Дэн Абнетт - Башня молний. Тёмный Король

Этого воина он тоже знал…

— Кёрз! — вскричал Сигизмунд. — Что ты наделал?

Пустота космоса мерцала в свете далёких светил за бронированным стеклом, планеты и неизвестные звездные системы вращались по своим предопределённым траекториям и не подозревая о разворачивающихся на сцене человеческих потуг драмах. Что могли знать живущие под сенью этих звёзд о системе Чераут и крови, пролитой ради её усмирения во имя восходящего Императора Человечества?

Кёрз заглушил разжигаемый подобными вопросами гнев, вглядываясь в своё отражение холодными обсидиановыми глазами, более напоминающими на его мертвенно-бледном лице пустые глазницы. Гладкие, невьющиеся волосы опускались до шеи подобно чёрным верёвкам и рассыпались по широким мощным плечам. Он отвернулся от своего отражения, испытывая неудобство от взиравшего на него с той стороны кошмарного разочарования.

Блестящий металл привлёк его угрюмый взгляд: его броня, стоящая в сокрытом тенью алькове дальней стены. Он пересёк комнату и положил руку на выполненный в виде черепа шлем. Напоминающие драгоценные камни грани линз мерцали в скудном свете, а распростёртые по бокам тёмные крылья придавали ему сходство с неким несущим возмездие ангелом ночи. Отполированные пластины были темны, как и подходило Примарху Повелителей Ночи, каждая изготовлена идеально подходящей к другой, и отделаны на концах золотом, ловящим блеск звёзд.

Отвернувшись от доспехов, он зашагал по жесткому металлическому полу служившей его местом заточения мрачной комнаты, больше напоминающей пещеру. Толстые стальные колонны поддерживали величественный свод, чьи наивысшие области были окутаны тенями, а гул могучих реакторов звёздного форта напоминал сердцебиение металла.

Эта эстетичность функционального аскетизма была типичной для Имперских Кулаков, чьи мастера соорудили орбитальную крепость в качестве операционной базы для усмирения системы Чераут.

Дети Императора устроили свой традиционный банкет в честь победы прежде чем был сделан первый выстрел, и, вместе с Легионом Фулгрима и Повелителями Ночи, Имперские Кулаки Рогала Дорна проломили оборону воинственной людской коалиции, сопротивляющейся приходу Империума. Спустя восемь месяцев тяжёлых, кровавых боёв, орёл возвышался над руинами последнего бастиона. Однако там, где Дорн восхвалял Детей Императора, действия Легиона Конрада приводило его в ярость.

Конфликт достиг апогея среди серебристых развалин Осмия.

Погребальные костры дочерна закоптили небеса и Кёрз наблюдал, как его Капелланы дирижируют казнями поверженных врагов, когда в его лагерь ворвался Дорн. Его тощее лицо готово было метать молнии.

— Кёрз!

Никогда ранее Рогал не звал его по имени.

— Брат? — ответил он.

— Трон! Что ты здесь творишь? — спросил Дорн, его нормальный, дружелюбный тон позабыт от бушующего в нём гнева. Фаланга закованных в золотые доспехи воинов следовала за своим предводителем и Конрад немедленно почувствовал повисшее в воздухе напряжение.

— Караю виновных, — спокойно ответил он. — Восстанавливаю порядок.

Примарх Имперских Кулаков тряхнул головой.

— Это не порядок, Кёрз, это убийство. Прикажи своим людям прекратить. Мои Имперские Кулаки принимают этот сектор.

— Прекратить? — изрёк Конрад. — Разве они не враги?

— Больше нет, — ответил Дорн. — Сейчас они пленники, но вскоре им предстоит стать умиротворенным населением и частью Империума. Ты что, забыл цель, с которой Император объявил Великий Крестовый Поход?

— Завоёвывать. — сказал Конрад.

— Нет, — произнёс Рогал, опустив золотую перчатку на наплечник брата Примарха. — Мы освободители, не разрушители, брат. Мы приносим свет просвещения, не смерть. Мы обязаны править с благожелательностью, если хотим надеяться, чтоб эти люди признали нашу власть над галактикой.

Кёрза передёрнуло от прикосновения и возмутило притворное дружелюбие Дорна. Под его кожей бурлил скрытый гнев раздражения, однако если Рогал и заметил это, то не подал виду.

— Эти люди оказали нам сопротивление и должны понести кару за своё преступление, — вымолвил Конрад. — Покорность Империуму придёт из страха наказания, и ты понимаешь это не хуже остальных, Дорн. Убей сопротивляющихся и прочие усвоят урок, что противостоять нам — значит погибнуть.

Рогал покачал головой, воспользовавшись рукой, дабы увести Кёрза от любопытных взглядов, которые привлекла их разгорячённая беседа.

— Ты неправ, но нам стоит обсудить этот вопрос с глазу на глаз.

— Нет, — ответил Примарх Повелителей Ночи, злобно вырвавшись из хватки брата. — Думаешь эти люди смиренно приклонят перед нами колено только постольку, поскольку мы проявили к ним сочувствие? Милосердие — для глупцов и слабаков. Оно лишь породит порочность и неизбежное предательство. Страх наказания, а не благожелательность умиротворит остальное население этой планеты.

Дорн вздохнул.

— А ненависть, угнездившаяся в тех, кого ты оставишь в живых, будет передаваться из поколение в поколение до тех пор, пока весь мир не погрузится в войну, причины которой сражающиеся не смогут даже вспомнить. Это никогда не закончится, разве ты не видишь? Ненависть порождает только ненависть, а Империум не может быть построен на столь кровавом фундаменте.

— Все империи зарождались в крови, — сказал Кёрз. — Притворяться, что всё было иначе, наивно. Власть закона нельзя поддержать одной лишь слепой верой в то, что люди по природе своей добродетельны. Неужели мы видели недостаточно для того, чтобы понять — человечество надо заставлять быть смиренным?

— Не могу поверить, что слышу подобное, — ответил Рогал. — Что нашло на тебя, Кёрз?

— Ничего такого, чего не было во мне всегда, Дорн, — сказал Конрад, отходя от могучей золотой фигуры и схватив одного из немногих оставшихся военнопленных, подняв того за передок туники. Примарх Повелителей Ночи подцепил упавший болтер и всунул его в трясущиеся руки пленника.

Кёрз наклонился и произнёс:

— Давай. Убей меня.

Испуганный человек затряс головой, массивное оружие дрожало в его руках, будто их скрутил спазм.

— Нет? — сказал Конрад. — Почему нет?

Пленник попытался ответить, но из-за трепета от столь близкого присутствия Примарха смог выдавить из себя лишь нечленораздельное бормотание.

— Ты боишься, что будешь убит?

Мужчина кивнул и Кёрз обратился к своим воинам.

— Никто не трогает этого человека. Вне зависимости от того, что случится, наказания он не понесёт.

Конрад повернулся и зашагал обратно к Дорну с распростертыми в обе стороны руками, подставив свою спину пленнику.