях. Что на самом деле крылось за ними?

Какая подсказка? Или, быть может, предостережение? Мне некого было спросить.

Я загрузил в память «Циклопа» Библию.

Развернул Новый Завет.

Вот оно, Откровение Иоанна, Апокалипсис. Страшные видения Божьего суда, тысячелетней битвы со злом.

Но что есть зло?

Сколько лет этому вопросу?

Ведь не может быть так все просто. Вот эти праведники, а те слуги Антихриста. Однозначное утверждение уже ошибка. Никто не может знать наверняка.

В Библии аллегория, зашифрованный ключ. Сумел ли найти его тот, кто отправлял послания? Или ему это было уже не нужно?

Где же искать?

Ответ должен лежать близко, ведь мы уже получили намек, тысячи намеков. Не увидит только слепой.

Но я не видел.

Кто эта девочка? Откуда в ней сила, что она несет в себе? Долгожданное спасение? Испытание? А может, проклятие?

Обитатель погибшего корабля лишь подтолкнул нас в нужном направлении, дальше мы должны искать ответ сами. Он чужак, он не смеет искать ответы за нас.

Вот глава тринадцатая. Почему она вдруг так заинтересовала меня? Вот два зверя, Антихрист и лжепророк идут рука об руку, сея вокруг разрушения. Кто подобен зверю?

И кто может воевать с ним? А есть ли смысл? Ловушка, снова ловушка, попав в которую, уже не найти выхода.

Ведь тут сказано: И творит великие знамения… И чудесами, которые дано было ему творить пред зверем, обольщает живущих на земле.

Кто находится в этом проклятом разбившемся корабле?

Кто?

За кого он себя выдает? Что прибыло к нам из глубин космоса? Что оно принесло нам?

А что, если эта девочка и есть тот самый зверь? Зверь из земли, о котором говорится в тринадцатой главе.

Я не имел права на ошибку. И я не имел права решать. Значит, будь что будет.

Я прокручивал разбитый на абзацы пронумерованный текст.

Вот абзац номер шестнадцать: И он сделает то, что всем — малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам — положено будет начертание на правую руку их или на чело их.

А дальше: И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.

Глава четырнадцатая, та самая, на которую мне указывал настоятель Трэвор. Она называется «Три жатвы». Неужели это о нас? Случайное совпадение?

Нет, отныне я не верю в случайности.

Клеймо зверя.

На правой руке.

Почему я не проверил тогда, когда она была рядом? Я забыл. Я был предупрежден заранее о родимом пятне. Но на какой же оно руке? Знал ли об этом настоятель?

Теперь уже поздно.