Владимир Ильин - Такой славный убийца

Потом на него вдруг снизошел приступ неспровоцированного красноречия. Он стал рассказывать Лигуму о городе. Прошлое Клевезаля было покрыто историческим мраком. Во всяком случае, никто не мог сказать точно, когда это поселение стало городом, хотя было известно, что история его тянется еще со времен раннего средневековья, когда некоторые гордые селяне, находившиеся в кабальном рабстве у деспотичного помещика фон Геттенгейма, бежали, чтобы пожаловаться на своего жестокого господина герцогу фон Глаузеру. Герцог проявил снисхождение к несчастным и отвел им для вольного проживания необитаемый и заросший лесом остров почти посередине озера Клевезаль. Помимо этого, добряк-герцог предоставил беглецам привилегии, необходимые для занятия торговлей и судоходством…

Тут хардер был вынужден прервать своего собеседника, потому что, во-первых, все эти исторические данные о городке стали ему известны еще тогда, когда он, бросив все дела, мчался на межконтинентальном «челноке» в Европу по сигналу срочного вызова, а во-вторых он опасался, что учитель не дотянет до конца своего монолога и уснет в мягком кресле: уж слишком часто Лингайтис прикладывался к стаканчику во время своего повествования.

— Давайте-ка лучше вернемся к более свежим событиям, господин Лингайтис, — попросил он. — Расскажите мне всё, что вам известно о преступлениях, которые совершены здесь за последние двое суток.

Учитель поперхнулся и наконец-то отставил стаканчик в сторону.

— Значит, вы ничего не знаете? — вскричал он.

— Нет.

Тогда Лингайтис стал рассказывать. Суть его рассказа сводилась к тому, что никто из местных жителей толком ничего не знает и понять не может. Но вот уже вторые сутки в городке, один за другим, исчезают люди. Они пропадают бесследно и при весьма странных обстоятельствах…

— Что вы имеете в виду? — прервал своего собеседника Лигум. Тот попытался было объяснить, но вскоре затруднился. Получалось так, что люди пропадали чуть ли не при свидетелях. Никаких следов от них не оставалось, словно их никогда не существовало.

— Например? — безжалостно настаивал Лигум.

Учитель возвел глаза к расписанному древними фресками потолку, словно удивляясь непроходимой тупости хардера.

— Например, был такой случай, — нехотя сказал он. — Сидели мы это в тот вечер, когда все еще только началось, в клубе… да-да, не удивляйтесь, у нас здесь есть свой клуб. Понимаете, когда люди весь день сидят и работают по своим домам… ведь у всех, если не считать тех, кто с верфи, для работы нужен лишь хороший транспьютер с выходом в Сеть и… и голова… так вот, в этих условиях очень важно, чтобы люди могли где-то собраться и пообщаться вживую, а не по компкарду или, скажем, радиофаксу… М-да. О чем это я? Ах, да!.. Значит, сидим мы в Клубе, ну как обычно — дым столбом, все места за столиками заняты, народ выпивает, шутки, смех, многие в картишки перекидываются — у нас здесь много любителей игры в скат, мы даже два раза в год провинциальные чемпионаты по швейцарской системе проводим…

Он замолчал, чтобы смочить пересохшее горло коньяком.

— И вот посредине этого… досуга… Тал Беренцвейг — это смотритель маяка — выходит по нужде, сами понимаете куда…

— Куда же? — невинно поинтересовался Лигум. — На улицу, что ли?

Учитель сморщил нос.

— Фи-и, как вы о нас плохо думаете, — заявил он. — Вы не смотрите, что у нас здесь так тщательно хранятся традиции… У нас, между прочим, туалеты здесь не хуже, чем на Большой земле!

Видно было, что он обиделся.

Тем не менее, Лигуму удалось выведать от него нужную информацию. Смотритель маяка Тал Беренцвейг из «того самого места» не вернулся ни через пятнадцать минут, ни через полчаса. В туалете его тоже не оказалось, и, если так выразиться, следы его пребывания в этом месте также отсутствовали. Вход в туалет был у всех на виду, и никто не заметил, чтобы туда кто-то входил за последний час. А другого выхода, кроме как через зал, из клозета не было, так что вызванный на подмогу шериф с ходу заявил, что старина Беренцвейг наверняка незаметно ушел домой, где и спит сейчас крепким сном. Однако дома смотрителя тоже не оказалось. Язеп божился, что ни с острова, ни на остров на пароме никто не плавал весь прошедший день, а лодки и другие средства наличного водного транспорта Клевезаля оказались на месте. В общем, розыски длились всю ночь, добровольцы перевернули остров вверх дном, но Тала так и не нашли, ни живым, ни мертвым. Зато бесследно исчезли еще два человека, занимавших важное положение в местном социуме: шериф и начальник серверной станции, которая обеспечивала связь с остальным миром. Поиски было решено прекратить, чтобы сообщить о непонятных исчезновениях в провинциальную управу, а, может, даже и в округ. Однако серверная станция оказалась неисправной, в связи с чем сообщение с Большой землей было полностью парализовано, и пришлось отправлять послание с нарочным в лице Язепа и одного добровольца. Что и было сделано с первыми лучами солнца.

Больше всего клевезальцы опасались, что в провинциальных органах власти им никто не поверит и посоветует хорошенько поискать пропавших под одеялами одиноких женщин. Но в провинции к ходокам отнеслись вполне лояльно, внимательно выслушали и велели возвращаться на остров и передать землякам личное распоряжение самого губернатора: всем сидеть по домам, передвижения сократить до минимума, остров никому не покидать, стараться в одиночку никому не оставаться, вооружиться подручными средствами, при последующих исчезновениях кого бы то ни было поиски не предпринимать, и вообще сохранять спокойствие…

Лигум скрипнул зубами. Он-то знал, в чем было дело. Когда Супероб объявился в этих краях, главное для властей всех уровней было — установить его местонахождение в каждый конкретный момент времени. Сообщение «ходоков» из Клевезаля неопровержимо свидетельствовало о том, что киборг сам себя загнал в угол, перебравшись на остров, где его можно окружить и уничтожить с помощью хардера. Но для этого требовалось не посвящать людей, живших на острове, в суть дела, иначе кто-нибудь мог бы спугнуть робота или, будучи захваченным им, проболтаться о том, что его собираются окружить и уничтожить. Именно поэтому ни губернатор, ни его подчиненные, ни командиры наспех поднятых «под ружье» заслон-отрядов и словом не обмолвились посланцам с острова о том, какая опасность им угрожает. Их, этих несчастных, оказавшихся заложниками сумасшедшего киборга и не ведающих об этом, отдавали Суперобу в качестве жертвы. Если говорить шахматным языком, то чиновники стремились выиграть эту затянувшуюся партию с киборгом путем надежной, по их мнению, комбинации: пожертвовав несколько пешек, поставить одинокому королю мат в два хода. Наверное, если бы на Земле не было хардеров, то наверняка нашлись бы умники, которые ради решения задачи уничтожения Супероба весь Клевезаль сровняли бы с землей: подумаешь, каких-то полторы тысячи человек по сравнению со всем остальным человечеством!..