Владимир Михайлов - Игра в звуки

– Что ты притащил?

– Что я притащил??

– То, что там около тебя стоит. Что это?

Миля опустил взгляд. Рядом с ним на полу действительно находилось нечто непонятное. Никогда ранее не виданное. Хотя что-то и напоминавшее, пожалуй.

– Понятия не имею. Я вообще ничего не приносил. Ты же сказал, что для ужина у тебя всё есть. Надеюсь, не это вот? Я не ем морских ежей, а ты? Но, может, ты объяснишь…

Зенон Птич вздохнул.

– Проходи, – сказал он. – Только осторожно. Садись. Похоже, тут стало твориться странное. Можно сказать, я во что-то влип. Да и ты, кажется, тоже. Слушай. Я тут поставил было «Крейцерову». Расслабился. И вот…

– Интересно, – пробормотал Миля, внимательно выслушав. – Хорошо закручено. И глубоко, почти как «Крейцерова». Это она тебя вдохновила на такую выдумку? Нет, глубоко, глубоко. Ты, друг мой, открыл в себе новый талант. До сих пор за тобой страсти к сочинительству не наблюдалось. Ну, а дальше что будет?

– Идиот, – сказал Птич уныло.

– Идти – от чего? Откуда и куда?

– Ах, перестань. Выдумки тут не больше, чем у тебя волос на голове. Факты. Одни только факты.

– Потрясающе. То есть ты хочешь сказать, что морского ежа, что на столе, нашёл в роще в обледенелом состоянии, а это не знаю что даже и не находил – оно пришло своим ходом?

– Или твоим. Потому что оно возникло тут вместе с тобой. Скажи честно: ты его притащил? У тебя игривое настроение?

Эмигель Какадык с полминуты молчал, внимательно и серьёзно всматриваясь в лицо Птича. И лишь после этого молвил:

– Поклянись, что не врёшь. Самым святым.

– Клянусь нашей дружбой!

– Зенон, это просто насилие. Ты вынуждаешь меня пожертвовать здравым смыслом. Но такой клятве я не могу не поверить. Что же получается? Я вошёл – и вдруг из ничего возникла эта вот хренация…

– Миля, фи!

– Пардон. Или, на языке системы Казиушшсмюк…

– Миля!!

Но было уже поздно. Потому что свет снова погас, а когда через секунду включился, то рядом с уже имевшейся хренацией…

– Итак, будем думать систематически, – сказал Миля, подперев собственный подбородок кулаком.

Оба лингвиста сидели друг против друга за кухонным столом, на котором возвышались все три предмета неизвестного происхождения, и ещё три, не вызывавших никаких вопросов, а именно – бутылка и два стакана, вещи, как известно, стимулирующие творческое мышление.

– Для системы фактов не хватает, – пробормотал Зенон, подливая, на правах хозяина. – Не попробовать ли ещё раз-другой? Чтобы не возводить случайность в ранг закономерности.

– Опасно, – не раздумывая, возразил Какадык. – Количество возьмёт да и перейдёт в качество, а оно может оказаться таким, что от нас и мокрого места не останется. Я считаю, что на основании двух… даже трёх фактов можно уже анализировать и делать выводы, хотя бы предварительные. Давай начнём с инвентаризации: что именно мы можем утверждать без сомнений? Каковы бесспорные факты?

– Ну, пусть будет по-твоему. Во-первых, я нашёл эту…

– Назовём это ежом – для простоты.

– Я нашёл ежа.

– Притом не случайно.

– Разумеется, нет. Был свет и звук, и я совершенно намеренно пошёл посмотреть – что там такое произошло. И нашёл. В совершенно замороженном состоянии. Да я всё это уже рассказывал.

– От повторения истина не тускнеет. Итак, ты нашёл ежа. И он на тебя отреагировал.

– Прилип ко мне как банный лист.

– Возникает вопрос: прилип бы он к любому приблизившемуся – или сыграла роль именно твоя личность? Иными словами – была ли посылка адресной или нет.

– Для ответа хорошо бы знать отправителя. Но на еже нет обратного адреса.

– Тонкое замечание. Но, может быть, он сам и есть обратный адрес? То есть он сам себя отправил?

– Проблема. В таком случае он должен быть или живым существом, или сложным электронным прибором…

– Грань между одним и другим достаточно расплывчата. Во всяком случае, он должен быть очень хорошо информированным. Осмотр убеждает, что ёж относится, по нашей терминологии, к неразборным, так что заглянуть в него мы не можем. Разве что вскрыть. Но лично я на такое действие не решусь. Потому что на грубость он может отреагировать ещё более грубо.

– Да уж наверное. Вообще-то чем дальше, тем больше он меня тревожит. Зря я во всё это ввязался. Надо было его там и оставить. Пусть его обнаружил бы кто-нибудь другой.

– Зенон! Я тебя просто не узнаю! Произошло уникальное событие…

– Почему бы ему не произойти с кем-нибудь другим?

– Потому что их – или его – заинтересовал именно ты. Хотя и не знаю – какими твоими качествами. Вроде бы…

– Да с чего ты взял, что именно я?

– Вывод напрашивается. Если бы ему был нужен любой человек, он не стал бы возникать тут, а выбрал бы, скажем, городскую улицу, где народу на порядки больше.

– А мы что: уже окончательно решили, что имеем дело с существом, способным ставить задачи и выполнять их?

– Мы это принимаем как рабочую гипотезу. Куда это он?

– Кто? А, Кузя. Ты же знаешь: он большой аккуратист. Никогда не позволит себе напачкать в доме.

– Молодец. На чём мы остановились? Еж прилетел к тебе. Нашёл способ попасть вот сюда, в твой дом. И здесь совершил два необъяснимых действия. А именно – создал, не могу найти более точного слова – создал вот эти два странных предмета, у которых лишь то общее, что они ни на что не похожи, я имею в виду, ни на что, нам известное, и друг на друга тоже.

Оба собеседника уже не в первый раз внимательно оглядели то, о чём пошла речь. Странным образом возникшие предметы явно не относились к естественным, природным образованиям – во всяком случае, по существующим в нашем мире представлениям. Один напоминал… нет, строго говоря, он не напоминал ничего, хотя при желании его можно было бы отнести к произведениям абстрактного искусства: множество плоскостей, пластин разного цвета и площади, пересекающихся под разными углами и заключённых в прозрачную полусферу. Второй – в цилиндре, тоже прозрачном, – наводил на грустные мысли о вскрытии брюшной полости, поскольку видимое больше всего смахивали на кишечник, куда более сложный, чем хотя бы человеческий, но, разумеется, более миниатюрный. И в цилиндре, и в полушарии не было никаких отверстий, а также ни единой кнопки или чего-то другого, что указывало бы на возможность как-то воздействовать на эти конструкции.

– Это лишь предположение. Почему – «он создал»? А может быть, это всего лишь совпадение по времени и пространству, и оба этих гостя никак не связаны с первым?

– Такая вероятность куда меньше. Разумнее, логичнее рассматривать и то и другое как этапы одного процесса, а не как два независимых явления, странным образом совпавших. Тем более что…