Антон Корнилов - Рыцари порога.Тетралогия

Королева вдруг рассмеялась. Он смеялась, глядя на поле. И этот смех очень обеспокоил заговорщиков. Айман первым подошел к краю стены. Охнул, крепко выругавшись. За ним к зубцам хлынули и его собеседники.

Королева смеялась все громче и громче.

А вельможи один за другим, не глядя друга на друга и ничего не говоря, стали исчезать со стены — у входа на лестницу образовалась давка. Генерал Айман, смертельно бледный, проговорил-простонал, не отрывая взгляда от происходящего на поле:

— Этого не может быть…

Лития обернулась к генералу.

— Пожалуй, — сказала она, — кое-кому из следующего выпуска Училища придется согласиться на условия, оглашаемые при первом испытании. Королевскому двору Гаэлона нужны новые вельможи.

Войска Марборна отступали в свой лагерь более-менее стройными рядами. Ополченцы Гаэлона отходили к стенам города беспорядочными толпами. Рекруты Королевского Училища гасили последние схватки.

Обнажалось поле сражения. Утром белое, покрытое снегом, сейчас оно было темным, изрытым тысячами ног и копыт, усеянным человеческими и лошадиными трупами, обломками оружия, доспехов и осадных орудий. Тут и там стонали и корчились раненые, которых не успели прихватить с собою сражающиеся. Вдалеке все еще бродили оседланные кони без всадников. Хрипло орало воронье, невесть откуда слетаясь на кровавую трапезу.

Менее двух сотен рекрутов осталось на поле. Мастер Кай, как и все остальные с ног до головы забрызганный чужой и своей кровью, подозвал к себе Ажа. Хромая сильнее, чем обычно, рекрут приблизился к болотнику.

— Раздели людей попарно. Помогайте раненым. Тех, кому нужна срочная помощь, не трогайте с места. Зовите меня или любого другого мастера.

— Да, мастер, — ответил Аж.

Он отошел, собрал вокруг себя измученных рекрутов. После короткого совещания Аж Полторы Ноги в паре с Якобом двинулись к марборнийцу, который, слезно воя, полз на руках вслед за своими далеко уже ушедшими соотечественниками. Перебитые ноги его волочились, как мертвые. Этот раненый марборниец оказался ближе к паре рекрутов, чем другие раненые.

Оттар, шумно крякнув, рывком вытащил из своего бедра обломок меча. И тут же перетянул ногу заранее снятым с головы платком — повыше обильно кровоточащей раны.

— Не верится даже, что все кончилось, — с усталой ухмылкой сказал он стоящему рядом Гербу.

Герб, приложив ладонь ко лбу, смотрел на юг… Туда, откуда скакал к ним одинокий всадник… Впрочем, не совсем одинокий. Поперек седла болталось бесчувственное тело.

Голова в глухом шлеме с опущенным забралом постукивала о конский круп.

К Гербу подошел и Кай.

Страшен лицом был этот всадник. В руке он держал длинный меч, с клинка которого капала кровь. Всадник походил на демона, одного из слуг Харана; демона, везущего в Темный мир смертного грешника.

Когда всадник приблизился, мастера Училища первыми преклонили перед ним колени. Заметив это, встали на колени и рекруты.

— Старшие рекруты Училища приветствуют вас, ваше величество, — проговорил Кай.

Всадник несколько раз сипнул дергающимся безгубым ртом. Потом едва слышно прошелестел:

— Не рекруты, брат Кай, уже не рекруты… — Он поднял окровавленный меч и выписал им перед собою медленный полукруг. — Королевской волею своей жалую вас, отважные воины, рыцарским званием. А теперь поднимитесь с колен, рыцари Сокровенной Крепости Порога.

Лития видела все это со стены, где она стояла в полном одиночестве. Лицо королевы было неподвижно. Она узнала всадника, хотя не могла рассмотреть его лица. Узнала, потому что людей, с которыми общаешься давно, часто и близко, узнать очень легко, даже в полной темноте и на любом расстоянии. И от этого никуда не деться.

— А теперь заберите вот этот мешок с дерьмом, — обожженным горлом вышептал Эрл. — Это гарантия того, что марборнийцы вскоре уберутся отсюда…

Проговорив это, он вздрогнул, закатил единственный глаз и повалился с коня.

Пять лет прошло со дня того штурма Дарбиона. Пять лет и еще половина года. В дворцовом саду длилось яркое и ясное, звенящее птичьими голосами летнее утро. Посреди поляны, трава на которой была утоптана так, будто там несколько недель кряду веселилась компания танцоров, стоял мальчик, босой, одетый в простую курточку и короткие штаны. На голове мальчика был повязан красный платок, а на поясе висел в ножнах маленький, вероятно, игрушечный меч. Мальчик, не отрываясь, смотрел туда, где над аккуратно подстриженными кронами деревьев высились десять величественных башен.

Кай помедлил еще немного, улыбаясь, полюбовался на ребенка. Потом, мягко ступая, вышел из тени. Шаги его были совсем не слышны, но мальчик обернулся, едва только рыцарь вошел на поляну.

— Ты пришел сегодня раньше обычного, Эрл, — проговорил болотник.

— Я хочу быстрее получить ответна свой вопрос, — ответил мальчик. Он выговаривал слова четко и правильно, хотя на вид едва достиг пятилетнего возраста. — Помнишь, я спросил тебя, когда мне можно будет поступить в Училище?

— Конечно, помню, — кивнул Кай.

— И ты сказал: «Когда сможешь сделать что-нибудь так же хорошо, как я».

— Да.

— А я хочу делать всетак же хорошо, как ты! Матушка говорит, это глупо. Тогда, говорит, незачем и идти в Училище. А я ей говорю — ничего и не глупо. Когда я буду делать всетак же хорошо, как и ты, ты уже будешь делать это всееще лучше. Время-то идет. А мы с тобой учимся каждый день. И ты учишься, и я… Только я учусь у тебя, а ты учишься у брата Герба.

— Не только у брата Герба. — Кай говорил с мальчиком серьезно, как со взрослым. — У брата Оттара. У брата Ажа, у брата Якоба… У других рыцарей. Да и просто у людей. Всегда найдется кто-то, кто умеет или знает что-нибудь такое, чего не умеешь и не знаешь ты.

Мальчик снова взглянул на башни и вздохнул.

— Скорей бы уж в Училище, — сказал он и провел ладонью по голове. — Тогда я надену настоящий платок. Белый. Как у всех наших.

— Всему свое время, — произнес Кай. Протянул руку и отломил небольшую тонкую веточку. Мальчик внимательно следил за его движениями.

Кай подбросил веточку высоко в воздух. Мальчик неожиданно резко выхватил из ножен маленький меч, вздернул его вверх… Быстро-быстро замелькал в воздухе сверкающий клинок. Меч малыша Эрла оказался никакой не игрушечный, а самый что ни на есть настоящий. Пять тоненьких обрубочков, крутясь, опустились под ноги мальчику.