Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

– Спокойно, – прошептал человек, склоняясь над Грином. – Свои.

Человек присел, осторожно перевернул Филиппа на спину и поднял, легко, как ребенка.

Теперь Грин теоретически мог бы его рассмотреть, но снова не преуспел. Лицо человека скрывала черная шапочка-маска. Однако в том, что это не один из палачей и не боец оцепления, наверняка выставленного предусмотрительным Дедом, Филипп почему-то не сомневался. Что-то в движениях и фигуре человека показалось Грину знакомым. И роста человек оказался такого, что круг поисков сужался до минимума. «Лосей» среди знакомых Грина числилось немало, но таких, как этот, пожалуй, с десяток, не больше. Даже меньше, поскольку из списка недавно выбыл Воронцов, светлая ему память.

Человек шагал легко, мягко и не прижимал Фила к себе, а держал на весу, чтобы раненому не передавались никакие толчки.

Обещанный «голосом» черный автомобиль, здоровенный «Крузер», действительно стоял на узкой просеке, занимая весь ее просвет. Владелец авто предусмотрительно поднял заднюю дверь и откинул бортик. Приготовил все для погрузки.

Фил на миг встревожился. Человек знал, что Грина придется грузить? Откуда?

– Все видел, все знаю, – уложив Грина в машину, прошептал спасатель. – За Ворона не виню, самооборона. Не вмешался раньше, прости, но мы ведь так и договаривались.

«Все он видел! Ты видел то, что происходило на поверхности, дружище! А в яме? Эх, мог бы я говорить! Но, ладно, не винишь, и на том спасибо. А что не вмешался… все верно, генерал, уговор был именно такой».

Человек, а если без уловок – генерал Алексеев, распечатал армейскую аптечку и достал шприц с обезболивающим. Укола Грин даже не почувствовал. На фоне главной боли такие комариные укусы терялись, как песчинка в пустыне.

– На месяц спрячу в надежном месте, – продолжал шептать генерал. – Как раз у одного доктора. Подлечишься, вывезу на экватор в нейтральные воды. Это все, что я могу. Годится?

Выражая согласие, Грин медленно прикрыл левый глаз. Большего и не требовалось.

Кое-как наложив Грину повязку, Алексеев закрыл заднюю дверь и уселся за руль. Машина плавно тронулась, через какое-то время вырулила на асфальт и покатила…

Куда она покатила, Грин не видел, да это его и не интересовало. В безопасное место, это главное.

Обезболивающее начало действовать, и Грин немного расслабился:

«Уснуть и видеть сны, быть может?»

Это сейчас представлялось наилучшим вариантом. Позволила бы боль.

Прошла еще минута, или вечность, Фил не уловил, и боль стала отдаляться. Совсем уходить она не собиралась, но с воображаемого расстояния выглядела не такой страшной и не мешала погрузиться в забытье.

Зато мешали голоса.

«Убедилась? – прозвучал привычный голос извне. – Считаешь, что ему по-прежнему везет?»

«Нет. Его спасение было предопределено, теперь я это понимаю».

«А если понимаешь, согласись, что Филипп именно тот, кто нам нужен, двух мнений быть не может».

«Да, ты прав, – наконец сдалась женщина. – Это человек из моих предвидений. Я с вами».

«С нами? – удивился Грин, с трудом преодолевая дрему. – С кем с нами, сударыня? Вы хотели сказать, со мной?»

«Тот, кого ты считаешь своим вторым «я», на самом деле им не является, – пояснил женский голос. – Так же, как все остальные, с кем ты скоро познакомишься, не будут ни плодом твоего воображения, ни болезненными галлюцинациями. Добро пожаловать в новый мир, Филипп Грин. В мир цвета индиго».

«Мы живем ради мгновений. Вся наша жизнь от мгновения рождения до мгновения смерти состоит из точечных событий, разбросанных по узкой грани бытия, на которой балансирует человек.

Мы идем по этому лезвию, потея и отчаянно размахивая руками, или, если повезет, балансиром, мы трудимся, стараясь не сорваться, и все ради того, чтобы достичь микроскопической точки, на которой можно будет перевести дух и дать отдых натруженным мышцам.

Но долго стоять на одном месте нельзя. Холодно, неуютно, а грань бытия больно впивается в подошвы босых ног. Поэтому приходится идти дальше, высматривая на уводящей за горизонт грани новые мгновения отдыха, радости, надежд.

Так и живем. А точнее – жили. До декабря 2012 года, когда грань бытия вдруг раскрошилась, осыпалась ржавым прахом в черную бездну и история человечества началась заново.

Никто не понял, откуда пришли чужаки – сразу два вида довольно схожих и между собой, и с людьми. Виверры и серпиенсы, или кошатники и змеевики, как их называют в народе. Пока что все эксперты сходятся только в одном – пришельцы явились не из космических глубин.

Никто пока не придумал способа от них избавиться. Уровень технологической и военной мощи чужаков значительно превышает человеческий.

Никто пока не знает, что на уме у пришельцев. Кто-то считает, что пришельцы позволят людям приспособиться к жизни в новом мире, кто-то опасается, что чужаки постепенно нас истребят.

Пока что над людьми висит тяжелая плита неопределенности. Рухнет она, раздавив человечество, или через какое-то время исчезнет – пока этого не знает никто.

Ясно одно – возврата не будет. Отныне перед человечеством лежит новый путь. В бездну или к новым вершинам – покажет время.

Хотя, возможно, кое-кто знает об этом пути больше других и уже сейчас может предсказать, что ждет нас впереди. Много таких людей или мало – неизвестно, однако хотя бы один есть точно.

Его зовут Филипп Гриневский. Человек, который в одиночку осмелился бросить вызов чужакам и пока не проиграл…»

Учитель отодвинул ноутбук и потер глаза. Вести записи на портативном компьютере Учитель не любил. Мелкий шрифт на несерьезном экранчике утомлял. К тому же лейтенант постоянно нажимал не те клавиши или вообще прижимал сразу две, компактная клавиатура к этому располагала, но выбора не оставалось. Либо так, либо от руки, что вообще нереально. Кто в последние лет пять-семь писал от руки? Школьники, пенсионеры и Дарья Донцова? Даже врачи выводили свои каракули на бумаге, исключительно если работали в сверхдальней глубинке. Все прочее население страны стучало по клавиатуре. Так и Учитель. Служил участковым – набивал рапорты, отчеты, сводки. Стал бойцом Сопротивления – та же петрушка. Так и привык.

Но все нормальные компьютеры с клавиатурой привычного формата остались в Измайловском бункере. В несуществующем ныне бункере. После разгрома Сопротивления в августе четырнадцатого штаб и отряд ночных охотников покинули свою главную базу по плану эвакуации «Варяг». То есть бункер взорвали после того, как его оставили люди. Взорвали вместе со всем содержимым.