Рэй Олдридж - Последний Муж Биомантики

Самые близкие Диковинки толпились вокруг стола, заставленного незнакомой едой. Вдоль стены слева от него находился большой альков, полный жабо-существ. Здесь и там по всему обширному пространству пола на низких возвышениях стояли узорчатые карлики, которых Красотка называла телесными поэмами, их коренастые тела были в ораторских позах. Между ними стояли группки фантастических существ, которые своими цветами и формами представляли невероятно сумасшедшую мозаику чудной плоти. Нечеловеческие глаза изучали его и комната была наполнена напряжённым молчанием.

Говорящая подтолкнула его своим плечом. «Ты должен кое-что увидеть».

Он прошёл за собакой через портик в комнату по-меньше. Позади послышался шёпот. В центре комнаты стоял троноподобный стул, обращенный к большому круглому узору на стене.

«Садись здесь, на место Старого Мужа», - сказала Говорящая, становясь у стула.

Октофф опустился на стул и стал ждать. «Смотри на экран», - сказала Говорящая. «Он соединён с сенсорной связью в покоях Нового Мужа». Говорящая засмеялась. «Она не знает».

Октофф подался вперёд, сконцентрировался на свете, кружащимся на экране. Картинка медленно обрела форму. Лэнилла сидела, ссутулившись над столешницей, заставленной устройством связи. Прозвонил звонок, она прислонилась левым глазом к сканнеру сетчатки и индикатор засветился зелёным. Она повернулась и пристально уставилась в маленький холокуб.

Голос из холокуба был мягок, но полон сухой, небрежной власти. «Твоё время на исходе», - сказал он.

Лэнилла ответила с боязнью и мольбой в голосе. «Послушай», - сказала она. «Ты одобрил план, ты сказал это с уверенностью, ты предоставил ему всю свою поддержку».

«Да... но я не думал, что ты будешь так медлить, Лэнни».

Лэнилла прикусила губу. «Медлить? Я здесь меньше недели».

Наступила пауза. «Я перефразирую, Лэнни. Я ожидал большей скорости от тебя и меньшей от Законного Схода. Охранный законопроект уже вынесен на заседание и, надеюсь, ты понимаешь, что это означает».

Лэнилла опустила глаза. «Сколько, по-твоему, есть времени?»

«Они огласили законопроект сегодня в полдень. Думаю, принятие займёт пару дней, с учётом всего давления, которое окажет Комитет по охране природы. Если к этому времени ты не преуспеешь... что ж, надеюсь, тебе там нравиться, потому, что именно там я тебя и оставлю».

Её лицо побледнело. «Нет».

«Лэнни, Лэнни. Мёртвые фермы дали тебе хорошую жизнь. Пришло время вернуть долг. Ты же не допустишь, чтобы это чудовище раскачало нашу лодку, не так ли? Если не сможешь... что ж, кто-то преданный должен будет присмотреть за ним. Столько, сколько потребуется».

Лэнилла подняла подбородок и в её глазах вновь загорелся огонёк. «Эта штуковина уже довольно крепко привязалась к нему. Ещё не достаточно, но скоро...»

«Лучше бы тебе найти способ, как их подогнать. Два дня и это только догадка. Всё может произойти раньше».

«Я лишь могу сделать всё, что от меня зависит».

«Да, думаю, это так. Хорошо, придерживайся графика связи, пока не умрёшь». Октофф услышал безжизненное хихиканье. «Это другой способ, которым ты можешь выполнить работу, Лэнни. Другие штуковины были примечательно переменчивы. Если ты разозлишь Биомантику настолько, что она убьёт тебя раньше, чем будет принят законопроект, это сработает. Всё, что нам нужно, это доказательство её опасности. Если ты пропустишь сеанс связи, мы запустим записыватели и увидим, что с тобой приключилось... а затем отдадим приказ сбросить зажигательную бомбу».

Лэнилла без единого слова отключила куб.

Говорящая посмотрела на него. «Ты понял, Октофф?»

Он встрепенулся. «Могу догадаться. Если ты продержишься ещё два дня, то, возможно, она не сможет навредить тебе - вот как это выглядит для меня». Он попытался улыбнуться, но это было трудно. Ещё два дня, подумал он, ещё два дня. Скоро мне придётся что-нибудь сделать.

«Я подумала, что ты должен увидеть это, Октофф. Она говорит со своими руководителями дважды в день, в полдень и в полночь».

«Я ценю это».

«Боюсь, она попытается причинить вред тебе, если не сможет навредить мне. Ты - мой очень хороший друг, не смотря на то, что она говорит».

Собака внимательно смотрела ему в лицо, словно искала какое-то подтверждение. Октофф попытался невозмутимо выдержать её пристальный взгляд.

Проходя через скопления Диковинок, Октофф снова почувствовал давление их внимания.

«Это ты», - спросил он - «смотришь из всех их глаз?»

«О, нет, нет. Что за ерунда. Я никогда не бываю такой грубой. Это просто от того, что здесь, внизу, им мало есть чем заняться, а ты - очень любопытный объект».

«Они обладают собственным разумом?»

«Да. У них в мозгах есть нейропреобразователь, кусочек моей собственной плоти, поэтому, я могу входить в них, когда пожелаю, и управлять ими, когда необходимо, но во всём остальном они живут своей собственной жизнью. Многие довольно умны; ты получил бы удовольствие от общения с ними. Вот почему я не могу сделать то, что приказала Новый Муж. У них есть право жить. Также, как и у всех других, хотя я и сделала их из животных».

Он может рассказать Лэнилле, где Красотка спрятала своих Диковинок; это может оказаться достаточным. От этой мысли ему стало плохо.

Октофф спал плохо. С первыми лучами он поднялся и сидел на скамье рядом с пузырьковой женщиной. Она мерцала в лучах рассвета, улыбаясь своей таинственной улыбкой.

Октофф боролся со своими мыслями. Лишь малое время питал он надежду прежде, чем решение само сформировалось перед ним. Его пристальный взгляд продолжал возвращаться к пузырьковой женщине. Каково это, увидеть Красотку так, как её видел её Муж?

Октофф поднялся и уставился на прозрачную поверхность её лица, заметив мельчайшие поры на её коже, почти невидимые линии морщинок в уголках её глаз, очаровательно изогнутые губы. Эти детали восхитили его. Она была почти живой, за исключением того, что, по-видимому, не дышала. Но внезапно ему показалось, что кристаллический пульс прошёл по её горлу. Не подумав, он дотронулся до неё в этом месте.

Через секунду она взорвалась, крошечные обрывки пузырьков расплывались в стороны искрящимися оболочками. Октофф почувствовал, как его обдал высвобожденный газ, прохладный и пряный.

Он глубоко вдыхал этот аромат в свои легкие, наполняя их снова и снова. Улыбаясь, он закрыл глаза. Наркотик промчался по телу. Мгновение ощущения переполняли его и он содрогнулся, почувствовав внезапную слабость в коленях. Он сел, руки стиснули голову.

Он открыл глаза и увидел другой мир.

Простые белые стены комнаты переливались тысячью нежных цветов, а мягкий утренний свет искрился на краях каждой формы. Он посидел несколько минут, довольный, любовался окружающим совершенством. Он почувствовал нахлынувшее восхищение к Красотке и её творениям.