Александр Марков - Отражение Улле

Энки открыл глаза, посмотрел на сияние. И тут же его облик стал преображаться. Зубы втянулись на место, на щеках появился слабый румянец, глаза посветлели. Орми развязал ему рот. А у Энки на глазах слезы.

— Как же ты, братец… Меня, поганого упыря, волок на спине, не убил, не бросил…

Орми разрезал ремни на ногах и руках. Энки тряхнул правой рукой — и когти с нее осыпались. На левой-то руке у него кисти не было.

Стоят братья рядом на вершине, смотрят на огненный круг. Энки спохватился первым:

— Шкура! Шкуру снимай! Сейчас знаки прочтем, пока сияние не погасло!

Орми сбросил с плеч шкуру, расстелил на камне. Оба уткнулись в нее носами. Свет от огненного круга упал на знаки. И они ожили! Запели все разом, зазвенели на двадцать пять голосов. Чудо длилось всего один миг, но голоса всех знаков навек остались в памяти братьев. И тут же снова подул холодный ветер, мгла сгустилась, сияние исчезло.

— Орми! Ты слышал, как знаки заговорили?

— Слышал! Запомнил! Теперь все смогу прочесть!

— И я смогу!

— Ты, брат, погоди. Спешить больше некуда. Отдохнем немного, поедим. Ты ж дней пять или шесть не ел.

Спустились до первого ущелья. А спускаться со снежной горы — не вверх карабкаться, сел и катись. Спрятались от ветра, съели остатки мяса, отдышались. Потом расстелили шкуру и стали читать. Были на шкуре такие слова:

«Имя мое Веор. Смерть близка, и некому мне передать знание дедов. Потому я пишу все, что узнал от отца, на этой волчьей шкуре соком ягоды нэр. Спрячу ее здесь, в пещере, в последнем моем пристанище. Долго скрывалась наша семья — последняя семья детей Имира, ныне называемых выродками, — в болотах и ущельях страны Мару, в Окраинных землях. Нас выследили лютые гуганяне, губители жизни из-за Стены, проклятое воинство Улле. Теперь все мертвы; я один укрылся в этой пещере, и убийцы идут по следу.

Друг, нашедший шкуру! Сохрани ее и передай другому сыну Имира, если сможешь! От людоедов, гуганян, менхуров — береги. А пуще всего — от тех, кто обитает в стране Марбе, на краю Предельных гор и Ледяной пустыни.

В давние дни миром правил Имир. Он был миром, и мир был им. Плоть Имира — слово. По слову Имира был создан человек, чтобы слушать его, искать его, по крупицам собирать его на земле. Люди тогда рождались дважды. Первый раз — веселиться и петь в долинах, полных цветов; поумнев, рождались снова — слушать звезды, постигать тайну Имира. Рожденные дважды назывались Светлыми, ибо были светлы духом и в свете черпали силу. Их взор проникал повсюду, даже время не было для них преградой. Видели они и грядущее, ибо были детьми этого мира, плоть от плоти его; ради них он был создан и в них воплотился; и они внимали Слову, льющемуся с небес. Только зла не могли они увидеть, потому что зло — нездешняя сила. Исстари не было в мире зла, оно явилось снаружи.

В день, когда Улле пришел на землю, задрожали горы и грядущее рассыпалось в прах. Отныне Светлые не видели ничего. Улле спустился с неба в долину Иггир, что в самом сердце Предельных гор. Теперь те места называют Темной землей. Туда нет хода никому из живущих.

Три страшных дня и три роковые ночи Улле сражался с Имиром на земле и одержал победу.

В первый день почернели ладони у всех людей на два дня пути от Предельных гор. В их разум вселился Улле, и они больше не были теми, за кого принимали их старики. Их мысли стали невидимы для Светлых, доселе видевших и знавших все сущее в мире. Поистине, сам Имир не знал своего врага!

Эти оборотни, слуги Улле в обличье людей, собрались в горах к западу от долины Иггир во второй день войны. Говорят, будто зло, вошедшее в них, с такой яростью рвалось наружу, что прекрасные тела людей искажались и плавились, как воск. Кто-то покрылся жесткой щетиной или костяной чешуей, у кого-то выросли бивни, как у мамонтов, другие пошли пятнами, черными, зелеными и белыми, а были и такие чудища, что и рассказать нельзя, и подумать, оставшись собой, не распахнув двери своего разума для Врага.

На третий день несметное воинство чудищ ворвалось в заповедную долину Эар, обитель Светлых. В исчадиях Улле совсем не осталось плоти и духа Имира, и Светлые увидели лишь мелькание зыбких, призрачных теней. Тени несли с собой смерть. Ножи и копья окрасились кровью Светлых. Но самым страшным оружием Врага было некое Слово. Улле взревел тысячами глоток своих рабов; тысячи голосов прокричали Слово, несущее смерть. И Светлых не стало.

Серая мгла поднялась над горами и растеклась по небу. С тех пор мы не видим ни звезд, ни солнца, и голос Имира стал неслышен. Холодные ветры подули с севера, и следом за ними пришли льды. Они покрыли благоуханную страну Эмайн, сковали горы холодным сном и остановились лишь у южных окраин Марбе.

Все это мне поведал отец, а он узнал от своего отца, тот — от своего; мы старались сохранить рассказ таким, каким он прозвучал в первый раз, но смысл его для нас во многом темен.

Убийцы близко, я тороплюсь. Вот что мы узнали — самое важное.

То, что называется теперь небом, — не небо. Это гибельная туча, смертная мгла Улле. Небо голубое или черное, в нем движутся светила и звучат речи Имира. Солнце желтое, жаркое и светлое. Звезды далеки, их голос звонок.

Это наша земля, какой ее могла бы увидеть птица сквозь тучу, взлетев на тысячу миль. На юг и на север от гор Мару — леса, где живут людоеды. Этот край из всех — самый светлый, повсюду вокруг еще хуже. На юге до самого конца лежат Мертвые земли. Когда-то мы верили, что где-то там, в пустыне, есть Город Птиц. Нам никогда не узнать правды, но все же каждый год весной из-за Мертвых земель прилетают живые птицы.

На востоке страна Каар-Гун — бескрайняя топь, где у людей меняются лица и души, страна Клыкачей, где сгнившее время тяжелыми пузырями поднимается со дна трясины. Дальше к востоку и северу все залито соленой водой; старики называют этот край морем.

За Великой Стеной на севере — страна Гуган. Люди там не едят друг друга, потому что это для них слишком просто. В черном граде Уркисе они предаются радостям более тонким; Улле не спешит пожрать сам себя; он погибнет лишь вместе с миром, а гибель мира начинается в Гугане. Гуганяне во власти своих мертвецов. Ни жить, ни умереть они не могут по своей воле. Смерть для них — работа. Потом они становятся марбианами или менхурами. У менхуров могучий разум, но в их телах нет духа, они не ощущают себя и не знают, что существуют. Марбиане всевластны, бесплотны и непостижимы, они скитаются по телам и оживают где хотят. Марбиане — вершина творения Улле, в них его черный дух и черная воля. Их царство в стране Марбе, их тайная сила в ледяном граде Дуль-Куге, к северу от Гугана, у подножий Предельных гор. На этом месте в давние дни цвела благоуханная долина Эар; теперь она подо льдом и мертва навеки.