Вячеслав Воронов - Запах гари

«Мерседес» с тремя сотрудниками спецслужбы ехал по пустынной дороге, проложенной через тайгу.

— Ого! — выдал заместитель полковника, оглянувшись и рассматривая дымовую завесу, распростёртую над оставленным ими городом.

— Погасят, не в первый раз, — обронил полковник, едва удостоив зрелище взгляда. — Давай-ка быстрее, — обратился он к водителю, — есть хочется. С этими дураками целый день голодными будем.

Водитель нажал на акселератор, и мощная машина, красавец «Мерседес», полетел вдоль вековых елей как стрела.

Как только новая волна землетрясения сотрясла недра, Котиль, поднявшись, схватил Вику за руку и потащил за собой. Она, оцепеневшая от ужаса, не хотела никуда идти, не хотела подыматься с пола, скрутившись клубком, как зародыш в чреве матери. Казалось, она предпочитала в таком положении отдаться на волю случая, чем броситься в полное шокирующих событий, бурлившее море жизни. Но Котиль силой заставил её подняться и дойти, переступая через трупы и лужи крови, к дверному проему, где был шанс уцелеть, если начнут падать плиты перекрытия. Неподалеку от них, в кровавой луже, лежало, раскинув ноги, распростёртое на полу мощное тело Бардаганова. На лице его навсегда застыло выражение недоумения, непонимания того, что произошло. Грязно белая, как жирное прокисшее молоко, его кровь, вытекшая из многочисленных ран, смешалась с красной кровью Кащея, образовав смесь поразительно красивого, ярко — алого с переливами и оттенками цвета. Кащей лежал рядом с Бардагановым, изрешечённый осколками гранаты, с оторванной по локоть рукой, в скрюченной позе. Он словно бежал куда-то, полз, продирался из последних сил, с надрывом, любой ценой надеясь спастись, намереваясь раздобыть денег и пожить хоть неделю, хоть день в своё удовольствие. Рука, отброшенная взрывной волной, с судорожно сжатым кулаком, лежала возле изрытого вмятинами операционного стола.

Трясло довольно сильно, но уже не так, как в первый раз. Земные недра словно выпустили пар, остыли, ослабили свой гнев. Вика, попискивая от страха, стояла полупригнувшись, закрыв лицо руками, но не плакала. Котиль стоял рядом с ней, сквозь боль в ушибленном кулаком Бардаганова позвоночнике, боль в ране на груди, сквозь слабость стараясь наблюдать за всем, что творилось вокруг. Он понимал, что надо бежать, уводить Вику, прыгать, если понадобиться, из окна, спасаться. Силой приведя её сюда, в дверной проём, под иллюзорную защиту, он не дотрагивался до неё больше, понимая, что это может быть ей неприятно. Он стоял рядом с ней с чувством вины, и горечи в сердце, и злобы на мир, разрушивший их жизнь. Рана в груди болела всё сильнее, плечо начало неметь, голова гудела от кулаков Бардаганова. Тело медленно, но уверенно охватывала слабость, и он боялся, что не сможет, не успеет спасти Вику, вывести её отсюда; а уж если начнут рушиться стены… Ему нужен был прилив сил, хотя бы на время, хотя бы дорогой ценой. Всё, что говорил ему профессор, было правдой. Наркотик, дающий временную встряску, бурный всплеск энергии, порой казавшейся безграничной, отбирает годы жизни, лишает будущего, как эликсир сатаны, как сам повелитель тьмы, обещающий много за малую плату — всего лишь за душу… И пусть. Он ждал, он знал уже, что должно произойти нечто, что даст ему эту энергию.

Едва прекратились подземные толчки, он почувствовал запах нефти. Он был поначалу настолько слабым, что Котиль подумал: не обман ли это чувств. Но запах не исчезал, а с течением времени усилился настолько, что сомнений уже не оставалось. Он подошел к окну в коридоре и посмотрел в него. Во внутреннем дворе, что-то тревожно выкрикнув, пробежал человек в рабочей спецовке, за ним семенила женщина в белом халате, прихрамывая на одну ногу. Никаких разрушений видно не было, никакой нефти не было и в помине, и на мгновение могло показаться, что ничего не происходит, жизнь катится неспешной своей чередой. Но Котиль уже знал, что это не так.

Через считанные минуты нефть, подчиняясь могучему напору, уже лилась из окон первого этажа, и Котиль радовался, с трудом контролируя эмоции. На какое-то время он даже забыл о Вике, о том, что её надо спасать, что она совсем не разделяет и не может разделять его восторгов. То, что для него было жизнью, для нее являлось ядом. Вику следовало выводить отсюда, несмотря на её нежелание видеть его, быть с ним рядом. И к его восторгам добавлялась боль, что-то в нём раздваивалось, словно внутри уживалось два существа — серое и то, кем он был ещё совсем недавно.

Он схватил за руку Вику, которая всё так же стояла в дверном проеме, дрожала от страха и ждала, что потолок вот-вот рухнет на голову, и потянул за собой. Она снова поначалу упиралась, не желала покидать безопасного места, предпочитая жить здесь и сейчас, не полагаясь на неверный случай, но он был настойчив и даже груб. Они спешно прошли в коридор, мимо распахнутой настежь металлической двери, ведущей в бокс, где лежала изрешечённая пулями перерожденная белая собака. Взглянув на неё, Котиль почувствовал и радость, и жалость одновременно. Он потащил Вику дальше, где лежал труп молодого охранника, убившего Васильева. Тут же, в двух шагах, лежал в крови и Васильев, спасший Котилю жизнь и отдавший за это свою. На лестничной клетке только сейчас пришёл в себя охранник, оглушённый Котилем. Он непонимающе, словно пьяный, моргал глазами, сидя на бетонном полу, делал неуклюжие движения и пытался понять, что происходит. «Вставай, беги!» — заорал ему Котиль, и, схватив за воротник, приподнял. Рана в груди его тотчас отозвалась болью, и он мимовольно отпустил его. Охранник, снова усевшись на пол и узнав Котиля, испуганно отшатнулся, но стал всё же медленно подыматься. Котиль, удерживая Вику за руку, побежал по ступенькам вниз. Он до сих пор чувствовал себя плохо, но знал, что это ненадолго. Запах нефти стоял такой, что, казалось, в нём можно было плавать, воспаряя над твердью, как при невесомости.

На лестничной клетке они увидели десятка два крыс, и Вика уже не кричала от омерзения и ужаса, а только с опаской глядела на них. Животные метались и с громким визгом дрались между собой. Серые мелкие крысы нападали на одну чёрную, которая отбивалась с поразительной ловкостью. Подгадав момент, она бросилась в разлившуюся внизу, на нижних ступеньках нефть, и поплыла. Серые двинулись было за ней, но все как один остановились, принюхиваясь, у самого нефтяного разлива.

Котиль всей грудью вдохнул густой, сладкий запах нефти, вошёл в неё, не обращая внимания на крыс, зачерпнул ладонями и отпил пару глотков. Лицо его, вокруг рта измазанное нефтью, было страшным, и Вика попятилась от него, но он, гневно свернув глазами, грязными руками подхватил её и понес по ступеням вниз. Нефть дошла ему почти до колен, когда он опустился на площадку первого этажа. Бурными потоками, клокоча и пенясь, она выливалась из коридора, и могла сбить с ног. Твёрдо ступая, он начал спускаться к выходу.