Максим Сабайтис - Битва за небо

Стоявший в углу, между подоконником и книжным шкафом, Дмитрий предпочел промолчать. Его личный опыт не содержал никаких инструкций, в которых упоминались бы подобные пакеты. Он только и успел, что заметить иероглиф Куриты рядом с печатями.

Платон Эдуардович тем временем небрежно сломал одну за другой все печати, осторожно – как будто нарочно представляя контраст с предыдущим своим поведением – развернул плотную шершавую бумагу и извлек наружу небольшой лист, своими пропорциями напомнивший Дмитрию серпантин.

– Вот дьявольщина! – пробормотал советник, надевая очки в роговой оправе и тщательно вглядываясь в нарисованные кисточкой иероглифы. – И главное – почему? Что известно ему такое, что неизвестно нам?

Тут уже Дмитрий не смог удержаться от любопытствующего взгляда. При желании Воздушная Ловушка могла работать и как невидимое со стороны зеркало. Как раз то, что нужно, чтобы безбоязненно заглядывать через плечо. Японскую письменность он знал слабо – для бумаг на японском при управлении имелся специальный переводчик, – но некоторые иероглифы уже настолько примелькались, что их значение Дмитрий понимал интуитивно.

– Нота протеста.

Платон Эдуардович изучил текст послания и убрал его обратно в конверт. Дмитрий, не успевший расшифровать и трети, вопросительно посмотрел на него.

– Японцы изучили обстоятельства, помешавшие Курите одолеть Риковера, – пояснил советник, доставая свободной рукой платок и вытирая пот со лба. – Увиденные нами броненосцы были подбиты с подводной лодки. Зная возможности современной техники и параметры существующих британских субмарин, можно вычислить не только радиус их действия, но и приблизительное место базирования. Именно этим японцы занимались все это время.

Дмитрий попытался сопоставить сказанное Платоном Эдуардовичем с фактом протеста Японии… против чего?

– Нам предстоит перепроверить сделанные ими выводы, – продолжил Платон Эдуардович, высчитывая что-то в уме. Намерения его высокопревосходительства сосредоточивались на этой умственной деятельности, делались нечеткими, как при любой деятельности, требующей строгой логики и рациональности.

– Выводы? – наконец решился спросить Дмитрий. – Какие?

– Неутешительные, – вздохнул Несвицкий. – Прежде всего, для нас. Может быть только три объяснения. Первое: у Британии откуда-то появилась новая подводная лодка, с фантастической автономностью, способная незаметно для лучших в мире психотехников подойти на дистанцию поражения и двумя залпами отправить в утиль пару японских броненосцев. Создать супероружие в обстановке полной секретности довольно сложно, хотя это и не фантастика из дешевых книжек. Появление такой субмарины в корне меняет расстановку сил. К счастью или к сожалению – это как посмотреть на ситуацию, – наши японские коллега не верят в суперлодку. Или делают вид, будто не верят, что более похоже на правду.

Японский менталитет действительно отличался от европейского и даже от классического азиатского типа. Дмитрий признавал за японской нацией способность мыслить своим оригинальным образом, но в случае с дипломатией это создавало немалые осложнения. Предугадать следующий шаг японского представителя мог только такой опытный человек, как Платон Эдуардович. Как ему удавалось делать это без психотехники, оставалось загадкой для Дмитрия.

– Второе объяснение такое: эту подводную лодку встречали в условленных местах и снабжали топливом. Поэтому она проплывает аномально большое расстояние. Это, правда, не объясняет, куда она делась после того, как потопила броненосцы. Единственные британские дирижабли, которые могли доставить ей уголь, – эскадра Риковера, но ее передвижения вычислены едва ли не поминутно. Даже если Риковер каким-то образом доставлял на субмарину уголь, он не мог обеспечить ей возвращение домой. Поисковые дирижабли с психотехниками обшарили все места, где можно было укрыть лодку, и ничего не нашли. Эта версия напрямую не отпадает, но и рассматривать ее в качестве основной мы не можем.

Тут Платон Эдуардович с любопытством посмотрел на подчиненного, затем отложил конверт в сторону и сложил руки на груди. В шестидесятые годы, когда Несвицкий только поступил на государственную службу, считалось, что этот жест снижает вероятность считывания Намерения с человека, не владеющего психотехническими способностями.

– Угадаешь третье возможное объяснение? – улыбнулся он. Очки на несколько миллиметров сползли с его носа, но он не спешил их поправлять.

– Третье объяснение в том, что после сражения субмарину приютили мы? – попробовал догадаться Дмитрий. Применять Намерение он даже не пытался. – А поскольку это является явным нарушением нейтралитета, японские дипломаты требуют объяснений, грозятся санкциями и тому подобными вещами. Так?

– Близко, но не в яблочко, – признал Несвицкий. – Японцы отчего-то решили, что эта подводная лодка могла быть вообще не британской. Якобы у них есть информация, будто Риковер пытался уничтожить нашу субмарину незадолго до того, как встретился с «Мусаши Тайхо», истратил на нее весь комплект бомб и только после этого повернул назад.

– Бред! – мгновенно отреагировал Дмитрий. – Простите, пожалуйста, Платон Эдуардович, но это звучит как самый настоящий бред.

– Это звучит как бред, но выглядит как хороший дипломатический маневр, – нахмурился Несвицкий. – Нас вынуждают принять одно из трех решений: признать факт наличия у нас этой подлодки и гарантировать, что она никогда более не направит свои торпеды против военно-морских сил Японии. Поскольку такой субмарины у нас не имеется – этот вариант отпадает. А раз он отпадает, нам предлагается либо присоединиться к поискам субмарины, либо выступить с инициативой принятия конвенции о запрещении подводных лодок с автономией выше определенного в ноте уровня. Лично я рискнул бы присоединиться к поискам, поскольку проект конвенции обязательно вызовет международный резонанс и ухудшит наши, и без того напряженные, отношения с Германией.

– А поиски могут ухудшить отношения с Британской империей… – заметил Дмитрий. – В особенности если это действительно их лодка и они возлагают на нее немалые надежды.

– Тупик, – произнес Платон Эдуардович и добавил еще несколько выражений, исключительно для снятия нервного напряжения.

– Знаешь, Дмитрий, тебе придется отправиться в столицу. Слишком уж ответственное дело нам выпало. Итак, слушай мои распоряжения…

Это место не отмечалось на картах. Даже на военных, содержащих столько секретной информации, что каждый квадратный дюйм тянул минимум на два десятка расстрелов. Конструкторы этого объекта предусмотрели феноменальные меры безопасности. Его создатели работали, не жалея себя. То, что в немногочисленных документах значилось как объект номер «Мнимая единица», считалось военной тюрьмой повышенной секретности, построенной специально для содержания особо изощренных «психов» противника. Учитывая, что Британская империя уже третий год подряд воевала с японцами, уходящие на содержание объекта суммы никого не удивляли.